Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

– Давай-ка займёмся обедом, – предложили Каггла, когда они обошли весь двор, на что ушло немало времени, – а потом прокатимся верхом.

– А ты умеешь? – усомнилась Рио. Насколько она помнила, тётка никогда не принимала участия в конных прогулках.

– Вообще-то нет. Но можно запрячь возок…

– А ты умеешь? – словно испорченная пластинка повторила племянница.

– Что там сложного? Не боги горшки обжигают… Сообразим как-нибудь,– неуверенно возразила Каггла.

– Ты лучше бы сообразила, как нам отсюда выбраться! – хныкнула Рио и, развернувшись, помчалась к крыльцу.

– Не я нас сюда затащила, – тихо напомнила ей вслед художница, но девочка её не услышала.

Вернувшись, они обнаружили в зале, служившем им приютом, маленький серебряный колокольчик – он стоял себе на столе, где они завтракали, так, словно был тут всё время.

– Как мы его раньше не заметили? – удивилась Каггла.

– Видишь! – обрадовалась племянница. – Что я говорила? Не всё здесь так уж прекрасно!

– А вот сейчас посмотрим! – решительно сказала тётка, и решительно затрясла колокольчиком. Чистая мелодичная трель прозвучала в огромных пустых покоях немного жутковато.

– Перестань! – попросила Рио.

Каггла опустила колокольчик, но тяжёлые двери вдруг распахнулись, и в зал вошел низенький сгорбленный человек в ливрее. При виде его наши путешественницы разом попятились: лицо незнакомца было человеческим лишь наполовину. Высокий лоб и большие, зелёные с желтинкой, глаза принадлежали человеку, а вот ниже это была заячья морда – пушистая, усатая, с короткой верхней губой и чересчур выдающимися передними резцами.

– Чего изволите? – пришелец склонился в низком поклоне, голос у него был тоненький и не страшный. – Как почивали?.. – Он, похоже, нисколько не был удивлен их наличию.

– Вы кто такой? – очнулась первой Мэрион.

Но говорящий заяц не удостоил ее ответом. Зато когда этот же вопрос повторила Каггла, он прямо-таки в струнку вытянулся:

– Меня зовут Пьеттро, госпожа хозяйка! С Вашего позволения – я здесь главный над слугами.

«Хозяйка?!» – возмутилась про себя Мэрион, но вслух ничего не сказала.

– Над слугами? – переспросила Каггла. -Здесь есть кто-то ещё?

– Само собой… – загадочно, как ей показалось, усмехнулся Пьеттро, но тут же придал морде подобострастное выражение. – Так чего изволите?

Каггла покосилась на серебряный колокольчик.

– Э-э … любезный, пусть нам запрягут лошадей!

– Что ты с ним разговариваешь? – прошипела Рио, и шёпотом же присоветовала: – Скажи ему, пусть убирается отсюда!

Пьеттро бросил на девочку быстрый непонятный взгляд. Тётка незаметно пихнула непрошеную советчицу локтем и, натянув на лицо улыбку, повторила вежливо:

– Да, пусть запрягут лошадей: мы хотим осмотреть округу.

Слуга снова согнулся в поклоне и негромко хлопнул в ладоши. Чьи-то невидимые руки тотчас принялись убирать со стола, а Пьеттро, продолжая кланяться, пятясь, вышел из комнаты.

Спустя полчаса они неслись в возке по заснеженной дороге. Присутствие невидимого возницы не располагало к разговору, и они молча глазели по сторонам. Зимняя долина казалась безжизненной – лес, снег, тишина… Только шорох полозьев да пофыркивание лошадей. Нигде ни малейших признаков жилья… Дорога убегала в бесконечность – Каггла потеряла счёт времени, а вокруг ничего не изменилось – только тишина, да снег, да замёрзший лес.

– Поворачивай домой! – приказала она, не выдержав, неизвестно кому, и возок послушно развернулся обратно.

В Замке царила суматоха. Невидимые слуги вовсю суетились на кухне, откуда тянулись соблазнительные запахи, украшали залы, расставляли длинные столы, зажигали свечи.

– Что происходит? – спросила Каггла у Пьеттро, послушно явившегося на требовательный зов колокольчика.

– Вечером будут гости, – невозмутимо пояснил заяц.

– А мы их звали?.. – встряла Мэрион. Её насторожило это сообщение.

Пьеттро снова не удостоил её ответом, – он вообще смотрел на неё, как на пустое место, отчего Мэрион приходила в крайнее негодование.

– Гости так гости, – пожала плечами Каггла. Ей уже успело наскучить их вынужденное одиночество. – Может, попадутся нормальные люди.

– Как же! – буркнула Мэрион.

Солнце укатилось за горы – зимний день умирает быстро. Ожили и зашевелились ранние сумерки – сотни зажженных свечей их не пугали. Жадные язычки бледного пламени лишь дразнили темноту, и самые смелые из теней то и дело задевали краями плащей острые пики восковых стражей. За стенами замка пела вьюга. Каггла и Мэрион, притихшие, сидели за столом, поближе к яркому огню камина.

– Наверное, про нас забыли, – предположила девочка, когда молчание слишком затянулось.

Тётка не ответила. Мэрион потянулась к колокольчику.

– Не надо… – довольно резко приказала Каггла. – Меня от этого зайца прямо в дрожь бросает!

– А я думала, тебе понравилось! Госпожа хозяйка… госпожа хозяйка! – передразнила девчонка тоненький голосок усердного слуги. – Тьфу!.. И вообще, почему это он тебя называет хозяйкой?

– Потому что я старше! – рассудила Каггла.

Мэрион только собиралась ещё что-то сказать, как перед ними из темноты бесшумно возник Пьеттро.

– Госпожа не желает ли переодеться к ужину? – вежливо спросил он. – Гости уже скоро прибудут.

Каггла подумала и решила, что желает.

– Извольте, я покажу госпоже её гардеробную! – согнулся в поклоне заяц.

Девочку он, конечно, не пригласил, но Каггла взяла её за руку, и они пошли за слугой. Пройдя чередой тёмных залов, где стоило только переступить порог, тотчас вспыхивали прямо в воздухе разноцветные огни, спутники оказались в большой комнате, битком набитой разными нарядами и разными безделушками, что так дороги сердцу любой женщины.

– Красота!.. – восхитилась художница, с интересом перебирая роскошные платья, великолепно отделанные драгоценностями, кружевами и ручной вышивкой. – Какая чудесная работа! Нет, вы посмотрите – какое великолепие!

Мэрион не очень-то уважала разные там юбки-кофточки – нет ничего лучше джинсов! – но и она была вынуждена согласиться с мнением тётки.

– А мне что надеть? – капризно спросила она, когда Каггла в очередной раз подошла к зеркалу.

Заяц, брезгливо оттопырив губу, изумлённо вскинул брови: он, похоже, несказанно удивился её вопросу:

– Тебе?.. – и сморщился так, будто разжевал лимон. Мэрион почувствовала жгучее желание оборвать ему усы.

Накалившуюся обстановку разрядила «госпожа хозяйка»:

– Пьеттро, – властным тоном распорядилась она, словно всю жизнь только и делала, что командовала полчищем слуг, – подберите что-нибудь для девочки!

– Как вам будет угодно, госпожа! – тотчас повиновался заяц, и не одного мускула не дрогнуло на его лице (или – морде?) покуда он возился с обновками для Мэрион.