Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

У самого входа Папа вдруг резко остановился:

– Что-то я не понял, – сказал он с видом внезапно очнувшегося человека, – собаки в самом деле разговаривали?

– Нет, дорогой кузен, тебе показалось… – ответил дядя Винки, и чему-то улыбнулся.

***

…Из Светлых Магов откликнулись трое: Вэллария, Рутан Светлый и Мирта из Гэмпста. Последняя, впрочем, больше славилась как предсказательница.

– Я бы доверился только Рутану, – осторожно советовал королеве Дарквиш. – У Мирты худой язык: она не столько предсказывает, сколько накликивает неприятности, особенно тем, кто ей не по нраву… А Вэллария и вовсе из Вальгессты – насколько может быть благонадёжен человек из земель, ещё недавно охваченных смутой?

Разговор происходил в фехтовальном зале. Королева только-только закончила поединок с Тенью. Бросив меч, она, не отвечая, подошла к стене и нажала рукой на чуть заметный выступ – открылось светящееся отверстие. Она достала оттуда короткий толстый жезл. Один конец жезла светился неприятным тёмно-голубым светом. Дарквиш мысленно присвистнул: ничего себе, да это же громобой!

– Не слишком ли опасное оружие для женщины? – спросил он.

Королева, откинув голову, сдунула со лба прилипшие пряди волос.

– Где ты видишь женщину, советник? – её голос звучал непривычно грубо. Дарквиш отметил, что она назвала его на «ты» – такое было впервые. – У настоящей женщины, – с горечью продолжала она, – есть или был муж, возлюбленный. Или ребенок. У меня нет никого – и не будет. Я – королева, и это всё.

– Это не так уж мало! – возразил Дарквиш. – На Вас с надеждой смотрят подданные – они и есть ваши дети.

– Да? – королева усмехнулась. – Так поменяемся местами, а?.. – и пространство зала разрезала тонкая быстрая молния.

Пол возле самых ног советника вспух и в камне пролегла глубокая полоса с оплавленными краями. Глядя прямо ему в глаза, королева послала ещё один разряд – на этот раз молния сверкнула чуть выше его головы. Рука Дарквиша сама потянула меч, но, опомнившись, он с силой вогнал оружие обратно в ножны. Но Чара снова взмахнула жезлом – и он принял вызов…

Электрические разряды следовали один за другим – всё пространство зала покрылось пульсирующей сетью голубых росчерков. Но Дарквиш был опытным воином и расстояние между ним и противником неумолимо сокращалось. Сначала поединок казался ему забавой, но потом он понял, что удары направлены прямо в него!.. Меч – ничто в сравнении с громобоем, и его спасали только ловкость и скорость. Изменяя прямо в воздухе направление своих прыжков – искусство которым он владел в совершенстве – Дарквиш уворачивался от разящих молний, пока на нём не загорелся плащ. Тогда он сорвал пряжку, и успев скомкать горящую ткань, швырнул огненный ком прямо в лицо поединщику. Королева замешкалась, отмахиваясь от летящего на неё огненного покрывала, и он, пользуясь этим, мгновенно послал вслед за плащом кинбассу.

Тонкая, длиной с два пальца, тяжёлая свинцовая палка с утолщением на конце ударила королеву по руке, и она выронила свое страшное оружие. Громобой откатился в сторону – в стене от его луча образовалась сквозная дыра. Прижав к груди ушибленную руку, она потянулась за ним другой рукой, но не успела: Дарквиш сбил её с ног и приставил к горлу меч.

На какое-то мгновение их взгляды встретились. В её глазах светились одновременно и торжество, и насмешка, и еще что-то, чему не мог подобрать точного определения… Горечь сожаления? Печаль расставания?.. Или ему лишь показалось?

– Я победил!.. – тяжело дыша, сказал воин, убирая меч, – на её нежной коже остался след – и подал повелительнице руку.

– Ты – проиграл! – жёстко ответила она, поднимаясь, и нарочно не замечая его руки. – Стража!.. Взять его! – сказала, точно псам скомандовала, и в ту же секунду Тени опутали его запястья тонкими, но прочными невидимыми цепями.

– Это – шутка?.. – хрипло спросил он, улыбаясь, и не веря происходящему.

– Нет,– спокойно ответила молодая женщина. – Ты поднял оружие против законной королевы – и будешь осуждён. Уведите его!..

Вероломство королевы – столь неожиданное и незаслуженное – настолько потрясло воина, что он молча подчинился. Уже в дверях Дарквиш обернулся: она пристально смотрела ему вслед.

***

Спокойная жизнь на берегу тихой реки довольно скоро приелась троим странникам: ведь горячая кровь текла по их жилам, а не водица.

Сборы были недолги.

Коротышка по недавно заведённому обычаю бежал впереди: принюхивался, прислушивался, часто сворачивал в сторону, рыская туда-сюда словно собака.

– А он сильно изменился!.. – улучив момент, шепнул Юстэс капитану.

На третьи сутки путешествия вдоль по реке лес кончился. Впереди простирались бесконечные поля, далеко-далеко к югу угадывались очертания гор, мимо бежала дорога – они и пошли по ней.

Большую, гружёную сеном повозку, запряжённую здоровущими чёрными быками, они заприметили еще издали. Решили не прятаться – человек, управлявший быками, с виду был вполне обычным.

– Бог в помощь!.. – поздоровались они, поравнявшись.

Человек посмотрел на них и что-то коротко ответил на непонятном языке. Коротышка обнаружил, что прекрасно разбирает чужую речь. Ну, было бы странно, понимая всех остальных живых существ, не понять языка человеческого.

– Он говорит: день добрый… – пояснил он товарищам.

– Почём ты знаешь?

– Умный я, понятно?.. – окрысился, спохватившись, Коротышка.

–Умный, говоришь? – недобро ухмыльнулся капитан. – Тогда спроси: что здесь, да как? И главное, как бы нам пожрать и выпить?

Но Коротышка заявил, что понимать-то он – понимает, но объясняться на чужом наречии не может.

– Как же так? – потяжелел взглядом Ла Мана.

– Вот так!

– Тогда я с ним сам объяснюсь… – рассудил бывший пират, ловко запрыгивая на телегу. Крестьянин покосился на его меч и ничего не сказал. – Присаживайтесь, господа, – сделав рукой приглашающий жест, распорядился капитан, хитро поглядывая на хозяина повозки.

Юстэс и Коротышка не заставили долго упрашивать – ноги, чай, не купленные.

Какое-то время ехали молча… Потом Ла Мана снова попытался завести разговор, задавая незнакомцу вопросы на нескольких языках, но тот лишь качал головой, дескать, не понимаю. Юстэс с интересом прислушивался, а потом спросил:

– Я понял только латынь… Что ещё ты знаешь?

– Арабский, итальянский, испанский, греческий… Я не такой неуч, как некоторые сопляки, мой родитель потрудился дать мне хорошее образование.

– И в чём же ты теперь лучше меня? – вспылил Гилленхарт, с презрением относившийся к «грамотеям». По его раз и навсегда сложившемуся убеждению пользы от книжных знаний было немного: только ранняя лысина да лишний жир, да порча глаз, – вот и всё, что давало человеку сидение за книгами.