Наталья Землянская - Хроники Шеридана [litres самиздат]

– Я слова меняя на золото монет, а ты? Чем ты добываешь себе пропитание и славу?

– Славы я пока не добыл, – чуть усмехнувшись, ответил Гилленхарт. – И всё, что у меня есть – это крепкие руки: могу рубить, могу стрелять. Я – воин.

– Тогда что держит тебя в Акре? – удивился агил. – Здесь возможно разве что наняться в провожатые к какому-нибудь толстопузому купчине или охранять сборщика податей. Но по мне уж лучше – к купчине: глядишь, доведётся побывать в дальних землях. Охранять мытаря куда опаснее – не любят их, так уж повелось, потому и платят за это больше, да не в почете это дело у настоящих рубак. Те же, кто хочет славы и денег – нанимаются в порубежные дружины. Или идут в наёмники к чужим.

– А здесь? Нет разве здесь королевской дружины?

Глаза агила округлились, потом он звонко рассмеялся:

– Туда ещё успеешь попасть!.. Нет, ты и вправду чудной! – тут он слегка призадумался, потом сказал: – Так и буду тебя звать – Чудной.

Гилленхарт ещё не успел назваться ему, а после ночного разговора и вовсе держал язык за зубами.

– Чем я насмешил тебя? – нахохлился Юстэс.

– Дворец, Королеву и город охраняют Тени. Это духи павших воинов. Старое заклятье, – пояснил певец. – Королевская семья пользуется им ещё со времен Проклятого Короля. Тень – сильнее и могущественнее нежели целый отряд, таких как ты, и – главное! – никогда не предаст своего повелителя. Никогда!

Юстэс вдруг вспомнил луч света, упавший из предутренних облаков на землю, там, в горной деревушке.

– Получается, – медленно проговорил он, – душа воина попадает в вечное рабство к вашим королям?

– Их никто не неволит! – возразил рассказчик. – Наоборот, это большая честь – лишь самые храбрые и достойные дают Обет верности! И поверь, никто ещё не отказывался!.. Известно, многие охотятся за душой человеческой, когда она остается без приюта. Успеет ли она пробиться к Свету, найдутся ли рядом те, кто сумеет защитить её, пока она остается беспомощной, словно младенец? А клятва защищает её и от Охотников, и от Тьмы.

Юстэс ничего не ответил на это: перед его внутренним взором проносились картины сражения с нечистью в горах.

– Пойдёшь со мной?.. – прервал его воспоминания агил. – Я должен встретиться сегодня вечером со своим старым другом.

– Стоит ли? – с трудом вернулся к действительности Гилленхарт. – У вас свои дела и разговоры.

– Да, мы давненько не видались, но мне боязно оставлять тебя одного – попадёшься ещё опять на удочку какого-нибудь жулика! Ведь Рурус знает теперь, что мне всё известно о нём, и что он предпримет в ответ? От тьетля можно ожидать любой гадости… Хотя среди них есть и очень славные ребята.

Юстэса не очень-то испугали слова агила: он был уверен, что запросто справится с целой оравой недоростков. Если, конечно, они будут вести честную игру.

– Не будут! – заверил его певун. – Уж это точно!.. А мой друг – сын очень влиятельного вельможи. Может, что и присоветует.

Последний довод показался Юстэсу разумным: ему было неловко, что агил платит за его кров и пищу.

Выйдя на улицу, они смешались с вечерней толпой, неспешно текущей по улице. Засмотревшись по сторонам, Юстэс нечаянно сильно толкнул плечом высокую, богато одетую женщину.

– Экий невежа! – её красивое лицо сморщилось от негодования. Она высокомерно оглядела юношу снизу вверх.

– Покорнейше прошу меня простить, сударыня! – Гилленхарт поклонился.

Но она вдруг заглянула внимательнее в его глаза, и выражение её лица изменилось:

– А ведь ты издалека-а! – проговорила она так, словно уличила его в чём-то постыдном или запретном. – И я вижу на тебе чужое заклятье!

Юстэса неприятно насторожил и её пристальный взгляд и то, как она произнесла последние слова. А незнакомка схватила его за руку, вцепилась точно клещами:

– Хочешь, скажу, что тебя ждёт? – вкрадчиво спросила она.

– Ворожба – занятие такое же богопротивное, как и колдовство! – твердо заявил юноша, вырывая руку.

– Не хочешь?.. – переспросила женщина. – А ведь многие умоляют меня об этом!

– Нет. Оставь меня.

– Ладно!– презрительно махнула рукой незнакомка. – Как знаешь… А я всё равно погадаю тебе. Просто так! – и прищурив глаза, выдохнула ему прямо в лицо: – Будет у тебя большая любовь, да только обманет! Будет дальняя дорога, в конце дороги той – сокровища несметные! Да только богатым не станешь ты! – голос её опустился до свистящего шёпота: – И конец твой вижу: убьёт тебя лучший друг!

– Каркать будешь над моею могилой! – чуть побледнев, жёстко ответил Гилленхарт. – А сейчас – прочь с дороги, брехливая ведьма!

Но в лицо ему рассмеялась вещунья:

– Всё, что я сказала тебе, так же верно, как и то, что того, кто пришёл с тобой, казнят сегодня на Храмовой площади!

– Идём… – тихо шепнул юноше агил, видя, что тот потянулся за кинжалом. – Идём, кому говорю! – и крепко взяв его за локоть, потащил прочь.

– Очень плохо, что ты с ней повздорил, – озабоченно сказал певец, когда они свернули на другую улицу. – Это была Мирта-предсказательница. Говорят, она любит предсказывать худое.

Юстэс лишь нахмурился в ответ. Приятели молча зашагали дальше.

– Не хочется верить этой вороне, – проговорил, наконец, Юстэс, когда они были уже далеко от злополучного места. – Но со мной и взаправду был товарищ…

– Проверить нетрудно, – мрачно отозвался агил. – Если хочешь.

– Хочу!..

***

Посреди круглой площади тянулось к небу высокое сооружение: несколько острых тонких башен, соединенных вместе полукруглыми арками.

– Храм Солнца!.. – благоговейно пояснил агил.

Чуть поодаль, перед огромной линзой, выточенной, очевидно из какого-то кристалла, был прикован цепями к столбам человек. Приглядевшись, Гилленхарт узнал капитана.

Первым побуждением его было броситься на помощь: в честном поединке он с удовольствием насладился бы предсмертными хрипами разбойника, но позволить чужим попам казнить того, кто долгое время был его спутником, делил с ним кусок хлеба и все невзгоды?!

– Стой! – агил вовремя схватил его за руку, и увёл в толпу, собравшуюся поглазеть на казнь.

– Хотелось бы знать, в чем он провинился!.. – шипел Юстэс, пытаясь вырваться

– Храмовники не станут жечь невинного!.. Да смотри сам! – воскликнул агил, указывая туда, где был прикован несчастный.

Солнечные лучи сфокусировались тем временем через линзу прямо на багровом шраме, что косо перерезал грудь казнимого. Спустя мгновение маленькая фигурка между столбами словно взорвалась, и к небу вздыбилось туловище громадного скорпиона… Толпа зрителей завопила и откачнулась назад. Одним неуловимым движением чудовище вырвало с корнем каменные столбы. Издав невыносимый для человеческого слуха визг, оно подалось вперед, и над головами замерших в ужасе людей пронеслась гигантская клешня. Точь-в-точь как когда-то на корабле!.. Поднялась страшная паника… И только жрецы в белых одеждах, что стояли вкруг помоста, остались спокойны. Повинуясь еле заметному знаку одного из них, они протянули вперёд руки с раскрытыми ладонями, – и в тело чудовища вонзились десятки огненных лучей, заставляя съёживаться и обугливаться напоенную ядом плоть.