Татьяна Филатова - Пансион благородных девиц [litres самиздат]

– Ты тоже их видишь?

– Я уже говорила, что нет, – сказала девушка. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Нет, они со мной не разговаривают, – ответил Генри и соврал. Подумав секунду, он добавил: – Кроме дружка Джонатана.

– И что они тебе рассказали?

– Что мне пора сваливать. И для убедительности приложились лопатой к моей голове.

– Что конкретно ты видел? – спросила Оливия.

– Ты зачем спрашиваешь?

– Интересно…

– Интересно… – повторил Генри. – Ей интересно… Прости, но я снова повышу голос, потому что нервы у меня уже ни к черту. Тебе интересно?! А мне ни хрена не интересно! Меня эти долбанные высохшие дохлые мужики во главе с твоей прародительницей уже достали!

– Что ты сказал? – переспросила Оливия, кажется совсем не обратившая внимания на тон Генри.

– Ты прекрасно слышала, – ответил он. – И не говори, что я выражаюсь, как Итан. Мне наплевать на это. Здесь по-другому и не скажешь.

– Нет, – сказала девушка, – повтори, кого ты видел…

– Толпу высохших мертвецов, – более спокойным тоном сказал Генри, – и пару раз, в том числе прошлым вечером в галерее – ту самую Абигейл с портрета. В ее черном платье.

– Абигейл? – глаза Оливии загорелись интересом.

– Не знаю, почему, но эта тетка хочет меня если не убить, то выжить отсюда точно, – ответил Генри.

– Не говори так о ней, – строго сказала Оливия.

– Да что с тобой такое, Лив? – Генри свел брови к переносице. – Я понимаю, что она – твоя дальняя родственница, но она жила почти двести лет назад. А вот я живу здесь и сегодня! И эта дамочка со своими сторожевыми безглазыми церберами очень даже сильно меня сегодня напугала.

– Сегодня? – оживилась Оливия. – Где, когда?

– Десять минут назад, – сказал Генри, – в библиотеке.

Оливия подскочила с кровати и побежала вниз. Генри не спеша пошел за ней. Ему не нравилось то, что происходило, потому спешить ему было не за чем.

Оливия распахнула двери библиотеки. Тусклый свет из высоких окон освещал разбитые стекла, которые усеяли весь пол комнаты. Лишь под большой люстрой было чистое место, без осколков от лампочек, словно, когда они разлетались, здесь что-то стояло. Или кто-то.

– Она была здесь, – зачарованно сказала Оливия.

– С меня хватит, – сказал Генри, стоявший за ее спиной, – я не подписывался жить под одной крышей с призраками.

– Она ничего тебе не сделает, – спокойно сказала девушка. – Я видела ее призрак всего однажды. Она приходила ко мне всего раз, а к тебе вот уже дважды…

– Потому что меня здесь не должно быть, – сделал вывод Генри.

– Не бойся ее. Мертвые живым не опасны. Страшиться надо живых…

– Оливия, ты меня пугаешь, – сказал Генри.

– Что здесь произошло? – Кларисса вошла в библиотеку и приоткрыла рот от увиденного. – Какой ужас! Это произошло со всеми лампами, которые были включены на момент подключения электроэнергии, – пояснила она.

– Но кто включил их здесь? – спросил Генри. – Свет пропал ночью, в библиотеке он должен был быть погашен.

– Кто знает, может я читала и забыла выключить его вечером… – сказала Кларисса.

– Или кто-то другой, – буркнул себе под нос Генри.

– Неважно. Я помогу Виктории убрать здесь, как только отвезу Джима обратно.

– Я тоже, – сказала Оливия.

– А я пас, – Генри поднял ладони вверх. – Я уже понял, что бессмысленно просить взять меня с собой и оставить на станции, потому я просто проведу остаток этого длинного дня на улице. Может, пока солнце еще не село полностью, ходячие мертвецы меня не тронут.

Генри истерически хохотнул, а Кларисса вопросительно посмотрела на Оливию.

– Завтра ты закончишь портрет, – сказала Кларисса, – и мы распрощаемся. Навсегда.

Генри одобрительно закивал.

– Пускай так, – сказал он, – а то, честно признаться, – он подошел ближе к женщинам, – меня уже тошнит от Джонатана, его компании и этой, – он показал пальцем на место под люстрой.

Генри вышел во двор, где Виктория следила за электриком Джимом так, как надзиратель следит за заключенным.

– Что-то я не припомню тебя, – бестактно спросил у Генри мужчина, жуя жвачку.

– А я здесь новенький, – улыбнулся Генри. Улыбка его была неестественной, он и сам не понимал своего состояния. – А кого припомнишь? – спросил он, отводя Джима дальше от Виктории, якобы чтобы просто пройтись по территории двора.

– Да был, кажется, когда-то мужик один… Я уже и не скажу, когда это было. Приезжал, точно. Вроде как работал, дом перестраивал… Давно это было.

– А как его звали, не помнишь? – спросил Генри.

– Скажешь тоже, – усмехнулся Джим.

– А что насчет Виктории? – тихо спросил Генри. – Она же вроде из вашего городка… Что ты о ней знаешь?

– Да, она жила там… – электрик лениво почесал свой заросший жирный подбородок. – Насколько я знаю, сама она родом не из нашего города.

– А откуда?

– Отсюда, конечно, – ответил Джим.

– Что значит: отсюда? – удивился Генри.

– То и значит. Она жила там со своим мужем, пока тот не умер пару лет назад, а тогда вернулась в этот дом.

– Ух ты, – сказал Генри, – а с каждый разом становится все интереснее и интереснее!

– А ты здесь как? – спросил Джим. – Гостишь?

– Вроде того… – Генри заметил, что Виктория не сводит с них взгляд. – Я приехал сюда с Оливией… Мы, вроде как, скоро поженимся…

– Как-то ты неуверенно говоришь об этом, – рассмеялся тот.

– Вот, – незаметно к ним подошла Кларисса, чем немало удивила обоих (хотя Генри думал, что его уже ничем не удивишь и не напугаешь), – оплата.

Она протянула Джиму конверт.

– Здесь все, как мы договаривались, – добавила она, – и даже немного больше. В благодарность за оперативность и конфиденциальность.

– Уяснил, – улыбнулся Джим, забирая у Клариссы конверт. – Приятно было познакомиться, Генри, – довольно сказал он и пожал руку Генри.

– Взаимно, Джим, – ответил тот.

Он долго стоял, глядя вслед уезжающему серебристому Мерседесу, зная, что самому ему в спину смотрит Виктория, которая все еще стояла на ступенях у входа. Но он не знал, что помимо нее за ним наблюдают еще несколько пар глаз, точнее – пустых глазниц, «смотрящих» из окон чердака.

– Я немного пройдусь, – громко сказал Генри, чтобы Виктория услышала. Он не обернулся, не посмотрел на нее, а просто медленно зашагал в сторону ворот, пряча руки в карманах.

Начинало темнеть. И без того пасмурный день стремительно терял свое последнее освещение. Генри шел вперед, не задумываясь над тем, куда и зачем он идет. Он знал, что в дом возвращаться ему не хочется. Боялся ли он снова встретить компанию худощавых мертвых парней? – вряд ли. Какая-то его часть даже хотела снова получить лопатой по голове, да так, чтобы уже насовсем. Генри изрядно надоел такого рода отпуск. Голова плохо соображала, а зачатки шизофрении, имеющиеся, пожалуй, у каждого среднестатистического современного человека, пустили корни в самый центр его мозга, уверенно пробираясь к глазам и периодически посылая им всевозможные пугающие образы.