Татьяна Филатова - Пансион благородных девиц [litres самиздат]

– При чем здесь я? – раздраженно ответила Оливия. – Ведь это тебе захотелось новый портрет! Если бы не эта затея, ваше знакомство ограничилось бы одним днем.

– Ты представь, что было бы, если бы я сбила его насмерть! – продолжала ругаться Кларисса.

– Генри, – улыбнулась девушка, заметив, что тот приоткрыл глаза. – Ты пришел в себя?

– Что произошло? – спросил он.

– Так вышло… – замялась Оливия.

– Я сбила тебя прошлым вечером, – твердо ответила Кларисса. – Ты вывалился из леса спиной вперед прямо под колеса машины. Я успела затормозить, но теперь на капоте вмятина, а на лобовом стекле трещина.

Ее голос был полон упреков, и она этого не скрывала.

– А у тебя вся спина синяя, – тихо добавила Оливия, – а еще, как мне кажется, ты снова стукнулся головой…

– Жаль, что недостаточно сильно, – буркнул Генри и закрыл глаза, пытаясь прислушаться к своему организму, и понять, где именно ему больно. Казалось, что везде.

– Отлежись до обеда, – властно сказала Кларисса, – после этого продолжим работу. И завтра ты будешь свободен.

– Мне будет подписана «вольная»? – с трудом рассмеялся Генри.

– Будем считать эту неуместную шутку следствием травм, – сказала Кларисса. – Оливия, жду тебя внизу.

– Что ты там делал? – спросила Оливия у Генри, когда тетка вышла из комнаты.

– Болтал с папашей, – ответил тот.

– Что?

– Скажи, Лив, а ваша… Абигейл… она была та еще сердцеедка, верно?

Генри насмешливо посмотрел на Оливию, глаза которой вдруг яростно загорелись.

– Что ты сказал? – спросила она, пытаясь сделать вид, что не расслышала его вопроса. Генри отметил, что у нее это выходило не очень.

– Помнишь, я говорил тебе, что видел ее в библиотеке? Ты тогда еще разобиделась, что она «пришла» именно ко мне, а не к тебе. Ну так вот… я видел ее снова. И, Лив, поверь, мне совсем не понравилось то, что я увидел… Не хочешь меня просветить: что за чертовщина творилась в этом доме? Или – продолжает творится?..

Оливия сидела рядом с ним на кровати. Она отвела взгляд в сторону, затем встала и подошла к окну.

– Про Абигейл Дункан ходили разные слухи, – неожиданно для Генри, который уже привык не получать ответы на свои вопросы, она стала говорить, глядя в окно, – многие ее называли ведьмой, кто-то, как было модно в те времена: вампиром и кровопийцей. Но она не была никем из перечисленных монстров. Она была несчастной женщиной, которая болела страшной болезнью. Будь она ведьмой, то умерла бы в возрасте всего пятидесяти лет?

– Может быть ее убили, – равнодушно сказал Генри.

– Ее не убили. Она была больна, – сказала Оливия.

– Потому она ела мужские сердца?

– С чего ты это взял?

– Видел собственными глазами.

– Что ты видел? Галлюцинация? Не более того…

– С чего бы? – Генри встал с постели. – Или я чего-то не знаю о кухне Виктории, – он попытался засмеяться, но смех отдался болью в ребрах на спине. – Когда ты возмутилась, что Абигейл видел я, а не ты, я понял, что она мне не привиделась. И ты это знаешь… Лив! Прекращай отрицать! Я уже давно понял, что с этим местом что-то не так. И, наверное, даже смирился с этим.

– Ты не понимаешь! – Оливия повысила голос.

– Так объясни мне!

Девушка сделала глубокий вдох.

– Когда тебе станет лучше, спускайся вниз, – сказала она, – пообедаешь и продолжишь работу над портретом.

– Тебя волнует только портрет? Ответов мне не дождаться?

– Я буду ждать внизу.

Она вышла из комнаты. Генри лег на кровать, поморщившись от боли. Ему даже не был предложен аспирин, но его это не волновало, не удивляло. Он вспомнил отца. Галлюцинация? Ну уж нет. Генри стал рассуждать логически, как ему казалось:

Ему шел двадцать восьмой год. Да, он достаточно молод, но все же уже достаточно прожил, чтобы замечать за собой странности раньше. Но он их не замечал. Итан тоже ничего такого не наблюдал за другом, на работе проблем не было, кроме последнего рабочего дня перед этим злосчастным отпуском. Так неужели отца и правда нет в живых? Если это так, то ему самому нужно скорее возвращаться домой. Несмотря на все разногласия, отец – его единственный родной человек, его семья. Безусловно, их отношениям далеко до той близости, какую испытывают друг ко другу члены семейства Оливии (даже после смерти некоторых из них). Генри невольно улыбнулся, но больше от ироничности ситуации, в какой оказался.

– Я встрял, – сказал он и встал с постели, продолжая кривить лицо от боли.

Он побрел в ванну, чтобы принять душ. Остановился у раковины, повернулся к зеркалу и замер.

– Я просто хочу посидеть в туалете, а потом принять душ, – сказал он, глядя куда-то за плечо своему отражению, – будьте людьми, – он снова рассмеялся, – могу я хотя бы на толчок сходить без сопровождения с того света? Я сошел с ума…

– Я готов.

Оливия и Кларисса повернули головы: у входа в столовую, где они вдвоем пили кофе, стоял Генри.

– Прекрасно выглядишь, дорогой! – сказала Оливия и подошла к нему, чтобы поцеловать его.

Генри и правда хорошо выглядел: он принял душ, побрился, вымыл и причесал волосы, надел чистую белую футболку. Он холодно встретил поцелуй Оливии, не ответив взаимностью, лишь немного наклонил голову вниз, чтобы она смогла дотянуться губами до его гладко выбритой щеки.

– Я готов продолжить работу, – снова сказал он, глядя на Клариссу.

– Я скажу Виктории, чтобы накормила тебя обедом, а я тем временем переоденусь, – улыбнулась в ответ та.

– Ограничусь чашечкой кофе, если можно, – сказал Генри. – Что-то аппетита совсем нет.

– Но ты должен поесть, – возразила Оливия.

– Я никому и ничего не должен, – сухо ответил он.

– Пожалуй, оставлю вас, – сказала Кларисса. – Дорогая, ты приготовишь своему жениху кофе? Я попрошу Викторию помочь мне с платьем и прической. Не будем тратить зря время.

– Полностью согласен, – одобрительно кивнул Генри.

Оливия пошла на кухню, чтобы заварить кофе. Настроение ее переменилось, Генри это заметил. Но ему было плевать. Она принесла ему большую чашку кофе с молоком, как он любил пить дома, себе же чашку молочного улуна, и села рядом. Генри сделал глоток, отодвинул кофе и повернулся к девушке.

– Тебе нравятся военные? – спросил он. Оливия чуть не подавилась первым глотком чая.

– Что? – удивленно спросила она.

– Вопрос несложный: тебе нравятся военные? Ну – парни в форме?..

Девушка засмеялась.

– Ты решил поступить в армию? – спросила она.

– Повторяю вопрос: тебе нравятся военные? – настаивал Генри. Голос его становился все грубее и агрессивнее. Оливия спрятала улыбку, в ее глазах блеснула насмешка.

– Не больше, чем остальным девушкам, – сказала она, пригубив чай.

– А что тогда это?

Генри небрежно бросил перед ее лицом фотографию, которую нашел на чердаке.