Татьяна Филатова - Пансион благородных девиц [litres самиздат]

А что, если он все-таки сошел с ума? Там, за большим столом сидит его любимая девушка, на которой он хочет жениться, которая волнуется за его состояние. Что, если все события, которые, как он был уверен, происходили на самом деле – просто неправильная реакция на то потрясение, которое случилось с ним за день до отъезда? Рука скользнула в карман, пальцы нащупали маленький, острый осколок: зуб шефа. «Интересно, – подумал Генри, – если его кремировали, откуда тогда это лежит у меня в кармане? Как мертвые могут снова материализоваться? Не встают же они с могил, как в старых фильмах?»

Он тихо засмеялся и обернулся, чтобы удостовериться, что ни одна из находящихся в доме женщин, в том числе и не совсем живая, его не обнаружили.

– Я сошел с ума, и, кажется, безумие мне по душе, – шепнул он сам себе, выходя во двор.

Уже вечерело. Генри уверенным шагом, не замечая боли в спине, пошел в сторону семейного кладбища Дунканов. Проходя мимо домика Виктории он оглянулся – из дома никто за ним не следил. Он коснулся ручки двери.

Там никого не было. Запах в небольшом домике стоял затхлый и сырой. Генри подумал, что не смог бы сам жить в таком месте. Он вошел внутрь.

Мебели почти не было: кровать, шкаф, комод, сундук. Генри открыл шкаф – пусто, стал выдвигать по одному ящику от комода – вещей в них почти не было. Генри подошел к сундуку, ожидая найти его запертым на замок, но крышка легко поддалась. В сундуке лежали старые платья, относящиеся к той же эпохе, что и черное платье Абигейл. Генри доставал их одно за другим, не сильно понимая, зачем он это делает, пока не нашел на дне сундука большой ключ.

– От чего же ты? – произнес он и положил ключ в тот же карман, где уже лежал осколок зуба.

Генри вышел из небольшого дома так же тихо, как и вошел в него. Он не знал, обнаружили ли Оливия и Кларисса его отсутствие в библиотеке и в доме в целом, да и ему было все равно. Он уже давно не отличает реальность от видений, в правдивости которых все еще отчаянно пытался сомневаться. Но содержимое кармана его брюк развеивало все сомнения.

Он вошел на кладбище. Там было тихо и спокойно, легкий ветер едва шевелил ветки хвойных деревьев, насаженных между могилами. Любого другого мрачная атмосфера напугала бы, но Генри уже ничего не боялся. «Склеп. Сегодня. Беги», – повторял он у себя в голове. Последний указ от шефа. Хотя, как знать: последний ли?..

Вот она – могила Абигейл Дункан. «Интересно, – подумал Генри, – в каком наряде ее похоронили? Видел ведь я ее в том самом платье, но платье хранится у Клариссы… Как же хочется закурить. Итан, дружище… Сейчас бы с тобой в бар…»

Генри прошел мимо надгробий, не видя причин задерживаться рядом с ними. Он шел к склепу. Он знал, что увидит там девять гробов. Почему девять? Девятый – его? Или того старомодно одетого мужика, сердце которого уплетала Абигейл? Ну да Бог с ними. «Если бы Бог», – шепнул себе под нос Генри и подошел к склепу.

На кладбище имелись и другие усыпальницы, но он знал, что ему именно сюда. Оливия очень трепетно относилась к этому месту: с ее слов, здесь лежат ее мать, дочка Клариссы и другие родственники, умершие сравнительно недавно. Но так ли это? Генри надеялся, что сейчас он окончательно разберется в том, врет ли ему та, на ком он собрался жениться, или нет. А что, если она сожрет его сердце также, как Абигейл сожрала у того бедолаги?

Генри засунул левую в руку в левый карман: не то. Там была пожелтевшая фотография девушки, так похожей на Оливию, с молодым офицером рядом с ней. В правом кармане он без труда нащупал ключ и, к сожалению, никуда оттуда не девшийся осколок зуба. Он вставил ключ в замочную скважину. Тот подошел идеально, и так же идеально засов сместился, высвободив замок. Раздался тихий щелчок, и петля была снята.

– Виктория… Зачем же ты хранишь ключ от склепа Дунканов в сундуке вместе со старыми платьями? – проговорил сам с собой Генри.

Он открыл двери. Повеяло холодом, сыростью и запахом тлена. Да, без сомнений, это была могила.

Помимо левого и правого кармана в брюках Генри имелись и задние, в одном из которых очень кстати оказался его мобильный телефон. Он достал его, опасаясь найти телефон разряженным. Но отсутствие связи сыграло ему на руку: батарея была заряжена больше, чем на половину. Генри улыбнулся.

Освещая себе путь вниз, ему вдруг вспомнилась песня группы AC/DC.

– Это и есть «Highway to hell»? – сказал он вслух и ухмыльнулся.

Ступеньки были старыми, местами их края были сколоты. Их было не меньше десяти, точное количество Генри не стал считать.

– Твою ж мать! – закричал он.

Генри уже бывал здесь в своих снах, но в действительности склеп немного отличался от того, что он видел тогда. Да, тут и вправду стояли гробы, только они не были каменными. Но не только гробы были в склепе: деревянные заколоченные ящики, неряшливо разбросанные старые надгробия, жестяные ведра. Создавалось впечатление полной заброшенности. Однако Оливия утверждала, что именно здесь покоится ее мать. Детского гроба, в котором могла бы лежать дочь Клариссы, Генри не приметил. И слава Богу, как он подумал, хотя, скорее всего, он знал, что не найдет его здесь. Да и вообще – расставленные на каменном полу гробы никак не были помечены. И нет, их было больше девяти: восемь из них стояли рядом друг с другом, еще несколько (Генри насчитал не менее пяти) стояли у другой стены один на одном. Генри подошел ближе к тем гробам, которые стояли каждый отдельно, осветил их фонариком в телефоне: никаких опознавательных знаков.

Он проверил деревянные ящики: те были заколочены. Генри знал, что все инструменты, как и та лопата, которой он не так давно получил по голове, хранятся в сарае. Но этот склеп никак не напоминал усыпальницу горячо любимых родственников, которую следовало бы содержать в чистоте, скорее наоборот, поэтому он решил осмотреться внимательнее. За дряхлыми ведрами лежал большой молоток, которым, судя по всему, и были заколочены все эти гробы и ящики. С обратной стороны молотка, как и положено, был гвоздодер – это была единственная новость, которая за последнее время хоть немного смогла обрадовать Генри. Гвоздодером он выдрал шесть ржавых гвоздей из одного из деревянных ящиков и отбросил крышку.

В ящик когда-то были небрежно свалены чьи-то вещи. Они дурно пахли затхлостью, давно потеряли эластичность и цвет. Генри вытрусил все на пол, но ничего существенно важного не обнаружил. Тогда он принялся за второй ящик. Сверху также лежали вещи, но эти сохранились немного лучше предыдущих: по ним можно было отчетливо разобрать, что все они были мужскими. Генри принялся их вытрушивать, как что-то еще, не похожее на ткань, выпало из ящика. Это был полиэтиленовый пакет. Генри не раздумывая высыпал его содержимое на пол. Что-то громко стукнулось о камень: это был спутанный комок металлических предметов. Взяв в руки и посветив фонариком, Генри разглядел, что там было: две или три спутавшиеся между собой серебряные цепи, нательный серебряный крест, наручные часы на кожаном ремешке, карманные часы на цепочке, запонки и что-то еще. Он не стал рассматривать подробно. Вещи определенно были старыми, по крайней мере большинство из них.