ДИКИЙ НОСОК - Расходный материал

Но от истории с наследством, в красках пересказанной ему женой перед праздниками, ощутимо попахивало если не криминалом, то каким-то окололегальным мошенничеством. И это еще Наташка о заветной тетрадке и колдовстве из благоразумия умолчала, так что Владимир Коржаков знал лишь о верхушке айсберга.

В середине января, когда обессилевший от новогоднего отдыха народ приноравливался к рабочим будням, Наташка обрушилась на Машу, точно ураган: внезапно и разрушительно.

«Ты, конечно, можешь сказать, что я лезу не в свое дело,» – торжественно заявила она. – «Но я в него все равно уже влезла. Так что получай.» И вытащила из сумки сложенный вчетверо листок бумаги формата А4, с одной стороны заполненный аккуратными машинописными буквами. Желание Наташки всучить его немедля было так велико, что она заскочила прямо на работу.

«Что это?» – озадаченно начала вчитываться в строчки Маша.

Бояринова Надежда Михайловна, 1949 года рождения … гласила первая строка.

«Нат, это что?»

«Я насела на Коржика и попросила поискать информацию о твоей матери. Давно, до Нового года еще. Он и нашел. Неофициально, конечно, по своим каналам,» – вовсе не чувствуя себя виноватой, пояснила подруга. – «И не думай обижаться.»

«Да нет, ты права. Надо было самой сообразить. А я и позабыла, что он у тебя в полиции работает.»

«Вот и чудненько. Иди. Читай. А мне бежать пора,» – поскакала вниз по лестнице Наташка. Маша же вернулась за рабочий стол, положила перед собой заветный листок и начала читать.

Бояринова Надежда Михайловна, 1949 года рождения. Родилась в городе Шахты Ростовской области. Умерла 28 ноября 2017 года в городе Рязань.

Надо же, значит она жила в соседней области, всего то километров двести по прямой.

Ближайшие родственники:

Бояринова Таисия Ивановна, 1924 года рождения

Бояринова Татьяна Михайловна, 1946 года рождения

Обе мертвы.

Дети: Бояринова Мария Александровна, 1981 года рождения.

Последний адрес по прописке старый, еще с того времени, что они жили вместе.

Место работы не указано. Транспортных средств на её имя не зарегистрировано, недвижимого имущества тоже .

Видимо, мать жила без регистрации, на съемной квартире, как половина страны, и заработную плату получала, наверняка, в конверте. По крайней мере, большую её часть. Человек – невидимка.

Причина смерти – почечная недостаточность. Ничего криминального. Скончалась в Областной клинической больнице. Болела она, видимо, какое-то время, поэтому успела позаботиться о завещании и кремации. Неужели мать была одна все это время? И рядом не было близкого человека? Зная материн характер, Маша была уверена, что так оно и было.

Здесь же находились реквизиты юридической фирмы «Мирошкин и К», которую представлял человек в футляре Игорь Сергеевич. Во время их первого и единственного разговора у Маши не возникло ни малейшего желания расспросить его о матери, узнать о ней хоть что-нибудь: где жила, где работала. Только о причине смерти спросила, помнится. Да он и той не знал.

«Может быть позвонить ему?» – мелькнула шальная мысль. Ведь информация, которую нашел Коржик, была сугубо официальной и не говорила ничего о том, как жила мать последние 18-ть лет. Мысль эта застряла в голове прочно, будто рыбья кость в горле. Промучившись с ней до следующего дня, Маша набрала номер юридической фирмы, закрывшись в туалетной кабинке на работе. Фамилии Игоря Сергеевича она не знала, но, к счастью, она и не понадобилась. Её соединили сразу, не устраивая допрос с пристрастием.

«Здравствуйте, Игорь Сергеевич! Это Лаврова Мария Александровна. Мы с Вами встречались в конце прошлого года. Вы привезли мне коробку.»

«Здравствуйте, Мария Александровна. Я Вас прекрасно помню. Чем могу служить?» – бесцветно-нейтральным тоном осведомился юрист.

Окрыленная первым успехом, Маша продолжила: «Извините, что беспокою Вас. Я сразу не догадалась спросить, но Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь о матери?»

Боюсь, я не владею какой-либо информацией,» – невозмутимо ответил Игорь Сергеевич. – «Вот если только о причине смерти. Вы, помнится, спрашивали. Могу посмотреть в документах.»

«Да нет, спасибо. Это я уже знаю,» – разочарованно протянула Маша. – «Я думала, может быть, Вы знаете были ли у нее близкие, друзья?»

«На кремации присутствовали только несколько сослуживцев. Всего человек пять.»

«Вы были на кремации?» – совершенно невежливо перебила юриста пораженная Маша.

Тот недрогнувшим голосом пояснил: «По долгу службы, разумеется. Я должен был убедиться, что тело соответствующим образом кремировано и получить прах для передачи Вам.»

От его менторского тона Маша чувствовала себя школяром, вывернувшим на бегу из-за угла и врезавшемся со всего маха в директора школы. Таких, как Игорь Сергеевич с рождения можно называть по имени отчеству, они с детства ведут себя, точно маленькие старички – степенные, серьезные, пунктуальные. Отрада родителей.

«Правда, было одно происшествие,» – впервые прорезались в голосе юриста человеческие нотки. – «На кремации присутствовала женщина, которая заявила, что является родственницей усопшей и хочет забрать урну с прахом. Однако, по нашим сведениям, других живых близких родственников, кроме Вас, у покойной не было. Да и завещание четко и однозначно указывало передать прах вам. Я попытался было разобраться, но женщина документы показать отказалась и поспешила удалиться. Я счел инцидент исчерпывающим.»

«А какая? Какая она была? Как представилась?» – рассыпалась вопросами Маша.

«Она никак не представилась. А выглядела обычно. Лет шестидесяти или чуть больше, полная. Волосы короткие, окрашена в блондинку. Несколько … кокетливая,» – вдруг несерьезно хмыкнул Игорь Сергеевич, но тут же взял себя в руки. – «Ничего примечательного, о чем я мог бы Вам рассказать, в её внешности не было. Не представляю, чем еще я могу Вам помочь.»

Вежливый намек на окончание разговора Маша поняла верно. Ей оставалось только попрощаться. Родственница? Что за неизвестная родственница? Точно не ближайшая. Все они перечислены в справке Коржика, Владимира т.е. Маша чертыхнулась. В который уже раз она называет Наташкиного мужа милой домашней кликухой, того и гляди в следующий раз скажет это вслух. А ведь это сугубо семейное прозвище. Для Маши он – Владимир, и никак иначе. А родственница, похоже, очень дальняя, седьмая вода на киселе, поэтому Маша о ней и не слышала.

***

Когда Старуха нашла, наконец, Надю почти год назад, та была уже больна. Одутловатое бледное лицо, потухшие глаза, отекшие лодыжки, нависающие над бесформенными, растоптанными зимними ботинками. Все остальное скрывал пуховик уныло-коричневого цвета и нелепая вязаная шапочка.