Рииттая - Вересковое сердце

Договорив, она обратила внимание, что Магрит вовсе не разделяет её радости, а, наоборот, смотрит всё с тем же ужасом и недоверием.

– Орис! Это букет, который тебе посоветовала Паучиха! Наверняка это несёт в себе проклятье для тебя и для Дарета! Возьмёшь такие цветы – и всё, либо брак развалится, либо… либо… – кажется, она начала задыхаться, слишком уж нелепо хватала ртом воздух. Орис хотела было дать ей бодрящую пощёчину, но Магрит резко пришла в себя и воскликнула: – Кто-то умрёт!

Тут Орис уже не сдержалась, закатила глаза и прикрыла лицо ладонью. Больше всего на свете сейчас ей хотелось сделать страшное лицо и закричать «Ты!», а потом безумно расхохотаться. Глубоко вздохнув, она расслабленно опустила руки, вернула лицу приветливое выражение и спокойно сказала:

– Магрит. Прекрати пороть чушь и покажи мне крокусы. Будь добра.

Цветы она рассматривала под немигающим взглядом выпученных глаз Магрит, наполненном таким неодобрением, что на секунду Орис решила было сдаться и остановиться на слюняво-влюблённых маргаритках. Но взяла вверх одна отвратительная черта её характера: Орис была упряма, и ей захотелось доказать, что всё это больной бред цветочницы. И она выбрала крокусы.

– Я принесу тебе свежий букет утром в день свадьбы, – сухо сказала Магрит. И Орис так же сухо кивнула. На том они разошлись.

Поход к цветочнице немного выбил Орис из колеи, но она быстро взяла себя в руки. Дорога её лежала в другую часть деревни, где, скрытый в зелени, стоял дом ведуньи Айки, матери её отца и её мудрой наставницы. Орис уже шагнула на тропинку, петляющую между кустов и утопающую в растениях, как вдруг услышала из тени голос:

– Рыська! Я знал, что ты придёшь скоро!

Она повернулась на голос, как будто бы недовольно щурясь, но на деле пытаясь спрятать улыбку. По правде, до этого момента Орис чувствовала себя неуютно. Несмотря на то, что внешне она держалась молодцом, образ отшельницы сложно было выкинуть из головы. Если кто-то и мог сейчас привести её в чувства, то это будущий муж. Но, несмотря на радость, она удержала себя в руках, приняла вид недотроги и строго напомнила:

– Дарет! Нам нельзя до свадьбы разговаривать! Примета!

– Вчера тебе это не мешало. А я соскучился.

Его голос был наполнен такой неподдельной грустью, что Орис, рассмеявшись, шагнула к нему в тень, привставая на цыпочки и протягивая руки, чтобы обнять за шею своего высокого жениха. Хорош, что уж таить, хорош. Мягкие волосы собраны в хвост, светло-ореховые глаза смотрят с бесконечной нежностью. Сильные руки, широкие плечи… Она утопала в его объятиях, а потом в поцелуе, но почувствовав, что становится жарковато, ловко выскользнула из его рук.

Ей стало немного по себе, когда она вспомнила слова Магрит. Интересно, многие ли в деревне сплетничают об этом? Ей всегда было неприятно от мыслей, что кто-то будет болтать за её спиной. Пусть даже это и правда – не всякую правду стоит выкрикивать на каждом углу.

– Да-рет! – напомнила она строго. – Ну нельзя же!

Он выразительно приподнял брови.

– Мне больше нравится, когда ты говоришь это по ночам, – горячо шепнул он. – Ты так смущаешься, хотя все нарушают это нелепое правило, не ты первая – не ты последняя, глупышка.

На последних словах тон его резко изменился, он уводил глаза, будто что-то его тревожило. Орис понимала, в чём дело, но решила, что в этом случае лучше сделать вид, что не заметила его поведения. Потому она с лукавым видом пихнула его в плечо.

– Однако если кто узнает – вся деревня косо будет смотреть, – парировала она, легко уворачиваясь от его попыток прижать её к себе. Она подумала, что их смех и шорох в кустах точно привлекут внимание Айки, и красноречиво посмотрела в сторону её домика. Дарет перехватил её взгляд и вздохнул, поднимая руки в знак поражения.

– Хочешь знать моё мнение – я три дня просто не выдержу.

Орис засмеялась и, подняв руку, щёлкнула его по носу.

– Думай об этом с хорошей стороны: чем дольше разлука – тем слаще брачная ночь!

Она почувствовала, что краснеет. Слишком игривая фраза, но, что поделать – горным девам всегда приходится разрываться между рамками приличия и желанием быть привлекательной в глазах мужчин. Орис завидовала Таллис, хотя завидовать тут как раз было нечему: родители Таллис погибли, братьев и сестёр у неё не было, и, если она вела себя чересчур вызывающе – а она обожала так себя вести – она никого не могла тем самым опозорить. Орис же не могла даже надеть юбку выше колена: соседки-старушки тут же начинали шипеть ей вслед, спрашивая, что сказала бы Айка о таком наряде внучки, и куда смотрит её отец.

Но Орис хорошо усваивала уроки, и не только те, что преподавала ей Айка. Бабушка могла научить её магии и общению с духами, но чего у неё не было, так это особых женских чар. Зато они в избытке были у матушки. В отличие от любимой подруги, матушка была известна своим благонравным поведением, однако до сих пор, стоило ей пройти по деревне, как давно женатые соседи сворачивали шеи ей вслед. Впервые обратив на это внимание, Орис поняла, что не обязательно раздеваться и вилять бёдрами, чтобы на тебя смотрели. Она не забывала перенимать от матери те черты, которыми она сводила мужчин с ума. Какой должна быть идеальная девушка? Нежной, податливой, всепрощающей, и всегда уступающей во всём своему мужу. Такой подход не одобрила бы Айка, но Орис понимала: хочешь удержать парня – держи свой характер при себе. Видят духи, выбор в деревне был невелик, так что Дарета стоило ценить как великое сокровище!

Торговцы привозили с равнин книжки со сказками, каждая страница которых была украшена искусными рисунками. На одном из них была изображена прекрасная королевна с золотыми волосами, спящая на ложе из цветов, а рядом с ней, припав на одно колено, стоял голубоглазый принц. Из-за цвета волос Орис любила представлять, что она и есть эта королевна, и однажды перед ней на коленях будет стоять принц, глядящий на неё в немом восторге. Орис не знала, кто такие принцы, но точно знала, что они говорят витиевато и красиво, у них густые блестящие волосы, а глаза непременно голубые. Своим возлюбленным дамам они обязательно дарят цветы и украшения. Увы, мама объяснила ей, что принцы в горах не водятся. А потом ещё и Марбл дорисовал принцу глупые усы и чёлку, закрывающую голубые глаза, и Орис окончательно в принцах разочаровалась. Она спустилась с небес на землю и тут же обратила внимание на Дарета.

Волосы у него были не восхитительно роскошные, а просто светло-русые, и глаза совсем не голубые. Но он был красив, всегда был в центре внимания благодаря своему остроумию, к тому же, семья его была богата и уважаема – отцом Дарета был сам староста. Дарет не говорил ей запутанных комплиментов, а вместо золотой короны подарил лапку кролика на удачу. Цветов он не дарил вовсе – зачем? – зато она сплела ему венок из маргариток в знак своей любви. И с того момента они точно знали, что поженятся.