Рииттая - Вересковое сердце

Но духи смилостивились над Орис. Не отводя взора, Айка медленно кивнула и вдруг расслабилась, вздохнула и отвернулась к своим травам.

– Можешь идти отдыхать. Я развешу сама.

Орис посмотрела на неё с недоверием, и ведунья, не выдержав, тихонько рассмеялась.

– Я же не совсем злыдня! Помогла чуток и будет. Беги, развлекайся. Скоро быть тебе гордой женой, тогда будет не до подружек – повеселись с ними как следует в эти деньки!

Наступившее облегчение от осознания того, что Айка не намерена продолжать расспросы, заставило Орис почувствовать себя вымотанной. Но всё же радость была куда сильнее любой усталости. Она звонко рассмеялась и кинулась бабушке на шею, щебеча слова благодарности. Всё шло просто отлично. Пожелав Айке хорошего дня, Орис выпорхнула из её дома и покинула тенистый закуток, вновь подставив лицо ласковому солнцу. Она вдохнула воздух полной грудью и улыбнулась. До вечера было ещё полно времени, а значит, можно было заняться приятными вещами. Ещё вчера она пообещала, что с наступлением темноты зайдёт к Таллис, но было ещё слишком рано, к тому же вряд ли её подружка была дома в такой час. Скорее всего, Таллис ушла вместе с остальными охотниками. Орис увидела, как в деревянные ворота деревни входит утренняя группа, а Таллис обычно отправлялась с дневной.

Зато домой вернулся брат, довольный, как сытый кот. Орис радостно поприветствовала его, когда он подошёл.

– Хороший улов? – спросила она лукаво. Марбл всем своим видом показывал, что очень ждёт этот вопрос, и с готовностью начал вещать:

– Я сам лично забил вот такого кабана! Секач! Можешь глянуть, его потащили к мяснику на заготовки. Я думаю, дорогая сестрица, его сготовят на твою свадьбу.

Орис засмеялась.

– Устал?

– Не то слово.

Марбл и правда выглядел уставшим, но очень счастливым. Вместе они направились домой, болтая ни о чём. Вернее, Марбл всё больше болтал, а Орис смеялась над его шуточками и неправдоподобными подробностями, которые о явно придумывал на ходу. Любил он выделываться.

За обедом она вновь выслушала рассказ про кабана, уже с новыми деталями. Отец слушал с очень довольным видом, по матери же сложно было понять, что она думает. Улыбка на её лице была ненастоящей, впрочем, её вообще мало волновали разговоры об охоте.

Когда брат вдоволь расписал свою охоту, началась очередь отца. Орис слушала вполуха. В последнее время отец всё повторял, потирая руки, что деревенский староста совсем сдаёт, что торговцы платят за соль жалкие копейки, и деревня не может закупить у них же нужные товары. С тех пор, как жила с драгоценными аметистами исчерпалась, пояса пришлось затянуть. А тут ещё и благодетель господин Бо решил свернуть свои исследования шахты и внезапно сбежал. Денег всё меньше, на дорогах разбойники, а из соседних деревень приходили весточки, что эти гады уже врываются в поселения. К счастью, их деревню пока миновала эта участь, но грабежи на дорогах происходили совсем рядом. Нужна твёрдая рука, чтобы с этим разобраться – отец, конечно, имел в виду свою руку. Особую остринку этой истории придавало то, что староста был отцом Дарета, и, как будущие сваты, они не должны были ссориться. Орис надеялась, что отец решит не лезть на этот пост. Видимо, зря. Что ж, пусть сражаются на здоровье. Её отношения с Даретом это не испортит.

Глава 3

Жёлтые тюльпаны

После обеда Орис отправилась в очередной раз паковать свои вещи. Собственно, большая часть была уже перевезена в её будущее жилище – прекрасный дом у порога горной реки, давно заброшенный, но сейчас отремонтированный силами всей деревни и готовый принять новых жильцов. Орис нравилось это место, как и сам дом. Шум реки успокаивал, а летом ветер гулял в ветвях древних ив, склонившихся до самой воды и вечно оплакивающих свою несчастную судьбу.

В её комнате оставались большей частью вещи, без которых она не могла обходиться ни дня, и вещи, с которыми она совершенно не представляла, что делать. Разум подсказывал ей, что проще оставить их в отчем доме, и вернуться за ними, если понадобятся. Идти-то всё равно недалеко. А её детская шкатулка с секретом или кукла вряд ли пригодятся в ближайшее время, разве что годик спустя она родит дочку, и уж когда та подрастёт – настанет их час.

Она рассмотрела вещи, потом аккуратными стопками сложила всё это старьё в большой сундук и задвинула его в нишу. Отряхнув руки, Орис вытерла невидимый пот со лба. Лучше бы позвала Марбла двигать тяжести! Ну, что ж, раз справилась сама, то и молодец. Она прикрыла нишу кокетливой занавеской с оборками и довольно улыбнулась. Всё должно быть на своих местах, и в мыслях, и в вещах, любила говорить Айка – и Орис была солидарна.

Она выглянула в окно и с удивлением осознала, что за примеркой платьев и воспоминаниями о добрых временах, проведённых со старыми вещами, она потратила много времени. Солнце стремительно клонилось к горным пикам. Однако идти к Таллис всё равно пока было рановато. Орис не любила приходить слишком рано или поздно. Некоторых даже бесила её точность. С другой стороны, с лучшей подругой такие детали можно было упустить, в конце концов, разве не говорила Таллис, что всегда ей рада? Наверняка она уже вернулась.

Орис спустилась вниз. Мать возилась на кухне, а Марбл в гостиной точил свой охотничий нож. Он недавно сменил рукоять на новую, буковую – сам выточил, чем неимоверно гордился.

– Я к Таллис, – бросила Орис через плечо. Брат, с остервенением водящий бруском по лезвию, кивнул рассеянно. Он готовился к бдению по деревне. Ночное зверьё любило таскать кур, а волки могли и вовсе забраться к скоту покрупнее. Ворота в деревне не принято было закрывать: зачем тягать их туда-обратно, если проще заставлять человек пять бродить по деревне и следить за порядком?

Мать с кухни крикнула привычное «Возвращайся не поздно!».

В горах темнело резко. Секунда – и тьма накрывала ютящиеся на склонах деревни. После захода солнца камни и земля потихоньку теряли тепло и покрывались инеем, поэтому Орис, думая наперёд, решила обуться. «Привычка неженки», – наверняка скажет Таллис. В деревне обувь предпочитали носить только с приходом холодов – их привыкшие быть босыми ноги с толстой кожей на ступнях позволяли ловчее ступать по скалам и не бояться упасть, а обувь мешала чувствовать землю под ногами. У всех горцев стопы были очень гибкими и подвижными, особенно пальцы. Обувь всегда казалась чуждой – Орис с неохотой натянула кожаные мешочки и затянула их шнуром.

С другой стороны, с ними ходишь тихо, как кошка!

В лучах засыпающего солнца она весело поскакала с камня на камень в сторону дома подруги. Пусть лежал через лечебницу, где отец с Корином принимали больных людей, животных и заготавливали лекарства. Орис подумала было зайти к ним – всё равно ещё не темно и время есть – но потом решила, что отца всё равно ещё увидит за ужином, а Корин…