Максим Марух - Игра Лазаря

Мысли Лазаря то и дело возвращались к Марте. Снова и снова он нырял в её мир, как она в эту свою треклятую дверь, а когда выныривал обратно, выяснялось, что десять минут фильма коту под хвост. В последний визит в инсон Марты Лазарю посчастливилось воочию наблюдать феномен «двери на задний двор», окунуться с головой в мир её кошмара, прочувствовать на своей шкуре – и это спровоцировало в нём революцию воли. К нему снова вернулся вкус к прежней жизни. К победе в Игре.

Но теперь с новым привкусом. Овладевшее Лазарем безразличие к Ведущему Игры и его козням, личным счётам с офицерами, обязанностям перед Меценатом и даже поддержанию авторитета у домашних, никуда не делось. Нет, здесь было что-то другое. Что-то в инсоне Марты зацепило его за живое. Оставалось разобраться, что именно.

После сеанса и пары кусочков пиццы в кофейне при кинотеатре, у них с Яникой оставалось ещё порядком времени. Возвращаться в село никому не хотелось, и Яника предложила прогуляться по парку Горького. Погода стояла отменная, поздний ростовский февраль радовал горожан почти плюсовой температурой и сухим безоблачным небом. К десяти часам вечера на город пала глубокая ночь, но в парке было довольно оживлённо. Никто не хотел упускать такого чудесного вечера, да к тому же субботнего.

Взявшись за руки, они с Яникой прогуливались по аллеям парка. Лазарь никогда раньше не гулял по зимнему парку. Вокруг царствовала непривычная для публичного места тишина и заброшенность. Не играла музыка в летних кафешках, не грохотали карусели Луна-парка, встречные люди говорили на пониженных тонах или вовсе помалкивали, словно боялись разбудить затаившегося под землёй зверя. Даже фонари светили как-то тускло, приглушённо, в полсилы.

Завладевшая Лазарем невнимательность в начале вечера не отпускала до сих пор. Он никак не мог отделаться от мыслей о Марте и двери на задний двор. Он всё ждал, что Яника сама спросит его об этом, или хотя бы упомянет вскользь, но она без умолку щебетала о просмотренном фильме, о работе, о приближении весны – и ни слова, ни полслова об Игре.

Когда стало очевидно, что ждать дальше не имеет смысла, Лазарь перешагнул через гордость и сам заговорил о Марте. Пришлось Янику перебить (она оживлённо распространялась на тему восстановления в университете), но другой возможности вставить хоть слово он мог сегодня и не дождаться. К тому времени они углубились в наиболее дикую и необжитую часть парка. Гуляющие посетители здесь почти не попадались, ощущение зловещей необитаемости острова-кита из первого путешествия Синдбада-морехода усилилось. Ещё час, и расхаживать в этом месте без оружия самообороны в рукаве станет небезопасно.

Стоило Лазарю коснуться больной темы, как Яника сразу умолка и обратилась в слух. Казалось, она сама только того и ждала. Лазарь подробно изложил ей события сегодняшнего («маминого») утра, стараясь как можно точнее описать всю гамму чувств, передавшихся ему от Марты, и в то же время не выдать своих. Когда он закончил, они проделали в молчании не меньше ста шагов, прежде чем Яника сказала:

– Я чувствовала, что ты сегодня не со мной. Ты всё время где-то витал. Стоило догадаться.

Её приподнятое настроение улетучилось, как дым на ветру, и ему на смену пришла озабоченность. Определённо – она самый переменчивый человек из всех, кому удавалось поразить Лазаря своей индивидуальностью. Ещё секунду назад её глаза беззаботно смеялись, а теперь преисполнены искреннего сострадания – как такое возможно? Интересно, как изменится её настроение, если сказать сейчас, что всё это ерунда, и попросить не брать в голову? И, что более важно – как быстро?

– Ну, теперь мы хотя бы на одной волне, – заметила Яника. – Рассказывай, что тебя гложет?

Аллея заканчивалась тупиком у выщербленной кирпичной стены. Широкие каменные ступени справа поднимались к железным воротам, выходящим на Пушкинский проспект. Узкая тропинка слева сбегала вдоль стены и уводила обратно вглубь парка. Фонари здесь светили ещё глуше, и Яника зябко прижалась к Лазарю. Они замедлили шаг.

– До сих пор мне не было до Игры особого дела, – признался Лазарь, ощущая под боком согревающее тепло её тела. – Знаю, звучит по-дурацки романтично, но так и есть. В целом, мне вообще ни до чего не было дела, кроме тебя. В контексте меня, естественно.

Яника хихикнула у него из подмышки. Она реагировала так почти на каждую шутку Лазаря, независимо от степени её удачности, и порой ему казалось, что это просто вошло у неё в привычку, и что та же самая шутка из уст кого-то другого не вызовет у неё и тени улыбки.

– А что изменилось сегодня? – спросила она. – Ты и раньше всё знал о Марте с самого детства. И дверь на задний двор не стала для тебя открытием. То, что рано или поздно она обязательно появится снова, ты предсказывал с самого начала.

Тут она права. В отличие от самой Марты, неизбежность рецидива «двери на задний двор» не вызывала никаких сомнений с того самого дня, когда Лазарь впервые залез к ней в голову. Игра не была бы Игрой, завершись всё прошлой весной. Чего Лазарь действительно предвидеть не мог, так это влияния, которое дверь оказала на него самого.

– В том-то и проблема, что ничего не изменилось. Это дело и раньше казалось безнадёжным. Сегодня я не приблизился к разгадке ни на шаг. Я уже вообще ни на что не надеюсь…

Невероятно: он только что расписался в собственном бессилии! Слышал бы сейчас Сенс...

– Раньше меня это не особо напрягало, понимаешь? Я изначально не считал это дело по-настоящему своим. Относился к нему, как чьей-то неудачной шутке.

– А теперь считаешь, – угадала Яника.

– Сегодня через Марту мне передалась вся безысходность её ситуации... вся отчаянность. В жизни ничего похожего не испытывал. Одно дело копаться в воспоминаниях девчонки о «двери», и совсем другое – опробовать её действие на себе. Думал, по выходу из инсона неприятное ощущение оставит меня, и всё станет, как прежде – обычно так оно и случается. Но сегодня… – Лазарь заглянул в лицо Яники – хотелось видеть её реакцию: – Оно не отпускает меня до сих пор. Правда, я ещё надеюсь, что завтра мне полегчает. Может, напиться для верности? Ты водку пьёшь?

Раньше он десять раз подумал бы, прежде чем коснуться темы алкоголя в разговоре с Яникой. Но это раньше.

– Только под хорошую закуску! – рассмеялась та, толкая Лазаря плечом в бок. Посерьёзнев, добавила: – Ты же понимаешь, напиться и забыться не получится. Ты снова пойдёшь туда, и всё вернётся.

«А можно не возвращаться!» – пискнула в голове трусливая альтернатива.

– Какой смысл? Я ничего не могу сделать, ни на что не могу повлиять. Я заперт внутри неё, как в карцере, наедине с чужими мыслями и страхами. Я не вижу ни единого способа оттуда вырваться. Тогда в чём смысл моего пребывания там?