Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

- Но чувствуешь ли ты теперь что-то помимо физической боли? – на этот раз голос звучал совсем близко, но я оказался не в силах даже повернуть голову, дабы встретиться с Пугалом лицом к лицу - только бог не чувствует боли. Ведь он и есть боль. Он не имеет начала и конца, не имеет ни плоти, ни духа. Но в то же время он – всё.

- Оставь меня наконец, - тихо, даже не осознавая, произнес ли я эти слова вслух или про себя, сказал я, - ты понятия не имеешь о моих чувствах и мыслях. Так не смей же говорить о том, чего не знаешь!

- В самом деле, я не очень хороший рассказчик, но ведь видения прошлого и туманные намёки – это так таинственно. Создается впечатление какой-то жуткой тайны, не правда ли? Впрочем, уже поздно придумывать что-то еще, это будет выглядеть глупо. Но касательно одного ты неправ: я знаю о тебе больше, чем ты можешь даже представить, знаю такое, в чем ты не можешь сознаться самому себе.

- Думаешь, я могу хоть что-нибудь понять в этих бессмысленных полётах над горящим городом? Я уже не одну сотню раз переживал смерть моей семьи, жены и детей, смерть города, в котором жил и страны, которой служил. В своих снах я видел это так отчётливо, будто всё происходило наяву.

- Ты просто не хочешь узреть того, что я тебе показываю, поскольку не знаешь первопричины происходящего. Но в этом нет ничего страшного, у нас еще есть время, - уже приглушенным голосом оборвал мою речь невидимый собеседник, - а пока что тебе нужно очнуться от этого, вне всякого сомнения, прекрасного сна, иначе твоё тело начнет гореть, и дальнейшие наши беседы будут немного… затруднены.

***

Казалось, будто я и в самом деле оказался в вечной тени подземного царства. Лишь дым и тишина, изредка нарушаемая треском пламени где-то вдалеке. Я не помнил, как оказался здесь, не знал и куда теперь идти, поскольку при падении стекла окуляров едва не разбились, покрывшись густой сетью трещин, за которыми ничего не разглядеть. Здесь, на дне провала дым стлался не так густо, как на поверхности, но всё же его хватало для мучившего меня кашля. Оставалось только благодарить счастливый случай, спасший меня от падения в огненную бездну, разверзшуюся буквально в шаге от меня, однако теперь ещё предстояло выбраться из этого провала и найти обратную дорогу.

Не знаю, сколько времени пришлось потратить на утомительный путь наверх. Я полз, обдирая истершиеся перчатки до самой кожи и чувствуя невыносимый жар, подгоняющий меня снизу, будто из чрева просыпающегося вулкана. Невыносимо хотелось пить, но фляга потерялась где-то во время падения, и теперь оставалось лишь молиться всем возможным богам, гадая, прикончит ли меня раньше дым или жажда. Теперь, лёжа у края обрыва и судорожно вдыхая ядовитый дым, я осознавал всю абсурдность этого предприятия, обрекшего на гибель пятерых человек. Да, теперь стали известны истинные причины гибели города, но загадка таинственного поджигателя, по всей видимости, так и останется загадкой. Был ли это тот, кто насылает мне видения, или же всё это просто галлюцинации и излишне реалистичные сны, вызванные жизненными тревогами? Кто обрек Каррас на ужасную смерть? Или же это было случайностью, человеческой небрежностью и глупостью? Сотни вопросов роились в моей голове в этот момент, но чем дальше я углублялся в них, тем более яркими становились образы, мелькающие в моей отяжелевшей голове. Затем пришло тревожное чувство, заполнившее собой отяжелевшее тело. Сквозь окуляры маски мне виделись тени, промелькивающие на самой периферии моего зрения, и заставляющие каждый раз вертеть головой из стороны в сторону, пытаясь настигнуть их. Сердце гулко билось в груди, отдаваясь неприятной тупой болью в руках и ногах, и пока я брел сквозь дым и пепел, поминутно падая и заходясь жутким кашлем, страх продолжал расти и сковывать мои движения.

Выгоревшие стены домов, вдоль которых я брел, встречали пустыми провалами окон и осыпающейся кладкой, рассыпающейся под моими руками черной золой. То тут, то там я натыкался на запорошенные пеплом, обгоревшие и скрюченные тела несчастных, пытавшихся в роковую ночь спастись из гибнущего города. Мертвецы лежали поодиночке, парами и группами, целыми семьями, и всех их нагнала удушливая смерть, всех укрыло одеяло пепла, и теперь лишь немой оскал обугленных ртов с белеющими зубами выдавал в этих похожих на обугленные головёшки телах некогда человеческих созданий. Меня трясло и мутило, видения ужасных оскалов мертвецов все больше завораживали моё воображение, и я никак не мог избавиться от этой завораживающей картины перед глазами. Нет, смерть давно уже не пугала и не ужасала меня, слишком много было ее на моём веку, начиная от смерти троих моих братьев и сестер в младенчестве, дальних и близких родственников, смертей случайных прохожих от оспы и чумы на улицах и заканчивая убитыми врагами в сражениях. Но это место и смерть этих людей казались чем-то невероятно неестественным: никто не похоронит эти тела, никто не будет скорбеть по ним и даже вороны и могильные жуки не покусятся на них. Они будто оказались обречены на вечные муки в крошечном филиале ада на земле, сокрытые в удушливом дыме ото всего мира.

И мысли эти до того въелись в меня, что я уже не видел перед собой ничего, кроме смерти. Меня тошнило, и перед глазами метались налившиеся чернотой тени, кружа голову своей невероятной пляской. И тут, подобно грому, раздался звук колокола, чистый и мощный, прокатившийся через дымную пелену, заглушая все прочие звуки и даже мысли, будто заполняя собой всё окружающее пространство. Я замер на месте, не в силах выдержать его чистый и громкий звук, зажав уши руками, но вскоре осознал, что звучание его исходит изнутри меня и не собирается прекращаться. Из носа моего хлынула кровь, и пришлось снять с лица маску, чтобы не захлебнуться, темные грязные капли очень медленно закапали с нее на землю, смешиваясь с пеплом под ногами. Оторвав взгляд от созерцания вида собственной крови, я обнаружил себя стоящим в окружении обугленных мертвецов, обступивших меня плотным черным кольцом.

- Вас не существует, - непонятно для чего произнес я, почувствовав себя в этот момент невероятно глупо. Страх, холодный и липкий, мгновенно сковал сердце и остановил бег крови по жилам.

Но темные капли продолжали капать на такую же черную землю, и в установившейся после удара колокола оглушительной тишине звуки эти казались невероятно громкими. Страх парализовывал, и силы оставили меня. Только неимоверным усилием воли я заставлял себя двигаться вперед, пробираясь между покойниками, оскаленными обгоревшими лицами взиравшими на меня. Я чувствовал, как сжимается кольцо вокруг меня, чувствовал прикосновение мертвых рук, пытающихся схватить меня, но никак не мог вырваться. Вскоре я сорвался на бег, но чем дальше продвигался, тем больше осознавал: за всё то время, что я шел и бежал по задымленному городу, можно было четырежды пройти его из конца в конец. Но ему всё не было конца и края, лишь бесконечные руины, дым и мертвецы. А я всё бежал и бежал, задыхаясь и кашляя кровью, растирая раскрасневшиеся и высохшие глаза до рези и помутнения. В этот момент мне пришла в голову страшная мысль: «А что если я и вправду умер в тот момент, когда ударил колокол?». Но я гнал ее прочь и всё бежал, спотыкаясь и падая, окруженный немыми оскалами мертвецов. Внезапный порыв ветра его не сбил меня с ног. Снова прозвучал колокол, и с неба хлынули потоки воды, превращая пепел в жидкую грязь. Но там, где-то впереди был свет, и этот стремительный бег с каждой секундой приближал меня к нему. Луч этого света всё разрастался и поглощал окружающее пространство, превращаясь в ослепительный коридор, по которому моя душа отлетала из умирающего тела. Вскоре этот свет заполнил собой всё окружающее пространство, и я закричал, ослепленный и обожжённый им. Затем пришла темнота.