Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

— Кстати, если Богиня-на-Земле понесет от тебя дитя — оно будет считаться ребенком Богов.

— Прощай, — произнес Аданэй и двинулся прочь.

Шаазар еще постояла, смотря ему вслед невидящим взглядом.

«Один из вас умрет, а я обрету свободу», — прошептали ее губы.

Она провела перед собой рукой, глаза ее засверкали холодным фосфорным огнем, какое-то время ее силуэт повисел в воздухе размытым облаком — и исчез. И если бы Аданэй обернулся, то очень удивился бы, не увидев ни ее, ни реки, а только все те же ели и грабы, недобро смотрящие в спину.

— Радуйтесь, сестры! Солнечный Бог вернулся в Илирин Великий! — возгласила Маллекша, стоило Аданэю показаться из-за деревьев, и жрицы низко поклонились.

Аданэй только переводил взгляд с одной на другую, но решил промолчать, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Впрочем, ответа от него и не ждали. Происходящее явно было частью все того же ритуала, поэтому он просто доверился женщинам. Тем более, в его голове до сих пор крутились мысли об удивительной встрече с древним созданием, не оставляя места ни для чего другого.

А жрицы почтительно и даже с некоторым благоговением приблизившись к нему, возложили на его голову венок, сплетенный из молодых побегов.

— Народ ждет Бога Солнца, твои дети ожидают тебя, — произнесла младшая женщина. Аданэй не знал, что на это ответить, а потому лишь кивнул. И снова понял, что в его ответе никто и не нуждался. Для них в его облике воплотился Бог, и жрицы говорили с Богом, а не с ним.

Куда его ведут, Аданэй не знал, но стоило отойти дальше от леса, как он услышал конское ржание. Что ж, это радовало. После того, как он всю ночь провел не то в лесу, не то в ином мире, в теле поселилась слабость. Поэтому он ощутил облегчение оттого, что не придется снова тащиться пешком неведомо куда. Ему подвели самого крупного жеребца, и скоро копыта четырех лошадей глухо застучали по влажной земле.

По усилившемуся запаху соли и водорослей Аданэй понял, что скачут они к побережью, а через короткое время увидел, как высокие сердитые волны разбиваются о крутой каменистый берег. Далекие картинки из детства всплыли в голове. Он вспомнил, как стоял с отцом у Западного моря, вспомнил рокот волн, крики быстрых чаек и свежий бриз, который напевал о невероятных странствиях и приключениях. С тех пор на долю Аданэя приключений выпало гораздо больше, чем ему хотелось, но вот море он видел только второй раз в жизни.

Однако долго предаваться ностальгии ему не дали, ибо стоило подъехать чуть ближе к побережью, как раздались надрывные возгласы, а в следующий миг Аданэй увидел людей, которые выбегали ему навстречу. Из-за того, что кричали все и сразу, невозможно было разобрать отдельные фразы и слова, но общий тон улавливался без труда: восторг и радость. Женщины и мужчины размахивали зелеными ветвями, приплясывая на месте не то из нетерпения, не то из веселья.

Жрицы дали ему знак сойти с коня и опустились на землю сами. Лошадей тут же кто-то увел. Толпа окружила Аданэя, но расступилась, стоило ему двинуться вперед, и последовала за ним. Раздались звуки музыки, песен и смеха. Люди приветствовали Солнечного Бога. Как понял Аданэй, здесь присутствовали как жрицы, так и береговые жители, которые еще чтили культ Матери.

«Интересно, что бы они делали, если бы я не вернулся из леса?» — мелькнул вопрос, но, естественно, так и остался без ответа.

Берег оказался вовсе не таким крутым, каким выглядел сверху, так что Аданэй, сопровождаемый жрицами и народом, без труда сошел к морю. Тут он без слов понял, чего от него хотят — женщины неведомым образом умудрялись говорить с ним одними глазами. С их помощью он снял одежду и ступил в воду. Холодная волна накатила, обдав его почти по грудь, а толпа позади ликующе взревела, узрев обнаженное божество.

Он совсем недолго простоял в воде, когда решил выйти из нее: Аданэй не собирался мерзнуть в холодном в это время года море ради одной лишь прихоти жриц. Впрочем, никто и не протестовал. А наготы Аданэй не смущался. Да и с чего бы ему стыдиться своего красивого тела?

Раздался радостный гимн, выводимый множеством голосов, но Аданэй не разобрал ни слова. Наверное, древнее наречие. Ему ничего не приходилось делать, он просто стоял, а жрицы вещали народу о возрождении мужа Великой Богини. Возможно, Аданэй должен был чувствовать большее благоговение и уважение к таинствам древнего культа, но почему-то не ощутил ни того, ни другого. Все, что им сейчас владело — интерес и стремление узнать, что же будет дальше. И еще вон та рыженькая, похожая на лисичку девица, которая стояла в первых рядах и весьма откровенно строила ему глазки, так что и он удержался от ответной улыбки.

Скоро речь жриц и песнопения закончились, Аданэю помогли облачиться в шелковые обрядовые одежды, и новый венок украсил его голову. А потом началось веселье. Танцы, песни, вино, костры, восхваления Богам и смех. И только три жрицы не участвовали в общем разгуле, всюду сопровождая Аданэя безмолвными тенями. Впрочем, они не возражали, чтобы веселился новый Бог, сами подносили ему рог с хмельным медом и ничего не сказали, когда приглянувшаяся ему рыжая вдруг подбежала и утащила его танцевать.

Ближе к вечеру Аданэй почувствовал, что силы его покидают: сказывалось отсутствие сна. Но женщины, мгновенно среагировав, поднесли ему какое-то зелье, которое почти сразу не только вернуло ему силы, но даже преумножило их. Вскоре Аданэй заметил, как сначала одна, потом вторая парочка удаляется в направлении темнеющего неподалеку леса.

И когда угас последний сумеречный свет, и костры, словно огненные глаза драконов, еще ярче возгорелись на гладком склоне, жрицы посмотрели вверх. Аданэй проследил за их взглядами, но не увидел на небе ничего необычного. Все та же бездонная пропасть, все те же звезды и незрелая луна.

— Великая Богиня открыла свой лик, — промолвила Маллекша. — Теперь она ожидает своего Божественного Супруга.

И она увлекла Аданэя за собой. Остальные жрицы отправились за ними. Всего их было около десяти, и каждая отбивала на бубне нестройный и одновременно завораживающий ритм. Жители побережья — те, кто еще не нашел себе пары и не успел скрыться под покровом леса, последовали за служительницами культа, ведомые властными звуками.

Эта торжественная процессия, сопровождаемая гулкими ударами и вновь зазвучавшими песнопениями, двинулась вдоль побережья. Когда берег стал почти отвесным, старейшая из жриц подняла руку, приказывая остановиться. Бубны и голоса разом смолкли. Медленно, на плохо гнущихся ногах она подошла к Аданэю и выхватила его ладонь из руки Маллекши.

— Пришла пора, — неожиданно чистым и звучным голосом проговорила старуха. — Земля готова принять в себя семя, и Солнечный Бог спускается к Матери!