Эленора Валкур - Следы на облаках. Том 2 [litres]

– А мы прогуляемся, осмотрим местные достопримечательности, – неопределённо ответил Павел. – У нас ведь, как в фильме: «место и время операции изменить нельзя»… Тут далеко?

– Километра два, – прикинула я по памяти. – До пещер хорошая дорога идёт, доберёмся минут за двадцать.

– Ладно. Удачи! – сказал Тим на прощание и исчез в темноте.

– Тебе тоже! – бросила я ему вслед.

Когда мы с Павлом вышли за калитку, из второй половины дома выскочил рассерженный дедок.

– Павел, ну разве так можно? – ни с того ни с сего накинулся он на Стража. – Как можно запирать человека? Она же чуть не умерла!

– Кто? От чего? – растерялся Павел.

– Ну как вам не стыдно! – продолжал возмущаться старик. – Закрывать человека с этой… класрофобией… У неё же псих… психиатрическая реакция началась, она чуть не задохнулась!

– А, – сообразил Павел, – да, точно, психиатрическая реакция – это про неё. Любого до психушки доведёт. Вы простите, Иван Васильевич, я сразу-то вам не сказал. Я Ольгу закрыл, потому что она не знает иногда, что делает.

Нотки мстительности в этом ответе заметила, похоже, только я.

– Убегает из дома, а потом не помнит, кто она и откуда, – без зазрения совести продолжал Павел, – и ещё фантазии эти постоянные. Я её поэтому из города и увёз – здесь всё же безопаснее, да и природа, воздух. Вот вы Ольгу выпустили, а теперь мы не знаем, где её искать. Вот, сестру привёз Ольгину, вдруг меня не узнает опять – так хоть её вспомнит… Как в прошлый раз, помнишь?

И толкает, паразит, меня локтём под ребро.

– Ага, дедушка, – подыграла я. – А вы случайно не знаете, куда она пошла, в какую сторону?

– Дак в Марьин ручей вроде, – как-то виновато замялся Иван Васильевич. – Мы с ней чай пили, говорили про соседей, про советника губернатора, Рогова этого. И она сказала, что домой пойдёт. А потом гляжу – она куртку надела и в ту сторону, к ихним коттеджам пошла. А она ещё не вернулась? Павел, вы простите старика, Христа ради, я ж не знал. Она так убедительно говорила…

– Да вы не виноваты, Иван Васильевич, не переживайте. Она всех обманывает, это болезнь такая. Что делать?.. А где этот Рогов живёт?

Получив адрес Рогова и три десятка извинений, мы кое-как избавились от расстроившегося пенсионера и вышли за околицу. Точнее, за ту табличку, где было написано «Лукошкино». И остановились для совещания.

– И куда теперь? – тревожно спросила я. – К Рогову или в пещеры? У нас всего сорок минут осталось! Потом нужно будет ему звонить.

Лицо Павла стало жутко старым от напряжения. И я буквально кожей почувствовала, чего ему стоило принять такое решение.

– В пещеры. Главное – ритуал. Нужно понять, что он хочет делать и зачем ему Ключ и Знаки, а уж потом думать, как ему помешать и как спасти Ольгу.

– Тогда направо! – вздохнула я, и мы зашагали по утоптанной тропинке к Кардаевским пещерам.

Водить-то Тимофей умел, но на машине с механической коробкой передач он в последний раз ездил лет пять назад, в автошколе. Поэтому с места тронулся с третьего раза, какими-то нервными рывками и с риском заглохнуть в момент переключения.

Минут через десять он вспомнил, как ездить на образцах отечественного автомобилестроения, и дело пошло на лад. Подпрыгивая на кочках и выхватывая фарами то верхушки сосен, то ямы на дороге, «Калина» рванула к городу на предельно возможной по такой трассе скорости.

Зарево вечерних огней Новобержска виднелось издалека. В черте города Тим сбавил скорость, чтобы не попасть под горячую руку доблестным блюстителям дорожного движения, поскольку права он, разумеется, с собой не носил, а эквивалента любым документам – красивых бумажек с изображениями русских городов – было маловато.

Ближе к центру пришлось вообще ползти. Вечерний час пик в разгаре, народ торопился скупить в магазинах подарки на Рождество, чем и завершить, наконец, бесконечную череду новогодних праздников.

По сравнению со вчерашним днём автолюбители радовали друг друга взаимной вежливостью и миролюбием. Значит, не зря они портал закрыли. Изменения налицо.

Тим подъехал к университету ближе к восьми вечера и набрал номер тёти Любы.

– Слушаю! – ответил старушечий голос.

– Здравствуйте, тётя Люба, я от Нины Тураевой, она меня просила конспект и книжки забрать. Тимофей меня зовут.

– Я-то тебя точно не звала… Тимофей… Ну, дак иди к двери, коль пришёл. Надеюсь, ты не маньяк?

Тим уже дошёл до входной двери, встал в свете подъездного фонаря и дал подозрительной старушке рассмотреть себя в глазок во всех подробностях.

– Ладно, Тимофей, проходи.

Забряцало железо – отодвинулся засов и повернулся ключ. Тим просочился внутрь через узкую щель, оставленную тётей Любой. Шустрая старушка лет семидесяти, толстенькая, низенькая и с хитрыми глазками, тут же захлопнула дверь прямо у него за спиной, едва не выхватив кусок куртки. Процедура бряцанья повторилась в обратном порядке.

Тим тем временем пересёк холл и направился к преподавательской. Нашёл дверь в музей, осветил замок фонариком. Ну точно – обычная защёлка. Как агент разведки, он воровато огляделся и вынул нож…

В этот момент в коридоре зашаркали старые потёртые тапки из овечьей шерсти. Крылов чертыхнулся, отскочил обратно к преподавательской и полез в карман за ключом.

Бдительная тётя Люба показалась из-за поворота через минуту, неурочный гость как раз повернул ключ в совершенно ненужной ему двери. Сторожиха подошла и гаркнула почти на ухо: «Что, милок, открыл? Получилось?» Тим проблеял что-то вроде: «Да вот, открыл, а где тут Нинин стол?» Тётя Люба включила свет, внимательно осмотрелась и ткнула пальцем в направлении самого дальнего стола.

– Так, кажись, вон энтот.

Усилием воли Тим сдержал раздражённый вздох и с энтузиазмом зарылся в ящиках стола в поисках несуществующих конспектов. Тётя Люба маячила в дверном проёме, как надзиратель у тюремной камеры, не давая выполнить «мишн импосибл».

Крылов печально перекладывал книжки и тетрадки, наугад набрал стопку потолще и взгромоздил её на столешнице. А тётя Люба и не думала исчезать с горизонта! Всю ночь пялиться в телевизор скучно, а тут – какое-никакое развлечение. Убить её, как свидетеля? А что, в «Хитмене» это было бы логичным ходом. Жаль, что сейчас не игра! Тим призадумался… и схватился за живот:

– Ой, тётя Люба, у меня чё-то живот скрутило, спасу нет. У вас тут туалет где?

– Так в коридор направо и третий кабинет от поворота.

Тим ринулся в упомянутый «кабинет», старательно изображая крайнюю степень озабоченности болезненным физиологическим состоянием. Спешно заскочил внутрь и заперся. Подождал минут десять. Уже собрался выходить, но тут…