Алексей Федорочев - В тени отца

Я, как бы, и сам не собирался задерживаться, тем более, что драконовские условия работы, о которых предупреждали, оказались просто скотскими, что, в общем — то, логично, ведь дракон — тоже скотина. Двенадцать часов — это еще ладно, но: не разгибаясь, в душной мастерской, в которой единственным источником света служило пыльное окно на самом верху. Два перерыва на туалет и еще два — на жратву, приносимую с дворцовой кухни. Дворцовая кухня — звучит гордо, но, видимо их несколько, потому что вряд ли небожителей кормили теми же помоями, что и нас — запертых в этом полуподвальном помещении мальчишек, слепнувших над ремонтом однотипных элементов декора, в которые были вмурованы рунные цепи. А еще одних подзатыльников и тычков за первый же день работы получил около десятка. Овена с дружками сразу вспомнил — словно на два года во времени провалился. Но, ёпта! Меня!!! За непрофессионализм?!!

А ларчик открывался просто: да, охранку в Зимнем ставил отец, после него ее лишь чуть — чуть латали. Но занимался он этим то ли двадцать, то ли тридцать лет назад, за которые руноведие (или рунетика, называйте, как хотите!) шагнуло на несколько уровней вперед. Да и какие — такие цепи он мог установить в этом муравейнике, где одного обслуживающего персонала было с тысячу, а то и больше? Да, никаких, по сути! Возможно на личных покоях императорской семьи и стояло что — то посерьезнее, но в основных коридорах и на входах — выходах стояли простейшие сигналки «свой — чужой». Я в лавке и квартире Креста на порядок сложнее навертел!

В общем, над работой я тупил, потому что никак не мог взять в толк: зачем повторять это убожество, когда есть гораздо более современные и дешевые аналоги? Что дятел Мясницкий, что его начальник Гусев — они как? — через постель сюда попали?! Но за любое отклонение от архаики меня, как уже говорил, били, а в конце и вовсе выгнали.

Как говорится — не очень — то и хотелось, но обидно…

Оставшееся время потратил на то, что знал и умел, даже не арендовав, а по случайно увиденному объявлению купив крохотную мастерскую на окраине — связи Мадлен не понадобились, да и не хотел я повторно светиться в одном и том же месте, особенно после первого фиаско. Старик — хозяин пожадничал тратиться на лицензию нового образца, а его дети не заинтересовались семейным делом — все это я выяснил из ворчания прежнего владельца, оформляя договор купли — продажи. Сам я за разрешением тоже не пошел, польку ничего на продажу делать не собирался — своё бы успеть!

И вот, миновав время «Ч», я вышел из подполья.

Первым делом навестил стукача Рульку — ничего!!! Два вечера подряд зависал в баре до поздней ночи, всласть поболтал с давно забывшим обиды Малышом, покрасовался перед всеми знакомыми и незнакомыми наемниками, я даже свой новый адрес громко и вслух произнес!!! Посыпались заказы, приветы… но в итоге — полный пшик!

После второго посещения «Пива и Рульки», пешком добираясь до гостиницы, я специально у каждого постового сначала спросил время, а потом уточнил маршрут! Получил семь вежливых ответов, семь терпеливых объяснений и… совершенно спокойно дошел до временного пристанища.

Эм — м—м… а я точно в топе самых разыскиваемых лиц империи?..

К первым неудачам отнесся философски и даже с юмором — переоценил собственную значимость, бывает!

Пошел наносить визиты, первым делом заглянув к Саньке Меньщикову. Вместо школьного друга на долгий стук открыл встрепанный заспанный Санчос:

— Кабан?.. Кабанище!!! — и парень, воровато зыркнув по пустой подъездной площадке, затащил меня внутрь, — Живой!!!

Неприкрытая радость польстила, но после затянувшейся серии возгласов постигло разочарование — хозяин апартаментов, благополучно сдав сессию, отчалил в тур по родне, бросив квартиру на попечение Панина. Санчоса жизнь не баловала, благотворительный фонд отца, от которого парню перепал грант на обучение, запредельной щедростью не отличался, оплачивая исключительно учебные нужды, и для перебивающегося с хлеба на воду студента выбор стал очевиден: поездка домой за собственные средства или два месяца на халяву в полностью благоустроенной квартире, да еще с небольшой доплатой? Считать деньги Санчос умел.

Впору смеяться или плакать: мой лучший школьный друг Меньщиков вольно или невольно заложить меня мог — просто сообщив о моем появлении родителям. Виталий Павлович и Антонида Сергеевна относились к нашей дружбе благосклонно, привечая у себя «правильного» друга сына, читай — богатого. Но, будучи служивым человеком, полковник Меньщиков доложить о моем появлении был обязан. А к своим обязанностям полковник всегда относился ответственно — достаточно вспомнить как он из года в год, из месяца в месяц, каждое пятое число ходил в церковь ставить свечки за здравие Пустынного Ужаса, тогда как остальные выжившие благодаря наемнику офицеры ограничились одной, максимум — двумя.

А вот Санчос не выдаст никому и ни за что — не тот человек. Случайно став его кумиром после случая с Машкой, а потом еще и из — за полученного гранта от отцовского фонда, я навеки стал для него своим, и он будет молчать.

Расслабившись — все равно уже ничего не изменить — настроился на вечер воспоминаний. Курьер с заказом из ближайшего ресторана скрасил Санчосу его полуголодное существование, и он под сметаемую снедь щедро делился со мной новостями о знакомых, которые давно уже выпали из круга моих интересов. А также жадно выспрашивал подробности моих путешествий.

Быть чьим — то идолом, оказывается, утомительно и скучно. Через час трескотни Санчоса обо всем сразу я устал и мечтал лишь об одном — поскорее смыться.

— А недавно, говорят, прибыли старые товарищи, — краем уха выхватил огрызок фразы из потока слов, — Чуть старше нас, а уже такие зубры! С нами сама Роза встречу проводила!

— Ну, если сама Роза, то конечно!.. — многозначительно поддакнул я, понятия не имея, что за Роза, и что за беседы она вела. С сожалением посмотрел на заказанный десерт — если бы ни он, то можно было попрощаться, но без чая меня Санчос точно не отпустит.

— А вот не смейся! — обиделся Панин на иронию, — Это серьезные люди с серьезными намерениями! Болтать по углам могут многие, но далеко не каждые готовы действовать!

В чем — то это утверждение совпало с моими мыслями: я тоже не сразу отважился действовать, долго наивно полагая, что все проблемы рассосутся по мановению чьей — то доброй воли.

— А хочешь, я проведу тебя на следующее собрание? — загорелся идеей парень, — Ручаюсь, ты не пожалеешь!

— Какое еще собрание?

— Так ты все прослушал, что ли?! Собрание общества «Содействие»!

— Нет, про собрание общества содействия развитию общества, я понял, — одно название уже чего стоило! — И что девочки там красивые, и что чай вкусный. Но я так и не понял, чем вы кроме чаепитий и говорильни занимаетесь?