Алексей Баев - Цок [СИ]

Ему опять ничего не снилось. Но чувство тревоги, залитое обильным количеством вина, на время отупило. Покинуло терзаемую демонами душу.

Свет в комнате погас. Сам…

Андрей, за весь вечер не выпивший ни капли спиртного, ночевать в Репино не остался. Вопреки ожиданиям Карины и самой Маши. Рассыпавшись в извинениях, сослался на то, что с раннего утра предстоит беготня по делам и, выстрелив на прощание пробитым глушителем, укатил восвояси. Самуил Моисеевич, чей организм не принимал полуночных гулянок, отправился спать ещё около одиннадцати. Карина, пытавшаяся весь вечер одарить потенциальных супругов обещанным «лотосом», жутко обиделась, когда Маша с Андреем от дорогого и несвоевременного подарка отказались. Надув губы, сидела теперь на балконе. С сигаретой. А ведь давно бросила. Чёртовы «водяные»!

— Слышь, Тыква, — появилась в дверях Маша, — что с тобой происходит? Прости, но не верю, что ты сердишься на меня за машину. Андрюха прав. Не в тему. Но если тебе будет приятно, считай, что принято. А вручение отложим до свадьбы, ок? Я пока на права выучусь.

— Да нет, цыпа, — вздохнула Карина, глубоко затянувшись. — Тут другое. Насчёт тачки я всё понимаю. Просто сделала вид… Я ж баба… Обычная баба… Машка, ну почему он смотрит на меня, как на мебель? Я что, хреново выгляжу?

— Кто? Андрей? — не поняла Маша.

— Да при чём тут твой Андрей! — отмахнулась Карина.

— Тыква… Да ты, мать, влюбилась, — Машины брови изогнулись дугами. — Твою ж дивизию! Весна, значит?

— Весна, цыпа, — опять вздохнула подруга. — Вечная, мля… Нет, ну скажи мне, киса — я что-то не так делаю? Между прочим, мне он давно нравится. И, при том, очень… Хрен знает, может, я и кактусами-то из-за него занялась. Типа общий бизнес. Семейный, мля… Чёрт, сама себя не узнаю. Размечталась, дура.

Маша встала за спиной Карины и положила ей руки на плечи.

— Забей, — негромко сказала она. — Мужик, слов нет, классный. Но он тебя в два раза старше. Мезальянс, Тыква. В койку прыгнете, а у него сердечко поношенное… Хрррясь.

— Типун тебе на язык. Сплюнь! — возмутилась Тыква.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — поплевала Маша через плечо. — Прости. Не подумала.

— Не подумала она… — ответила Карина. Уже более-менее спокойно. — Мезальянс… Смотри, как он выглядит. Лет на двадцать своих моложе. И потом, здоровый образ жизни… Нормальное у него сердечко. Я-то знаю.

— Откуда это ты знаешь? — изумилась Маша. — Ты ж мебель!

Она отпустила Каринины плечи и, взяв сигарету, устроилась в кресле напротив.

— Мебель мебелью, — улыбнулась Карина, — но и у меня глаза есть. Ты б его секретаршу, цыпа, видела. Поверь, старуха, импотенты таких кис в приёмных не держат… Но дело даже не в этом… С ним просто интересно. Он, Машка, вовсе не тупой садовник, которым иногда прикидывается. С десяток языков знает. Классику читает в оригинале. Как-то «Дон Кихота» мне цитировал. На испанском, представляешь? И Конфуция на японском.

— Может, на китайском? — вскинула брови Маша.

— Может, и на китайском. Не суть, — вновь вздохнула Карина. — Не о том речь… Слушай, неужели я совсем не интересую мужиков? В зеркало смотрюсь — вродь не уродина. Да и Карлсон говорит, что я красивая. Понятно, брат родной… Неужели только Прицеп смог по достоинству оценить такое сокровище? Скажи мне честно, Мария Борисовна — что со мной не так?

Карина затушила окурок и невесело улыбнулась. Достала из пачки новую сигарету. Маша пристально посмотрела подруге в глаза. Выдержав паузу, ответила:

— Ты, мать, просто сама мужиками не интересуешься. Вечно вся в делах, в заботах. Бизнес-леди… Вот и не замечаешь взглядов на себе. Обернись, подруга. Скинь шоры.

— Некогда мне на всех оборачиваться, — раздражённо ответила Тыква. — Ты мне лучше посоветуй, как дальше с Сэмом… Только надо б всё быстренько обтяпать. А то он через три дня в свою Голландию возвращается.

— Тыква! — рассмеялась Маша. — Ну ты вообще! Нашла советчицу! Откуда я-то знаю? С моим-то опытом. Насоветую сейчас, а ты вообще всё загубишь.

— Но Андрея ж ты чем-то увлекла? — не унималась Карина.

— Ничем я его не увлекала, — поморщилась Маша. — Он сам мной увлёкся… И познакомились-то как-то по-идиотски…

Издалека послышался свист и стук колёс поздней электрички.

— О! Идея! — хохотнула Карина. — Завтра оставлю машину, а сама поеду на общественном транспорте. Может, зацеплю кого-нибудь?

— Ты ж Каца только что хотела, — засмеялась Маша. — Передумала?

— Да это я так, — отмахнулась Карина, вставая с кресла. — Ладно, цыпа, пойдём спать. Поздно. Второй час уже.

— Пошли, — согласилась Маша и кинула недокуренную сигарету с балкона.

— Пепельница для кого? — возмутилась Карина, проводив взглядом огонек. — Пожар мне устроить хочешь?

— Извини, — шмыгнула носом Маша и театрально захлопала ресницами. — Я больше не буду.

— Смотри у меня, цыпа! — погрозила пальцем Тыква. — Будешь экологию мне разрушать, всю оставшуюся жизнь в Андрюхином ржавом ведре проведёшь.

— Договорились, — улыбнулась Маша, и, чмокнув Карину в щёку, пошла в гостевую спальню.

— Спокойной ночи! — крикнула вдогонку хозяйка.

— Спасибо. И тебе! — ответила гостья, прикрывая за собой дверь…

Сегодня фейерверков не было. На вершине единственной горы, возвышающейся над чёрным сейчас лесом, застыла полная луна. Большая и оранжевая. Пиа Пи'а спал.

Хозяин белой хижины, до того развалившийся в ротанговом кресле, увидел приближающуюся Машу. Поднялся на ноги и приветливо помахал рукой.

— Здравствуйте, Мари, — приветствовал он, когда та подошла чуть не вплотную. — Почему-то я знал, что вы явитесь ко мне именно сегодня.

— Добрый вечер, Поль, — улыбнувшись, ответила Маша. — Вы никогда не изменяете своим привычкам? Провожаете вечернюю зарю?

— Уже проводил, Мари. Зато встретил… — Гоген нежно обнял девушку за плечи и чуть прикоснулся губами к её макушке. — Сегодня вы мне нравитесь гораздо больше. Эта раскованная походка… Блеск в глазах… Откуда он? Впрочем, можете не отвечать. Я пока ещё не разучился чувствовать.

— Неужели? — обескуражено пробормотала Маша и осторожно высвободилась из его рук. — Но тогда как вы объясните, Поль, ваши слова о нашей любви? Те, что вы произнесли во время прошлой встречи?

— Простите меня великодушно, — склонил голову художник. — Просто вы до дрожи напоминаете мне ту, которую я любил всем сердцем… И потерял. Вы похожи, нет слов, но всё ж такие разные… Глаза. Ваши глаза, Мари, с глубиной, как океан. А её… Впрочем, не важно. И потом, имя. Её звали…

— Ваиру Мати? — перебила Маша, усаживаясь в кресло без приглашения. — Но вы предпочитали другое имя. Мари. Верно?

— Верно, — кивнул Гоген, но тут же опустился в соседнее кресло и расхохотался. — Предо! Ну конечно, вам рассказал Предо.