Галина Липатова - Паладинские байки

‒ Сопляки, вы такие смелые, я вас обоих даже зауважал, ‒ сказал наконец здоровила. ‒ Только не пойму, на кой ляд вы за этих дурачков решили вписаться, ‒ он махнул рукой в сторону топчущихся на пороге Джулио и Карло.

Робертино вынул деревянный меч из-под мышки, обозначил легкий намек на дуэльный салют и все так же негромко сказал:

‒ Всего лишь вопрос чести мундира.

В этой компании даже второкурсник был хорош: по крайней мере Жоан не заметил, когда тот успел скастовать «Кукапердию» на Робертино. Понял, что это было, только когда за спиной приятеля кто-то из любопытствующих посетителей кабака вдруг громко пустил ветры, а вслед за тем раздалось душераздирающее кукареканье.

Магики переглянулись, враз перестали ржать, выскочили из-за стола, кроме практиканта, по двое стали в боевые позиции справа и слева от стола.

Жоан перехватил свой деревянный меч и поднял его в верхнюю левую четверть, держа так, чтобы деревянный клинок частично прикрывал лицо. Прямо сказать, сомневался, что деревянный меч сработает так же, как должен работать настоящий паладинский клинок. Справа от него Робертино занял подобную же позицию, только его клинок был в правой верхней четверти, симметрично Жоану.

Практикант вспрыгнул на стол, взмахнув длинными рукавами мантии, и скастовал на Робертино заклинание, которое Жоан опознал как «Каменный Кулак».

Робертино быстрым движением увел деревянный клинок чуть влево, разворачиваясь правым плечом навстречу заклинанию.

Зрители увидели, как сверкнуло золотое шитье на красном паладинском мундире и ярко вспыхнул листок аканта на плече, а потом – как практиканта снесло со стола к стойке.

Раздался звон битых бутылок. Хозяин заведения вытащил из-под стойки счеты, пристроился с ними с краю и деловито откинул несколько костяшек.

Переглянувшись, четверо остальных магиков бросились с двух сторон на паладинов, атакуя одновременно «Заморозкой», «Адской Щекоткой», «Фейской Цирюльней» и «Плевком Василиска».

Жоану достались «Щекотка» и «Заморозка». Причем «Заморозка», довольно простое, но действенное заклинание – как раз от того самого здоровяка, который о расходах говорил. «Щекотку» Жоан легко отбил, а «Заморозка» все-таки слегка зацепила, отчего немного занемело левое бедро. Паладин разозлился, бросился к магику, посмевшему его задеть, и, сбив по дороге еще и «Поцелуй Русалки», от души врезал тому своим деревянным мечом под дых, выбив из него дыхание. Когда здоровила упал, Жоан добавил ему ногой по яйцам и развернулся ко второму своему противнику. Тот бросил в него обычный силовой удар, от которого паладин просто отпрыгнул, а потом поднырнул под поток «Метели» и врезал мечом магику по ногам. Хорошо отработанный на тренировках прием и на этот раз не подвел: магик свалился на пол, получил деревяшкой еще раз, теперь по рукам, потому что попытался ими прикрыть яйца, а потом еще и по заднице, и затих, прижав руки к животу и тихо поскуливая.

Робертино увернулся от «Плевка», пропуская его мимо (за его спиной покрылась каменной коркой довольно похабная картина на стене, через пару секунд корка обсыпалась вместе с частью краски), а вот «Фейская цирюльня» ударила прямо по нему стаей разгневанных феечек с опасными бритвами. Паладин крутанул мечом «мельницу», феечки разлетелись в стороны, слепились опять в стайку и снова атаковали его. Опять полыхнул золотом листок аканта на паладинском плече, и феечки рассыпались цветными искрами. Паладин прыгнул к магику, уже кастовавшему вторую «Цирюльню», вытянул вперед левую руку, и магик разразился проклятиями, когда уже почти сформированный каст разлетелся полупрозрачными осколками прямо в него самого. Едва успел прикрыть лицо широким рукавом мантии, тут же превратившимся в лохмотья. И сразу же получил удар под дых ногой в подкованном паладинском сапоге.

Автор «Плевка Василиска», второкурсник, оказался самым благоразумным из всей компании: он не стал атаковать повторно, а кинулся к лестнице на галерею. Но Жоан подхватил с соседнего стола недопитую бутылку с вином и запустил в него. Бутылка врезалась тому в поясницу, он вскрикнул, взмахнув руками, и свалился с лестницы. Пытаясь ухватиться за перила, он только пересчитал задницей четыре ступеньки, а когда доскакал вниз, то Робертино был уже рядом и отвесил ему крепкий пинок. Второкурсник, подвывая, убежал под лестницу и там затих.

Но тут наконец оклемался практикант, поднялся из-под стойки, злой и помятый, и швырнул в наглых паладинов сразу две шаровые молнии.

Жоан, едва увидев молнии, тут же понял: это уже серьезно, молнии были боевые. Он быстро взмахнул своим мечом, крутанулся сам, вызывая резкое движение воздуха, и только тогда сообразил, что меч-то у него деревянный, а этот прием рассчитан на стальной. Но все равно получилось: молнии уклонились к нему, он снова крутанул мечом, и два лиловых потрескивающих шара, подхваченные воздушным вихрем, потянулись за кончиком деревянного клинка, сорвались с него и влетели прямо в камин (хвала Пяти Богам, холодный по летнему времени), где и взорвались, закидав ползала обломками экрана, кусками кирпичей и ошметками двух чучел оленьих голов, висевших над камином.

Хозяин заведения резво защелкал счетами.

А Робертино в тот миг, когда магик-практикант выпустил обе молнии, быстрым, словно танцующим движением приблизился к нему, вытянув в его сторону правую руку с мечом и выставив ладонь согнутой в локте левой. На втором шаге он рубанул мечом по воздуху чуть ли не перед носом магика и резко отдернул назад левую руку с уже сжатой в кулак ладонью. Снова полыхнули на его мундире акант и золотые галуны, но на сей раз не погасли.

Магик же коротко вскрикнул, завалился назад, взмахнув руками, и ляпнулся на задницу, глядя на Робертино с большим удивлением.

Стоявшие на пороге Джулио и Карло смотрели на это с точно таким же удивлением.

И было очень-очень тихо.

Паладин стоял над поверженным противником, тяжело дыша и словно не замечая, что шитье на его мундире светится. Жоан утер пот со лба, на всякий случай еще раз пнул ногой валяющегося рядом с ним магика-любителя «Заморозки». Подошел к задумчиво стоящему над практикантом товарищу и осторожно коснулся его рукава:

‒ Хм… Робертино, ты бы сбросил наконец. Мы им уже достаточно наваляли, зачем еще напрягаться.

Робертино кивнул, посмотрел на свою левую руку, все еще сжатую кулак. Вокруг кулака мерцала чуть голубоватая магическая аура – выдернутая из магика мана. Паладин подошел к практиканту, раскрыл ладонь перед его лицом. Голубоватое мерцание погасло, золотое шитье и акант тоже перестали сверкать. Магик глубоко вдохнул, схватился за голову и тихо заскулил. Робертино вложил деревянный меч под мышку и с укором сказал ему: