Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Зэл отцепляет с куртки хлыст и щёлкает им. Он не совсем металлический, но и не совсем верёвочный. Хлыст взмывает в воздух и хлещет, точно кошачий хвост, прямо перед лицом Лей.

– Ты ничего не заслуживаешь. Ты пиратка, Лей Фол, – говорит Зэл. – Это и есть твой суд.

Лей с опаской следит за хлыстом. Дэй и другой стражник держат её за руки.

– Может, нам лучше подождать? – нервно предлагаю я. – Пока мы…

– Ты помнишь день, когда тебя похитили? – спрашивает меня Зэл. – Худший день моей жизни. Я мучилась пятнадцать лет.

– Но ты не можешь её казнить…

– Она совершила худшее предательство. Она друг, ставший врагом. Просто чудо, что ты пережила её саботаж. Жизнь за жизнь.

– Но, – возражаю, – я ведь не умерла.

Лей равнодушно смотрит на меня:

– Не верь своей матери. Она желает от тебя большего, чем говорит. Ею движет месть, не разум.

Зэл ударяет хлыстом по лицу Лей. Та отшатывается.

От удара остается след, сперва белый, потом синие сияющие буквы изо льда впитываются в её тело. Лей охватывает дрожь, под кожей змеится свет.

– Умереть с тёмными тайнами – значит умереть без последней песни, – провозглашает Зэл. – Кто рассказал тебе, что я планирую?

Лей морщится, немного оседает, но не отводит взгляд. Кем бы она ни была, в смелости ей не откажешь.

– Постой, – вмешиваюсь я. – Тогда она меня спасла. Они бы меня убили. Сбрось её рядом с Маганветар. Выкинь на лодке. Там ведь есть тюрьмы?

Зэл смотрит на Лей, затем на меня.

– Ты жива, Аза, благодаря своей исключительности, а не её милосердию. Она тебя не спасла. Она меня предала. Это казнь, а не переговоры.

Лей твёрдо смотрит на неё:

– Тогда плыви в небеса, Зэл. Забери у подводников наше, затопи их крепости, поубивай всех внизу, но знай: без них нарушится баланс, а без баланса Магония падёт. Не ты первая веришь, будто способна решить проблему столетий. И заблуждаешься, как и все до тебя.

– ДОВОЛЬНО! – Глаза Зэл светятся, её всю трясёт.

– А теперь я спою последнюю песню, – требует Лей.

– О, я так не думаю. Те, кто меня отвергают, не заслуживают привилегий. Из-за твоего предательства семья моего первого помощника умерла от голода, забытая Маганветар. Разве ты не виновна? Сейчас небо было бы накормлено, полно. Ты разрушила прекрасное будущее. Я могла бы жить эти пятнадцать лет в совершенно другой стране, рядом с дочерью, вместе с поющим кэнвром. Что я получила взамен? – Зэл на миг замолкает, и мы все слышим крик Кару, леденящую кровь жалобу. – Ты в этом виновата, поэтому умрёшь без песни. Приняв сторону маганветарских политиков, ты предала свой истинный народ. Последняя песнь для тех, кто умирает с честью. Не для тебя.

Команда оживляется, переступает с ноги на ногу. Я оглядываюсь. Все собрались на палубе. Некоторые распрямляют крылья – кто в предвкушении, кто тревожно. Клювы открываются, видны зубы и клыки.

– Он мне сказал, – вдруг говорит Лей, и Зэл подпрыгивает. – Кто знает твоё сердце лучше него? Он не согласен с твоими планами. Кару рассказал мне всё. Тебя предал твой кэнвр.

Зэл каменеет и болезненно втягивает воздух:

– Лгунья.

Лей смотрит на неё. Лицо пиратки ничего не выражает.

– Последняя песнь.

– Нет.

Вокруг раздаётся шорох и бормотание: все магонийцы и ростре поражены тем, что Зэл нарушила своё слово.

Она машет Дэю, и он достаёт из-за спины длинную тряпку, которой завязывает Лей рот. Значит, всё готовилось заранее. Отказ в последней песне лишь уловка.

Лей неглубоко вздыхает через нос и пожимает плечами как человек, чьё время истекло. Мне так знакомо это движение.

Я оглядываюсь в поисках палача, высматривая капюшон, топор. Ничего.

Лей кивает. Делает один шаг назад, затем другой. Лицо Зэл напряжено, желваки перекатываются под кожей.

Милект садится мне на плечо, клюёт в ухо, но это не приносит облегчения.

Шаркая по доске, Лей встречается со мной взглядом. Она нема. Ей не спеть последнюю песню. Сине-белый свет, который запустила в неё Зэл, струится к горлу и по рукам. Лей сияет.

У неё дрожат руки, грудь. Она встает на краю доски и смотрит только на Зэл.

Затем открывает дверцу на груди и достаёт своего кэнвра – чёрно-белую сороку, такую же старую, как хозяйка.

Зэл делает шаг вперёд, смотрит в глаза врагу, протягивает свои изящные синие пальцы и с холодной улыбкой сталкивает Лей с доски.

Пиратка, падая в небеса, бросает птицу вверх.

«Последняя песнь, – кричит кэнвр, одиноко, яростно, фальшиво. – Падение, сломанный, яркий свет, падает, падает».

Я стою обмякшая, выжатая. Откуда-то снизу взлетает стервятник и смотрит на меня.

Кэнвр Лей всё поёт.

Затем издаёт последнюю ноту – бессловесный жуткий вой отчаяния. Из ниоткуда эхом доносится крик Кару.

Стервятник хватает кэнвра Лей.

«Мертвечина», – хрипло кричит другой стервятник и ныряет.

Я подбегаю к поручню и сквозь окружающий корабль туман пытаюсь рассмотреть, что происходит внизу. Сперва ничего. Затем проплывает обрывок ткани. Кусок куртки Лей.

А потом всплеск крови на миг окрашивает облака и тоже исчезает.

У меня скручивает живот.

Зэл подходит ко мне.

– Однажды ты станешь капитаном и тоже отомстишь. Таковы порядки в настоящей Магонии.

Только глаза её темнее, чем должны быть, а лицо осунулось. Зэл прижимает ладонь к сердцу. И уходит прочь. Джик с такими же тёмными глазами бросает взгляд в мою сторону и следует за ней в трюм.

Небо полно обрывков одежды. Они плавают вокруг как молочай. Я слышу стервятников – и не только их. Смотрю вниз и вижу, как гигантское туманное щупальце медленно хватает какую-то часть тела Лей и утаскивает в тёмное облако. Оно такое огромное, что и краёв не видно – лишь восемь колеблющихся конечностей, способных сбить наш корабль с неба.

Дэй подходит и касается моего плеча. Я вскрикиваю и сжимаю кулак. Именно Дэй притащил пиратку на палубу. Он беспрекословно верен Зэл и кораблю. Что это значит? Что он сделает, если я окажусь не на той стороне?

Дэй хмурится и снова занимается такелажем. Свилкен щебечет хозяину, мол, чем меньше сделаешь сейчас, тем больше придётся поработать потом. Милект взлетает на верх мачты, где устраивается точно сверкающий комок.

Меня тошнит. Я всё вижу, как Лей падает, снова и снова. Её слова – о том, что нельзя доверять Зэл, о Кару – эхом звенят в памяти.

Меня что-то мучает – не страх, хотя он никуда не делся. Лей остаётся позади, погребённая в облаках и съеденная хищными тварями. Мертвечина.

Вспоминаю рассказ Джейсона о четырёх магонийцах, которые явились в земной город и угодили в колодки. Но если бы эти четверо упали, то утонули бы.

Может, и утонули. Там не говорилось, ни сколько они пробыли внизу, ни что с ними в итоге стало.