Марина Ефиминюк - Наследница

Недолго думая, я бросилась следом за ним, однако подлец перебежал на другую сторону проспекта перед городским омнибусом. На некоторое время Генри исчез из виду, скрытый тяжелой каретой. Стоя на краю пешеходной мостовой, я старалась отыскать его среди толпы, спрятанной от дождя под зонты и капюшоны непромокаемых плащей. И когда мерин, наконец, протащил тяжелый экипаж, то оказалось, что Генри уже забирался в наемную карету.

– Стой, Генри! – выкрикнула я, но городской гвалт поглотил мой вопль.

Хлопнула дверь закрытого кэба. Лошадка, понукаемая возницей, тронулась с места. На днище между колесами болталось грязное ведерко. Мне оставалось либо бессильно проследить, как Генри исчезает очередной раз, либо последовать за подлецом.

Карета с гербом Вишневских, запряженная племенной кобылой, для слежки была слишком заметна. Тут прямо передо мной остановился наемный кэб и выпустил на дождливую мостовую пузатенького клерка в широком плаще, с подножки наступившего в лужу. Закрыв зонтик и подхватив юбки, я бросилась к вознице.

– Суним, если вы поспеете вон за тем экипажем с ведром на днище, я заплачу три серебра!

Кучер проследил за моим пальцем, указывающим на удаляющийся кэб, и ухмыльнулся:

– Как нечего делать, нима!

Я вскарабкалась в салон, подвязала на одном окне затянутую кожаную занавеску и, не обращая внимания на дождь, то и дело выглядывала наружу, проверяя, куда мы едем. Через полчаса преследования стало ясно, что Генри направлялся в район Зеленой мостовой.

В делах слежки мой возница оказался тертым калачом и, чтобы не вызвать подозрений, специально остановил экипаж на другой стороне улицы. Через окно я видела, как Генри вышел, мне пришлось выпрыгнуть из кареты.

– Суним, вы можете подождать меня здесь? – Я протянула вознице на одну серебряную монету больше.

– Не торопитесь, нима, – довольный моей щедростью согласился он. – Я буду ждать вас до темноты.

Генри, между тем, повернул в переулок, и, не дослушав кучера, я бросилась следом. Под ногами хлюпала зеленоватая грязная жижа, от колес экипажей в разные стороны летели зеленоватые брызги. Ботинки промокли, подол платья потемнел и по краю окрасился в едко-изумрудный цвет заживляющего порошка. Мостовая нехорошего района словно помечала меня.

Рядом со зданием, украшенным сверкающей надписью «Лунный театр», мне, наконец, удалось нагнать Генри. Я схватила его за локоть.

– Стой!

С недоумением ко мне оглянулся усатый тип, совершенно не похожий на приятеля Влада.

– Извините, – пробормотала я с едва заметным поклоном, выпустила руку незнакомца. Встав на цыпочки, я крутилась на месте, отчаянно пытаясь найти в толкучке Генри. Неожиданно его высокая, худая фигура в старомодном зеленом камзоле мелькнула на другой стороне театральной площади. Он нырнул в проулок и исчез из поля зрения.

Кинувшись следом, я оказалась в зловонном тупике с единственной замусоленной дверью, неожиданно оказавшейся тяжелой, точно сделанной из железного дерева. Внутри меня встретил высокий плечистый тип. С хмурым видом, сложив мощные руки на груди, он смотрел на меня сверху вниз.

– Вы от кого, нима? – произнес он гулким басом.

Не придумав ничего получше, я выудила из ридикюля личную карточку с гербом Вишневских и протянула охраннику. Он прочел имя, вытесненное золотыми буквами на бархатистой бумаге, смерил меня внимательным взглядом, а потом, не произнеся ни слова, отодвинул кожаную занавеску с поблескивающим в полотнище магическим камнем для звуконепроницаемости.

Стоило оказаться по другую сторону занавеси, как в лицо пахнуло винной духотой и оглушило криками. Помещение оказалось набитым возбужденными людьми, сгрудившимися рядом с высокой клеткой. За спинами зрителей мне было не видно, что происходило на арене, но, судя по всему, народ ждал начала боя.

Я почти потеряла надежду отыскать Генри среди разгоряченного, подогретого алкоголем и азартом скопища, как вдруг увидела знакомый камзол, мелькнувший на балконе второго яруса. Не теряя времени, я принялась проталкиваться среди разгоряченной публики.

Тут над головами пронесся грозный звук гонга, перекрывший даже людской гвалт. Видимо, объявили новый раунд. Где-то истошно залаяли собаки.

Зрители взволновались, зашевелились, и, подхваченная волной, я вдруг оказалась рядом с клеткой. Рыча и хрипя, на пыльном полу, застеленном жиденькой подложкой из соломы, рвали друг друга взбешенные псы, волкодав и коренастый питбуль. В разные стороны летела шерсть, и противники явно находились в разных весовых категориях.

Наш Эрик всегда ставит не на ту собаку.

Как и в случае с Зигмундом Панфри, оказавшимся очень даже реальным ростовщиком, я решила, что пьяный Уилборт заговаривался, но подпольные собачьи бои действительно проходили почти в центре города!

Вдруг питбуль отлетел, врезался в прутья, и в мою сторону брызнула кровь. Густые капли упали на платье, потекли по лицу. Я попятилась, надеясь сбежать от жестокого зрелища, но толпа напирала, и меня снова, как пушинку, отбросило к клетке. Наступив на длинный подол, я шлепнулась на колени и рукой попала между прутьев. В дюйме от запястья лязгнули окровавленные зубы волкодава, кожу опалило горячим заполошным дыханием взбешенного пса. Я едва успела отдернуть руку.

Не знаю, что сверкнуло в голове у почти придушенного питбуля, но он вскочил, словно под ним распрямилась пружина, и вцепился волкодаву в загривок. Толпа взревела. Казалось, я услыхала хруст сломанного позвоночника. Волкодав заскулил и обмяк. Бой закончился, едва успев начаться. Публика разочарованно засвистела.

Народ разошелся, и мне удалось проскочить к лестнице. Генри был там, спорил с каким-то типом, размахивал руками. Нас разделяли жалких несколько футов, но мне никак не давали пройти. Путь преграждали стоявшие стеной плечистые здоровяки.

– Сунимы, разрешите? – подпрыгивала я, стараясь разглядеть, что же там делал Генри, а он, как назло, уже протискивался к противоположной лестнице. В голове забилась испуганная мысль, что мне снова не удастся получить подтверждения, что Эрик заказал мое похищение.

– Да, пропустите же меня! – вскричала я, отходя на шаг, и вдруг осознала, что нахожусь в плотном кольце головорезов. Видимо, они просто ждали, когда ко мне в голову придет светлая мысль, что я попала в капкан.

– Вот только не надо толкаться! – тут же попросила я, поднимая руки.

В подсобном помещении, куда меня привели, кипели нешуточные страсти. Плюгавенький типчик с жиденькой бороденкой накидывался с кулаками на коренастого крепыша в засаленном пиджаке. В углу на грязном полу прикованный цепью к крюку лежал потрепанный одноухий питбуль с арены.