Джон Толкин - Возвращение короля

Огромная тень, подобная туче, опускалась на землю. Это было крылатое чудовище, похожее на исполинскую птицу без малейшего признака перьев, кожистые крылья, растянутые между длинными, когтистыми лапами издавали ужасный смрад. Это было порождение древнего мира, птенец последнего, забытого Временем выводка, родившегося где-то в затерянных горных дебрях. Темный Владыка отыскал этот выводок и кормил падалью, пока детеныши не стали крупнее любого другого летучего создания. Потом он дал их вместо коней своим слугам.

Страшное существо спускалось кругами все ниже, потом растопырив лапы, выгнув длинную, голую шею, разевая усаженный острыми зубами клюв, чудовище село и, качнувшись, угнездилось на трупе коня.

На его спине сидел всадник, огромный и грозный, закутанный в черный плащ. Железная корона венчала его, но между короной и плащом был только мрак и мертвенный блеск глаз. Это был предводитель назгулов. Исчезнув от Ворот, он вернулся по воздуху, а теперь спустился, неся гибель, превращая надежду в отчаяние, победу в смерть. В руке он держал железную палицу.

Все рыцари, сопровождавшие Теодена, были либо убиты, либо унесены обезумевшими конями. Только Дернхельм, чья верность превышала страх, остался на месте. Все это время Мерри безопасно сидел позади него, но когда на землю пала тень, конь сбросил их обоих и умчался в ужасе. Мерри упал и быстро отполз на карачках, оглушенный и ослепленный страхом.

– Встань! – Встань! – твердил он себе. – Ты же должен быть при Теодене. «Как отец будете вы для меня» – ты же сам это сказал, – но воля была бессильна. Он не осмеливался даже открыть глаз и оглядеться.

Потом ему послышался голос Дернхельма, странно похожий на другой, очень знакомый ему. – Прочь, нечистый сын мрака, пожиратель падали! Оставь мертвых в покое!

И другой голос, полный холодной злобы, сварливо возразил: – Не становись между назгулом и его добычей, умрешь. Я унесу тебя туда, где твою плоть сожрут, а душу отдадут во власть Бессонного Ока.

Лязгнул меч, выхваченный из ножен. – Что ж, попробуй, если сможешь! А я, если смогу, помешаю тебе!

– Помешаешь мне? Глупец! Ни один воин не может помешать мне!

И тут Дернхельм засмеялся и в его голосе был звон стали. – Но я не воин. Перед тобой женщина! Я Эовин, дочь Эомунда. Не становись между мною и моим родичем и повелителем! Ты не забыл древнее предсказание? Так уходи! Будь ты живой или только оживший, прикоснись к нему – и погибнешь.

Крылатое чудовище неожиданно тонким и противным голосом закричало на нее, но Черный Всадник молчал, казалось, глубоко озадаченный услышанным. От изумления Мерри забыл страх и открыл глаза. В нескольких шагах от него сидело чудовище, вокруг него распространялся мрак, над ним грозной тенью возвысился назгул. Немного левее, обратясь лицом к нему, стоял тот, которого Мерри звал Дернхельмом, но теперь шлем упал с головы воина, освободив золото волос, рассыпавшихся по плечам. Серые как море глаза смотрели твердо и гневно. В одной руке воин сжимал меч, в другой – щит, которым заслонялся от взгляда страшного врага.

Да, это была Эовин. Мерри вспомнил, как она стояла в Северной Лощине, прекрасная, но потерявшая надежду и радость жизни. Сердце хоббита наполнилось жалостью и восхищением, и в нем проснулась медлительная отвага его племени. Он приподнялся и, стиснув руки, прошептал: – Она не умрет! Такая прекрасная, такая печальная... По крайней мере, она умрет не одна!

Черный Всадник не замечал его, а Мерри все не решался двинуться, чтобы не привлечь на себя губительный взгляд. Потом, очень медленно начал отползать в сторону. Но Вождь-Призрак все думал о женщине, стоявшей пред ним и о древнем предсказании.

Вдруг крылатое чудовище взмахнуло своими зловонными крыльями, прянуло в воздух и ринулось на Эовин, крича и стараясь ударить ее клювом.

Эовин не дрогнула: она была истинной дочерью Ристании, тонкой и стройной как стальной клинок и такой же гибкой и упругой. Ее удар был молниеносным и смертельным: он обрушился на вытянутую шею и она упала как камень. Эовин отскочила назад и обезглавленное чудовище, раскинув огромные крылья, рухнуло на землю. В тот же миг мрак исчез, и волосы Эовин заблестели на солнце.

Но Черный Всадник уже стоял перед нею, огромный и грозный. Со злобным криком, нестерпимым для слуха, он нанес удар палицей. Щит Эовин разлетелся, рука, державшая его, переломилась, и сама она зашаталась и упала на колени. Тогда Всадник навис над ней как туча и вновь взмахнул палицей, чтобы нанести последний удар...

Но вдруг он отпрянул, вскрикнув от страшной боли, и удар палицы безвредно обрушился на землю. Это Мерри вонзил в него сзади нуменорский клинок из могильника, пробив черный плащ и невидимое тело ниже панциря. В тот же миг Эовин, привстав, последним усилием вонзила меч в пустоту между плащом и короной. Меч разлетелся вдребезги. Корона покатилась со звоном. Эовин упала на поверженного врага. Но плащ и панцирь были пусты и лежали на земле, смятые и бесформенные, а в воздухе пронесся, замирая, бесплотный жалобный голос, и навеки затих в поднебесье.

Мерри стоял среди тел, мигая как сова днем, слезы слепили его. словно в тумане видел он золотые косы Эовин, распростертой неподвижно, и лицо Теодена, погибшего в час своей славы. Хоббит наклонился и взял его руку, чтобы поцеловать. Глаза Теодена открылись.

– Прощай, мой добрый Мериадок, – с трудом произнес правитель. – Я весь разбит. Я умираю, но не жалею об этом: я убил змею. Утро было мрачное, но день будет радостным, а вечер – золотым.

Мерри не мог говорить и только плакал. – Простите меня, повелитель, – всхлипнул он наконец. – Я ослушался вас и вся моя служба была в том, что я плакал, прощаясь с вами.

Теоден слабо улыбнулся. – Не печалься! Я простил тебя. Нельзя запретить доблесть. Живи и будь счастлив, и не забывай меня. Никогда уже не придется мне сидеть с кубком и слушать твои рассказы, – он закрыл глаза и умолк, потом заговорил снова: – Где Эомер? Мне хотелось бы видеть его, пока зрение не угасло. Он будет правителем после меня. И пусть известит Эовин. Она не хотела отпускать меня, и я никогда больше не увижу ее. – Но, повелитель... – запинаясь, проговорил Мерри, – она...

Только тут он услышал кругом шум, возгласы и звуки рогов. Оглядевшись, он вспомнил, что находится на поле битвы. Ему казалось, что с тех пор, как Теоден упал, прошло много времени, хотя в действительности это было всего несколько минут назад. На них как волна прибоя надвигалась новая схватка и вот-вот должна была захлестнуть их. С юга и с востока подходили отряды Мордора, с севера были сомкнутые ряды ристанийцев, а из Города выходил большой отряд под голубым знаменем Дол Амрота.