Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

Они выехали из леса с последними лучами закатного солнца, окрасившими горизонт в золотые и красные тона. Даша ехала впереди, ведя в поводу Карфагена. Юда, презирая саму идею безопасной дистанции, шла следом, упираясь ей в хвост. Когда они выехали на поляну и ушли с тропы, Ника выпустила единорога вперёд и поравнялась с головным.

Даша посмотрела на часы. С того момента, как они въехали в лес, прошёл ровно час. Она усмехнулась про себя.

— Как я и говорила в начале, — сообщила она Нике, — прогулка длилась шестьдесят минут. С рысью и галопом.

Та изумлённо хлопала глазами.

— Но мы же были там, когда уже стемнело. Я помню, мы еле нашли в темноте эту дорогу, хорошо, что череп…

Тут она запнулась. Даша не стала её винить — зрелище парящего впереди черепа, который освещает дорогу пылающими глазницами, на первый раз мало кого оставляет равнодушным.

— Я всегда выезжаю из леса вовремя, что бы ни происходило, — пояснила она. — Такой уж у нас договор.

Ника остановила Юдифь и сжала повод, не давая кобыле потянуться за травой.

— Знаешь… Я сейчас глупость скажу, наверное…

Даша приподняла бровь.

— Что? Всё-таки поставишь нам одну звезду на Яндексе?

Ника мотнула головой.

— Нет, я про другое. У вас тут можно купить абонемент?

Морена

— Туки-туки, чудище! — рыцарь, как и всегда, сопроводил свое появление со всем размахом, сиречь помпезно: зашел, лязгая и топоча, принял лихую позу, отклячив ногу и выпятив зад, и громогласно постучал по серому камню латной перчаткой. — А чего ты в кладовке сидишь? Я, пока тебя отыскал, всю пещеру прошагал и даже нашел тайный проход к гномам.

Дракон покосился в его сторону и вздохнул.

— Принцесса, что ли, выгнала? — догадался рыцарь.

— Не-а, — раздалось над невысоким валуном, находившимся рядом с горизонтально расположенной каменной плитой, служившей дракону чем-то вроде стола. Вот сейчас, например, он водрузил на нее лапы, как некоторые далекие от дворцового этикета люди умудряются класть локти на чистые скатерти.

Не то чтобы рыцарь являлся поборником этого самого этикета, но ему слишком часто и регулярно — почитай, с самого раннего детства — выносили им мозг, а потому и вспоминался он к месту и не к месту, пакость.

— Сам ушел?! — не поверил-ужаснулся рыцарь.

— Не-а, — снова ответил тот же пока невидимый собеседник, а дракон тяжело вздохнул и пробубнил:

— Да проявись ты, нечисть, здесь все свои.

Легкий дымок над валуном мог бы соответствовать явлению призрака или, на худой конец, джинна. Затем в воздухе проявилась золотая пыль, какой у джиннов взяться попросту неоткуда, и наконец… крылья! Яркие, как у бабочки. При этом внешне существо не походило на насекомое, чему рыцарь искренне обрадовался. Стыдно, конечно, признавать, но он терпеть не мог всех этих таракашек-букашек, а уж как ненавидел комаров!.. Твари не могли продырявить латы, но вот залететь в них как-то умудрялись — сволочи распоследние. На человека новый знакомец дракона, к слову, тоже походил мало. Кожу его покрывал легкий серебристый пушок, отчего казалось, будто она светится, а огромные бирюзовые глаза занимали половину лица, никак не меньше.

— Ты… — рыцарь покопался в памяти, — этот самый… фей, что ли?

— Фей, фей, — махнуло на него рукой, которую в темноте с легкостью удалось бы принять за тонкую ветку дерева, существо.

— А вы бываете и мужского пола? — удивился рыцарь.

— Мы-то? Бываем и мужского, — пожав плечами, меланхолично заявил фей.

— И желания исполняете?..

— Так! — дракон ударил лапой по плите и рыкнул: — Раз уж явился, то садись и помалкивай, ну или сделай вид, будто и не приходил.

— Вот какое же ты все-таки грубое, чудище, — упрекнул рыцарь, стараясь не слишком выказывать радость от приглашения (раз пригласили, то точно не съедят: что-что, а законы гостеприимства дракон исполнял от и до). Стоявшая, лежавшая и даже висевшая перед самым драконьим носом снедь вызывала у него очень приятные эмоции, а особенно — целая свиная нога, подкопченная и одуряюще пахнувшая. — Можно?

— Не стесняйся, — разрешил дракон, и рыцарь немедленно цапнул эту самую ногу, впился в нее зубами и брякнулся «за стол».

Фей вздохнул, проследив за его движением.

— Чм… чего? — прочавкал рыцарь.

— Неурожай, голод, мор? — предположил дракон.

— Ди-м… как вкусно!.. ета.

— Кто? — переспросил дракон.

— Диета, — отчетливо проговорил рыцарь, заглотив изрядный кусок мяса и едва не подавившись, — поголовная. Вернее, головного мозга. И у всей женской половины двора.

— А ты здесь при чем? — не понял дракон и подозрительно прищурился. — Я, конечно, слышал про ваши дворцовые нравы, но не предполагал, насколько все сложно. Сочувствую, короче. Было больно?

— Да пошел ты! — рыцарь аж задохнулся от возмущения. — Я ж не это имел в виду!

— Что имею, то и в… — начал было дракон, но замолчал, сочтя высказывание банальным.

— А что же тогда? — вдруг поинтересовался меланхоличный фей.

— Каждый рыцарь обязан поддержать даму сердца. Это его священный долг, а иначе он и не рыцарь вообще, не герой, а… как его… — рыцарь задумался и выдал: — Козел в ржавом ведре без совести и чести. Слушайте, чудища, будьте человеками, дайте пожрать, а?..

Дракон милостиво махнул в его направлении пальцем с длинным загнутым когтем — ешь, мол, — и пустил к пещерному своду колечко сизого дыма. Фей печально вздохнул.

Так и сидели. Рыцарь периодически чавкал и порыкивал, насыщаясь, и плевать он хотел на все этикеты — этикетов, как и традиций, столько, что все соблюдать, считай, и на жизнь времени не останется. Да и, в конце концов, этикет этикетом, а кушать хочется всегда. Дракон, где-то раздобыв шланг (подобные использовали дворцовые садовники для полива цветников), посасывал некую наверняка горючую жидкость из отливающей металлическим блеском бочки, временами заедая одним-парой ящичков лимонов. Фей просто сидел, уставившись в пустоту перед собой, — может, и видел чего, кто ж его разберет?

— И все же что-то с вами не так, — утолив первый голод и ожидая прихода второго, заметил рыцарь.

— Культурно сидим, отдыхаем, — пожал плечами фей.

— В кладовке?

— В кладовке, — согласился фей.

— И ничего не едите?

— Не-а.

Рыцарь посмотрел на фея внимательнее. Смотреть вообще-то было не на что: не плечи, а плечики, если не плечишки, ручки-веточки, ножки-палочки и брюшко округлое. В общем, рыцарь к подобным представителям своего пола закономерно испытывал жалость пополам с гадливостью и приятным чувством собственного превосходства.