Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

А сивуха у Горыни и правда оказалась отменная, даром, что выглядела как трансформаторное масло.

В 1814 году Царскосельский лицей потрясают жестокие убийства молодых девушек. На расследование в императорскую обитель муз и знаний отправляют следователя Якова Петровича Гуро. Дело оказывается интереснее, чем предполагалось.

Выйдя из кареты, Гуро первым делом хорошенько потянулся, с наслаждением разминая затекшие конечности.

Само собой, всего день тряски — приключение не смертельное, но надо бы в следующий раз хоть небольшой запас еды прихватить с собой в дорогу. Остановка в трактире на маленькой почтовой станции, верстах в пятнадцати от Царского Села, успела уж забыться, да и постоловаться там толком не дали: кучер все торопил, дескать, с запада грозовые тучи заходят, начнется буря — дорогу моментально в кисель развезет и до Покрова дня потом будут ехать, увязая в грязи по самые рессоры.

У настежь распахнутых кованых ворот никто его не встретил, да и нелепо было бы ждать от высочайших особ какого-нибудь внимания к скромной фигуре столичного следователя. Хотя тот факт, что даже мужика не прислали дорогу показать да саквояж понести, конечно, расстраивал: сами ведь приглашали, настаивали в письме, чтоб как можно скорее, безотлагательно. Вот и толку-то было мчаться, если, оказывается, и не ждали его совсем.

Ну ничего, ничего, мысленно утешался Гуро в подобных оказиях, какие, в конце концов, его годы, поднабрать весу в обществе еще десять раз успеется. Вот раскроет однажды — может быть, даже сегодня, чем черт не шутит, — такое дело, над которым и тайный советник бы голову сломал, Анну получит или даже Владимира на грудь. Отметит его государь император по всем талантам и заслугам, совсем иная тогда жизнь пойдет, при совсем другом отношении.

Оглядевшись по сторонам, Гуро решительно направился к обильно изукрашенному зданию, которое, очевидно, и было главным корпусом лицея. Высокие изящные окна, длинный ряд мраморных колонн с позолоченными капителями и несколько протяженных галерей с овальными арками придавали зданию вид сказочный и воздушный. Невольно вспоминались многослойные кремовые торты, какие обыкновенно подают на балах в Петербурге, и у Гуро, привыкшего к строгости, почти аскезе шляхетского корпуса, все это сияющее, ослепительное великолепие вызывало лишь презрительную усмешку. Как же прикажете в такой атмосфере набираться ума?

Неудивительно, что тут кому-то глотку перерезали — холеные детки, поди, и не знают, что убивать нехорошо.

Словно в ответ на его размышления, мимо промчался один из воспитанников. Да так сильно толкнул при этом Гуро, что саквояж вылетел у того из рук и приземлился аж у самой скамьи. Откуда-то неподалеку донеслись тихие, откровенно издевательские смешки. Гуро, скорее рефлекторно, чем осознанно, успел сбить навзничь промелькнувшего как тень лицеиста коротким движением трости — споткнувшийся об нее мальчишка кубарем покатился в том же направлении, что и саквояж.

— Милостивый государь, как неловко вышло, — запричитал Гуро, подойдя к наглому юноше. — Миль пардон, вы целы?

— Oh, espèce de sale petit rat!.. [5] Oh, espèce de sale petit rat!.. — Ах ты грязная крыса! — грязно выругался будущий светоч просвещения, надежда и опора Российской Империи.

Гуро вздохнул и подал ему руку.

Предложенную помощь ожидаемо проигнорировали и, даже не отряхнув с форменного сюртука дорожную пыль, помчались дальше. Поднимая саквояж, Гуро услышал удаляющееся многоголосье:

— Вот это ты попал, обезьяна!

— Нашла коса на камень!

— Помолчали бы, уж я-то в следующий раз!..

По всему выходило, что расследование в этих стенах и впрямь предстояло непростое.

В кабинет директора Гуро не допустили, сославшись на отсутствие оного. Велели поначалу обождать в приемной, а после — вовсе заглянуть по своему вопросу через пару дней. Лучше бы даже через неделю.

— А где девушка? — изрядно утомленный уже всеобщей любезностью, поинтересовался Гуро.

— На этот счет от руководства никаких распоряжений не поступало, — хрипло отчеканил местный дядька с лицом человека, привыкшего к любым господским запросам.

С трудом удержавшись от того, чтобы возвести очи горе, Гуро терпеливо уточнил:

— Мертвая девушка.

— Так в лесу она, куда ж денется, — не изменившись в лице, отозвался дядька. Вообще, складывалось впечатление, что дела, не касающиеся непосредственно лицеистов, его никак не волновали и не вызывали у него ни малейших чувств. — Я вас и провести могу.

— Буду премного благодарен.

Слава тебе, Господи — едва вслух не вырвалось — чудом Твоим, не иначе, пришли к чему-то. Пожалуй, если дело и дальше будет двигаться такими темпами, неизвестный убийца успеет всех жителей Царского села упокоить быстрее, чем Гуро узнает подробности первой смерти.

Не то чтобы такая перспектива уже не казалась ему самую малость привлекательной.

Возле тела, производя много шуму и очень мало пользы, давно суетились офицеры и единственный на всю округу врач — убийства под носом у императора безусловно были делом государственной важности, и местный контингент, конечно, добавлял ситуации веса.

После беглого осмотра — для детального не было возможности: всюду маячили чьи-то спины в мундирах и плечи в эполетах, — Гуро направился прямиком к набивавшему трубку врачу.

— Какая необычная рана, — протянул он, вытирая руки большим платком. — Никак в толк не возьму, чем ее так…

— За всю практику таких видать не доводилось, — меланхолично согласился врач, поджигая табак. — Уж на что войну прошел, а даже турки иначе бьют. Хотя чем-то похоже. Да только вряд ли, ваше благородие, здесь турки. Может, нас со следу сбить хотят.

— Да был бы след, — развел руками Гуро. — А так и сбивать пока не с чего… Простите ради Бога, господин Пешель, но в донесении ни слова не было сказано о том, кто нашел тело. Не изволите просветить?

— Ясное дело кто. — Врач глубоко затянулся, выпустил в воздух несколько фигурных колечек. — Пущин, Иван Иванович. Лицеист здешний. На полуночное свидание прибежал, а там вместо любовной истории…

— Правильно ли я понимаю, что воспитанник лицея запросто бегает по ночам на рандеву? — удивился Гуро. — И никому это не кажется хоть сколько-нибудь удивительным?

— Это вы, конечно, лучше у директора уточните, или хоть бы у дядьки. Я-то человек пришлый, со внутренним распорядком плохо знаком. Но, сдается мне, от дисциплины здесь одно название. Ну а что им сделаешь? Все бароны да князья.

Гуро поджал губы и сдержанно кивнул. Бароны и князья, и возраст самый что ни на есть бунтарский — так еще и на уроках своих вдохновляются, поди, Руссо и Вольтером. Что потом проку будет России от их дерзости и дурных манер, от стремления к хаосу? Разве этого в государстве теперь не хватает? Дети не застали последствий всколыхнувших Европу революций и не знали, за что собрались самоотверженно сражаться.