Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

— Удивительная была эта история, — поскрипывал священник, качая головой. — Ваш батюшка свершил благое дело, показал себя подлинным христианином. Дора… миссис Макмангус не могла этого не почувствовать. Примерно через месяц после смерти Джимми она прекратила пить. Да, совсем. Ни капли. Не пропускала ни одной службы в церкви, часто плакала над фотографией сына, искренне каялась в прежних недостойных делах… Знаете, молодой человек, то был прекраснейший пример того, как свет истинного милосердия очищает грешные души. Жаль, что здоровье Доры было уже сильно подорвано… Скоротечная сухотка, как сказал наш доктор. Понятия не имею, что это значило. Но вы бы видели, сэр, с каким счастливым лицом она умерла. Я принял последнюю исповедь и причастил её буквально за час до смерти. Ваш батюшка ещё жив?

— Нет. — Это не было ложью в полной мере. За указанный срок Дункан Маклауд успел умереть минимум пять раз.

— Жаль. Я помолюсь о его душе, хотя душа праведника вряд ли нуждается в участии простого сельского священника. Дора сама рассказала ему всё, ведь они должны встретиться там, среди ангелов…

О мистере Куинне отец Джозеф не вспомнил, даже когда Дункан задал прямой вопрос.

Дункан пытался искать ещё, но все связи в этой истории были такими зыбкими и неуловимыми, что пришлось бросить. Случайная встреча с инфернальным фотографом во время Второй мировой тоже мало что добавила.

Фотография Джимми в трёх слоях обёрточной бумаги на долгие годы легла на дно коробки. Собственно, в двадцатом веке она белый свет больше не видела.

— Я нашёл ещё только один след мистера Куинна в тех краях, — сказал Мак. — Та самая кузина звонаря и её двойняшки. Миссис Макмангус поведала о них достаточно, чтобы отыскать след. Эта кузина тоже умерла месяца через три после своих детей. Но её могила — за оградой кладбища.

— Самоубийца, — выдохнул Дин.

Из особой комнаты на складе Маклауда они перебрались в уютную каптёрку, где были электрочайник и полкило растворимого кофе.

— Скорее всего, — согласился Мак. — Но точно я не знаю. Видел запись в приходской книге, но причина смерти не указана. И свидетелей не нашёл.

— А архивы? — немедленно взвился Сэм. Даже кофе расплескал.

Очевидный вроде бы вопрос вызвал неожиданную реакцию.

— Какое там, — махнул рукой Мак. — У меня же нет дюжины полицейских значков и фэбээровских «корочек». — Он преувеличенно бодро подмигнул братьям, но тут же помрачнел. — К тому же… Ну нельзя мне привлекать к себе лишнее внимание. Ни в какой форме. — Сэм не понял, кого Мак на самом деле хочет убедить. Мак, видимо, тоже понимал, что прозвучало не очень. — Поймите, в данном случае я подведу не только себя. Если о Бессмертных узнают…

— Прекрати, Мак, — поморщился Дин. — Ежу вонючему понятно, что Бобби Сингер, который скажет: «Не лезьте к ним», есть не у каждого кретина с автоматом и мачете. А работа, что ты сделал, классная. Понимаешь, если бы это сраное очарование не вело к смерти человека, то я бы оставил дело Биллу Мастерсу. Он за это жалование получает плюс полный соцпакет.

Удивился даже Сэм.

— Ты чего, а?

— Иди в задницу, Сэмми. Будто сам не видишь. Он… козлина этот, никого не убивал. Даже те солдаты, что его напоили… Он же предупреждал — не надо! Ну что, начальника по линиям электропередач сажать в тюрягу, если какой-то мудель поссыт на провода с обрыва и его током шарахнет по струе?.. А раз такой оборот, то мочить козлину надо.

У Сэма на языке вертелись десятки аргументов, включая собственные Диновы слова, но Маклауд опередил.

— Я бы сперва выяснил, что именно он делает и, главное, зачем.

— Да как два пальца, — проворчал Дин. — В камерах зеркала встроены, верно?

— В цифровых уже нет… или да? — засомневался Сэм.

— Или да, — кивнул Мак. — Но что это даёт?

— Зеркала могут ловить души мертвецов. Зря, что ли, в домах, где покойники, завешивают все зеркала? Этот мистер Куинн наверняка своей камерой ловит души детей, а те уже зовут за собой родителей или так, кого попало. Это ж неупокоенные души, значит, со временем становятся мстительными духами и им уже пох, кого гробить.

И Дин развёл руками, показывая, до чего, мол, всё просто. Сэму это простым не казалось. Но дальнейшее обсуждение пришлось отложить: зазвонил телефон. Билл Мастерс сообщил, что матери Агнес Соммерсон неизвестный предложил приобрести посмертное фото её дочери.

Эти мальчики…

Они ещё такие мальчики, хотя во многом старше стариков.

Миссис Соммерсон держалась изо всех сил, а она была сильной женщиной. Высокая, статная, с крупными чертами лица и ухоженной пшеничной гривой. Судя по фотографиям, Агнес выросла бы очень похожей на неё. Если бы, конечно, не коновалы из округа, слишком долго тянувшие с операцией.

Билл показал себя молодцом: добился, чтобы все звонки по делу Фотографа переключали первым делом на него. Поэтому у них было немного времени.

— Вот такое предложение, миссис Соммерсон. Вы поможете нам?

Билл нервничал, но в представленной антрепризе это было естественно. Дин хранил каменную рожу. Сэм нейтрально улыбался. За дверью маленькой каморки, которую Билл гордо именовал своим личным кабинетом, шумел третий полицейский участок города Либерти.

— Если я верно поняла, — миссис Соммерсон хрустнула пальцами, — это сомнительная с точки зрения закона операция.

— Нет, — улыбка Сэма утратила нейтралитет, стала мягкой и проникновенной. — Всё законно, просто… чуть меньше шумихи. Понимаете, ФБР обеспокоено тенденцией, которая имеет место в последнее время. Это неестественно и вредно для здоровья нации, когда любой извращенец может попасть в фокус СМИ и стать чуть ли не звездой.

— Ну да, и пишет мемуары, а потом их читают подростки и считают, что это круто. — Верхняя губа миссис Соммерсон вздёрнулась. Казалось, она рычит, как большая кошка. — У меня двое старших сыновей, я недавно нашла у них книгу Мэнсона.

— Вот-вот. Именно поэтому мы хотим немного… обойти полицейский протокол, особенно ту его часть, которая касается связей с общественностью. Да, кое к чему можно придраться, но если мы создадим прецедент…

— Чтобы никакой помпы вокруг этой дряни, — вдруг вмешался Дин. — Чтобы репортёры не мечтали о Пулитцеровской премии, которую они слепят на портрете этой твари, чтобы никаких адвокатов, раздувающих себе имя. Только потом уже, короткой строкой. Задержан, осуждён, приговорён. Всё.

Глаза миссис Соммерсон вспыхнули, а ноздри раздулись. Сэм подумал, что с неё сейчас хорошо ваять Немезиду или Фурию.

— Да! — выкрикнула она яростно. — Этому извращенцу дадут не больше пяти лет, мне объяснили. А потом он выйдет и будет ходить среди людей, давать интервью и участвовать в ток-шоу, и продавать, не очень-то шифруясь, свои мерзкие снимки за большие деньги. Ему будут делать заказы… — Она судорожно сглотнула, подавляя, видимо, рвотный позыв. — И бог знает, до чего он дойдёт. Может, ради славы он и решился на всю эту мерзость. Я согласна.