Коллектив авторов - Они придут из ниоткуда

— Бостон, мужчина, сорок — сорок пять лет, возможно мексиканец. Омаха, мужчина, чуть больше двадцати лет, белый. Лос-Анджелес, женщина, предположительно тридцать лет. Провинциальный городок с непроизносимым названием, женщина, сорок лет. Колорадо Спрингс, мужчина, тридцать лет, — читала она вслух. — Малдер, это же совершенно разные люди из совершенно разных мест!

— Но у них есть кое-что общее: они постоянно воскресают.

— Как Иисус Христос?

— Как Иисус Христос!

— Я что-то не слышала, чтобы возвещали о пришествии нового мессии.

— Может быть, они просто бессмертны?

Скалли возвела очи горе. Ей совершенно не хотелось обсуждать такие версии.

— У нас нет ни зацепки, ни улик, как ты собираешься его искать? Даже приличного описания — и то нет.

— Вообще-то никак, — Малдер захлопнул папку с грифом «Икс» и убрал ее в шкаф. — Но что-то здесь явно нечисто…

Дождь наконец перестал. Сквозь толстое серое одеяло облаков прорвался первый солнечный луч и скользнул по могильным плитам.

Мужчина, на вид лет тридцати, в длинном плаще, стоял под выступающей крышей небольшой часовни, внимательно следя за человеком, который только что прошел в кованые ворота. Тот, другой, выглядел постарше, за сорок. В действительности же их разделяли столетия.

— Давно не виделись, — поприветствовал тот, что помоложе, — как дела?

— Да вот, приходится перебиваться чем попало, — ответил другой, — беспокойные времена настали.

— Да, сейчас не то, что прежде. Сейчас компьютеры, базы данных, всюду твои фото в розыске. Океан пересекаешь за несколько часов.

— Как мне не хватает старых добрых дилижансов!

— Ты меня ведь не за тем позвал сюда, чтоб потрепаться о прошлом? — тот, что помоложе, отлепился от стены. Порыв ветра всколыхнул полы его плаща. На миг что-то сверкнуло, и человек быстро скрыл клинок, запахнув плащ.

Старший взглядом проследил за его движением:

— Не доверяешь? Мы же на святой земле!

— Басню о лисе и еже [2] Вильгельм Буш «Колючий мир»: stihi.ru/2006/03/09-1362. ты, конечно, знаешь, — криво усмехнулся молодой.

— Ну, ладно. Я хотел тебе сказать, что это не было покушение на тебя. Я сожалею и приношу извинения за моих парней. Ты действительно чисто случайно попал под раздачу. Поверь, если бы я захотел взять твою голову, то вызвал бы тебя как положено.

— Всегда к твоим услугам. И я мог вляпаться по полной, если бы копы приехали на минуту раньше!

— Кто знает, — сказал старший с холодной усмешкой и, хрустя подошвами по мокрому гравию, направился к выходу.

У самых ворот кладбища он повернулся:

— Может, когда-нибудь я приду и за тобой. Мы же оба знаем: «Остаться должен только один!»

Из-за угла выехал темный автомобиль и остановился на светофоре перед маленькой часовней в ожидании зеленого света. Человек в длинном плаще переходил улицу. Малдер посмотрел на него, прежде чем выжать сцепление. На миг их взгляды встретились, потом загорелся зеленый, и агент ФБР дал газ. Автомобиль промчался мимо кладбища и быстро исчез за ближайшими домами.

Энакин Скайуокер пал на Темную Сторону очень давно, но драться за Республику и считаться джедаем ему это не мешало…

Падме проснулась посреди ночи, будто ее подбросило. Руки сами потянулись к животу, но дети вели себя смирно, похоже, тоже спали. Мужа рядом не оказалось.

Она протянула руку и пощупала подушку. Холодная. Энакин встал давно. И умудрился не разбудить ее. Но тогда почему?..

Опасность? Вряд ли, тогда бы она проснулась уже в процессе эвакуации, не в первый раз. Но тогда что?

Падме все же прислушалась к темноте. Было совершенно тихо, только занавеси едва слышно шуршали: Энакин наверняка опять открыл балконную дверь, ему в последнее время снилось, что он задыхается в ящике с прозрачными стенами.

Падме вздохнула и осторожно выбралась из кровати. Какое счастье, что завтра — последнее заседание Сената. Последнее чрезвычайное. А дальше наконец-то будет мир, наконец-то все вернется на свои места. Они улетят на Набу. Перестанут скрывать очевидное. Заявят, что женаты, Энакин уйдет из Ордена…

Завтра закончится война. Почему ей кажется, что все ее планы, сотню раз уже обговоренные и рассчитанные, на самом деле — полная глупость?

Энакин нашелся на балконе, как она и ожидала. В позе медитации на полу, в самом темном углу под деревом Умиротворения. Падме его едва заметила: Энакин надел тот черный комбез, который носил под броню, будто ожидал, что его сорвут в бой прямо сейчас. Его светлые волосы рядом с серебром листьев дерева показались ей на мгновение седыми. Что за глупости?..

Мимо балкона — на десяток этажей ниже их уровня — пронеслась змея рекламного голо-поезда, и свет окатил Падме, сначала синий, затем — ярко-алый, сменившийся бордовым. Будто огонь залил их с Энакином. Падме передернуло, она скользнула пальцами по стеклу окна, вызвала пульт управления и уменьшила прозрачность защитного поля. Снаружи их и так не было видно, а теперь и изнутри вид города поблек, потемнел и отодвинулся. Так-то лучше.

— Эни? — позвала она негромко.

Касаться его было ни в коем случае нельзя. Можно было только звать — негромко, всегда по имени. Если он далеко, то не услышит, а если близко — то узнает голос и вернется.

«Сила, Пад, это страшная на самом деле штука, — сказал он ей после того раза, первого и единственного, в самом начале их брака, когда она забыла про запрет и потрясла его за плечо, и на нее через его глаза, ставшие совсем черными, посмотрело нечто совершенно нечеловеческое. — Она не то, что больше нас, она вообще не живая в нашем понимании. А мы ее используем, чтобы камешками швыряться и прыгать высоко, и думаем, что ее познали. Конечно, не полностью, как можно, но как гипер. Достаточно».

«А это не так?» — спросила она тогда. Ей всегда казалось, что джедаи весьма уверены в своих способностях, в своем их понимании. Муж только усмехнулся в ответ, но и этого хватило. Устойчивости в ее мире после того случая сильно поубавилось.

«Одаренность — сказал он ей в другой раз, — не магия, не прикольные способности. Это… Как в ваших легендах, знаешь. Когда у героев часть крови чудовища. Вот точно так».

Сейчас она смотрела на него, сидящего в тенях, кажущегося темнее и старше, чем на самом деле, и думала, не иначе как не проснувшись до конца — что вот, теперь она знает, как выглядит его половина с черной кровью. Та самая, из легенд.

…Что за странные мысли лезут в голову в последнюю ночь войны. Это потому что мир меняется? Наверное ведь потому. Война длилась слишком долго. А завтра — все изменится. И она сама — тоже. Она перестанет быть сенатором: Сенат уйдет на перевыборы в полном составе, и ее не будет в новом созыве, — никакой политики, пока дети маленькие: слишком опасно для них, — и какой будет эта новая жизнь?..