Коллектив авторов - Бесконечная история

Фердинанд слишком мал, чтобы править. Алиса станет королевой-регент-шей, она набрала слишком много сторонников для поддержки, а в отсутствие Алваро кардинал ничего не сумеет противопоставить ей. Значит, надо выживать. Как бы ни было трудно, какую цену он ни заплатил бы за это, он должен избежать Заката!

Аудиенция, которой он так ждал и опасался, превратилась в вечер воспоминаний. Убедившись в том, что чашки опустели, Ее Величество сослалась на усталость и ушла. Франциск проводил супругу мечтательной улыбкой. Наверняка король рассчитывал на появление еще одного отпрыска. Алваро не собирался расстраивать его: он, как и Алонсо, полагал, что ожидание смерти много хуже самой смерти. Тем более, когда ничего уже не можешь изменить.

— А помнишь то вино, которым угощала нас прелестная… м… как ее…

— Марселла, — подсказал Алваро. На самом деле он не помнил, просто взял первое пришедшее на ум женское имя.

— Бьюсь об заклад, она так и не поняла, что мы высокородные особы.

— Вполне возможно, Ваше Величество.

— А как потешался Карл… — король вздохнул.

Карл тогда настоял на участии брата в их очередной проделке, впрочем, Алваро и не возражал.

— Так много времени утекло… — вдруг проронил Франциск. — Я хотел бы попросить тебя…

Алваро вздрогнул.

— Мне все чаще кажется, что Фердинанд повзрослеет без меня, — спокойно произнес король и поднял руку, призывая воздержаться от заверений в обратном. На самом деле Алваро и не собирался убеждать Его Величество отринуть беспокойство. Сейчас у него просто не повернулся бы язык для этого. — Я не хочу приказывать, я прошу. Я знаю, что ты недоволен моим браком, потому не стану просить за Ее Величество, но Фердинанда поклянись защищать.

— Клянусь, — не раздумывая, произнес Алваро и, чуть подумав, прибавил: — И завещаю сыновьям.

Так уже сделал Рамиро. Алваро ничего не менял этой клятвой: все Алва давно и прочно были связаны с Олларами.

К тому моменту, когда они попрощались, сумерки окутали Олларию синим плащом. Как же было тяжело уходить, отворачиваться от того, кто более никогда не скажет ему ни единого слова, но время было слишком дорого, и его уже оставалось в обрез.

Отрава обладала странным побочным эффектом: к тому моменту, когда он доехал до особняка, Алваро начал чувствовать себя как после бутылки выдержанной «Змеиной Крови». Сознание оставалось чистым, но опьянение разливалось по жилам, награждая легкостью и жаждой деятельности.

Всего за час он успел принять почти бесполезное уже противоядие, написать с десяток писем, предупредить Савиньяка, послать гонца к Ноймаринену и сделать так, чтобы в караул назначили только тех королевских гвардейцев, которым можно было доверять. Часть своего личного эскорта он отрядил Его Высокопреосвященству. Антонио были даны указания, что и как рассказывать Долорес. Алваро был уверен: супруга непременно выведает все, но лучше не сразу, и уж точно не узнает, как именно он умирал.

Самой Долорес он написал невозможно сентиментальное письмо. Даже если бы гонца перехватили, никто из ныне живущих не поверил бы, будто Железный Ворон способен складывать слова именно так. Еще он отписал сыновьям. Конечно, Рубен и Карлос были еще слишком малы, но Рамиро Предателю в свое время не повезло гораздо сильнее.

Надо отдать должное Диомиду, приехал он не сразу: ровно тогда, когда все основные распоряжения он сделал, а браться за менее важные дела уже не мог себе позволить. Алваро начинало лихорадить. Именно поэтому в кабинете столь ярко горел камин, а сам он сидел, закутавшись в одеяло.

Впрочем, приветствовать давнего союзника это не мешало:

— Добрый вечер, Ваше Высокопреосвященство. Времени у нас немного. Как раз, чтобы проститься.

Диомид выглядел неважно. Казалось, он постарел разом на двадцать лет, и Алваро это не нравилось. Если он все же не переживет эту ночь, Талиг не должен остаться еще и без кардинала. С захватившей абсолютную власть дриксенки станется камня на камне не оставить от страны к возмужанию Фердинанда. Не говоря уже о том, что Рубену и Карлосу будет некуда возвращаться.

— Я прочел ваше письмо, Алваро, — голос звучал устало настолько, что в нем даже начала слышаться старческая хрипотца.

Это уже ни в какие ворота не лезло! Почему на пороге Лабиринта он должен кого-то приободрять и утешать? Алваро усмехнулся и поднес ко рту бокал. Несведущий наблюдатель мог бы спутать темную до черноты жидкость с обычной «Черной кровью», но это не соответствовало истине. Если бы лекарь задался целью перечислить все ингредиенты, входящие в рецепт этого снадобья, ему не хватило бы остатка вечера.

— Если вы прочли мое послание, то я не понимаю, зачем посетили и мое жилище? — заметил Алваро, подпустив в голос как можно больше яда. Он, в конце концов, не праведник, чтобы отходить в мир иной с благочестивой улыбкой на губах и пребывая в любви ко всему сущему. Он мужчина. Воин, коему нет равных, отравленный белокурой тварью с внешностью святой. Он не в силах успокаивать и призывать союзников собраться, зато прекрасно умеет злить. Тем и займется прямо сейчас. — Неужели, Ваше Высокопреосвященство, вы рассчитывали на мою исповедь?

Диомид нахмурился. Насмешников он не любил в принципе, но еще меньше он терпел подобное поведение от Алваро. Впрочем, он был далеко не глупым человеком, более того, прекрасно умел читать между строк и понимать намеки.

— Оставьте это, — кардинал выпрямился и даже расправил плечи. — Я здесь точно не ради страшных тайн кэналлийского соберано и вовсе не за утешением собственной совести. Скажите мне, друг мой, вы полностью уверены насчет короля?

— Я могу ответить вам со всей возможной уверенностью. В этот самый момент, когда мы с вами предаемся светской беседе, Его Величество бьется в агонии и испускает дух. — Алваро вновь поднес напиток к губам. Пить. Ему необходимо пить как можно больше. От этого напрямую зависит, сможет ли он пережить эту ночь. Вот только, он, похоже, уже не в силах впихнуть в себя и капли. — Ваше Высокопреосвященство, вам придется подумать, как лучше использовать смерть короля. Кроме меня, вас и отравительницы об этом не знает еще никто.

— Не слишком сильное преимущество. Я предпочел бы знать о том, что Алисе Дриксенской не известно.

— Королева не будет в точности уверена, действительно ли я умер этой ночью.

— Алваро…

— Талигойцы считают меня не иначе как отпрыском Леворукого.

— Алваро…

— На этом можно очень неплохо сыграть. У меня поистине чудовищная репутация. Скажите Алисе Дриксенской, что я жив, это даст вам больше места для маневра, — он снова поднес к губам бокал. — Я прикажу не приспускать на башне флага с вороном, а мои люди не станут распускать языки до последнего.