Коллектив авторов - Бесконечная история

— Ну куда же ты, моя прелесть? Иди к папочке!

Услышав про «прелесть», балрог от потрясения уронил огненный хлыст. Вода в озере зашипела, и испуганный двойной атакой Страж бросился на Карантира.

— Давно бы так, — довольно сказал нолдо, сжимая в руках голову головоногого с бешено щелкающими челюстями. — У-ти, какой у нас тут кусачий малыш…

Поняв, что спастись не удастся, Страж заскулил, с надеждой глядя на балрога.

— Племянник, — строго сказал Финголфин. — Зачем тебе это… животное?

— Келегорм давно хотел кого-то вместо Хуана, — ответил сияющий Карантир, тиская Стража в объятиях. — И вот сижу я на бережку, камушки бросаю, а этот малыш сам ко мне щупальце протянул.

Судя по отчаянным взглядам на потенциальных спасителей, теперь Страж жалел о своем намерении высунуть из воды хотя бы ноздрю. Энтузиазм феаноринга его, несомненно, пугал.

— Это судьба, — закончил Карантир.

— Но зачем вам с Келегормом эта, прости Эру, рептилия… ну или что она там такое? Я понимаю — собака, ну, птеродактиль там, голубой дракон. Но спрут? Где вы будете его содержать?

— Поселю в море Нурнон, ему в этом пруду явно тесно.

— Карантир, море соленое.

— Гм… может быть, попросить Келебримбора его опреснить? У любого пирата должен быть личный спрут! А Келегорм давеча так у умбарцев зажигал, что теперь ему не отвертеться.

— Да, я наслышан про художества нашего умбарского посла. Властелину не стоило отпускать его на юг. Впрочем, сам послал, пусть сам теперь и расхлебывает.

— Вот сейчас я вполне верю, что вы с отцом близкие родственники, — недовольно сказал феаноринг, отпуская добычу. Он тоже в детстве мечтал быть пиратом. Обрадованный спрут тут же уплыл в глубину.

— Я вернусь за тобой! — крикнул ему вслед Карантир. — Вот только вопрос с внутренним морем решу!

Похоже, что перспектива опреснения Нурнон его не пугала и даже не виделась сколько-нибудь долгим мероприятием.

Вот так у орков появилась легенда о светловолосом умбарском пирате и его верном кракене.

И было так, что погасли краски утра и потускнели краски вечера для Белой Королевы Лориэна, и молчаливо бродила она меж деревьями, мощными, как бивни мумака. И решила она покинуть круги мира, взойти на последний эльфийский корабль и уплыть на нем за круги мира, чтоб перестать отбрасывать тень, став тенью самой.

И было так, что встретил ее корабль в море другое судно. Черным были крутобокие борта, золотой отделка, золотились на закатном солнце волосы капитана. А паруса над его головой в закатных лучах были красны, как кровь. Как пошел корабль на перехват, подхватилась Белая Королева и взмыла в небо белой птицей чайкой. Откуда ни возьмись, налетел на нее черный лебедь андуинский с золотым хохолком и давай бить-гонять ее, не давая взлететь.

Перекинулась чайка серебристой рыбой и в глубину нырнула. Но злодей не отстает, черным золотоклювым бакланом нырнул за ней в пучины морские, вот-вот настигнет! Перекинулась тогда серебристая рыба прекрасным подводным деревом, стоит себе на подводной скале, кроной качает, пряди до дна свесились. Поднатужился баклан, донырнул в черную яму до самого морского дна, где даже Ульмо кальмаров не пас, и вынырнул оттуда с жемчужным ожерельем. Подплыл к дереву и на ветку повесил.

Но захлебнулся баклан и начал тонуть. Качнуло дерево драгоценным ожерельем, покачало кроной, отцепилось корнями от подводной скалы и вытащило самоуверенного баклана назад на вольный воздух. За хвост. Пришел в себя охальник, глядь, лежит он на палубе, а на него Светлая Королева взирает гневно и ножкой топает. Мол, кто ты такой, что на себя берешь препятствовать мне плыть на Запад? И почто, охальник, судно свое моим именем нарек? Я — Светлая Королева и желаю плыть куда пожелаю, а ты, вор и пират умбарский, чаровник безвестный без роду без племени, встаешь у меня на дороге и смеешь состязаться со мной в наведении мороков!

Дерзко вскинул глаза неизвестный и парировал с усмешкой: почто светлой деве неймется раньше времени распускать паруса и делать ноги на заокраинный Запад, неужто позади весь мир не мил? Подхватил дерзкий деву на руки и унес на свой корабль, превратив напоследок эльфийский корабль в ночной горшок с синими маками и отправив его стрелой прямо в Аман на дивной скорости. Только его и видели.

Любили они друг друга у подножия маяка белокаменного. Добрались рука в руке до пустошей кардоланских. И подумала Светлая Королева, твердой рукой подавив смятение свое и пыл свой: темен ликом возлюбленный мой, златоволос. Строен и поджар, недобр и неистов. Как ни старалась я, не могу проникнуть в его мысли и не понимаю, что движет им. Вижу только огонь в душе и любовь в лучистых глазах, когда смотрит он на меня. Наверное, сплю я, ибо чудится мне, будто повернуло время вспять.

Стала она пытать хитреца, прося открыться ей. Но только смеялся он и отвечал загадками. Я — неистовый корсар, гроза южных морей. Я — первый из проклятых и первый из последних. Я — вожак, сидящий на Скале Совета средь полей лазоревых. Моя стая — свободный народ, крепкий духом и искусный в ремеслах. Но холодна постель моя и некуда приклонить голову, когда в вечернем сумраке дымы от костров подпирают небесный свод колоннами, чтобы тот не рухнул на землю под тяжестью Белой Морды. Пойдем со мной, Светлая Королева, я устелю твой путь синими маками, а в изголовье повешу звезду. Кем я был — давно вода под мостом и пепел, развеянный по ветру. Что помнил, то забыл, а что не забыл, вспоминать не хочу. Да и времени нет. И пошли они рука об руку в землю восточную, туда, где дым костров наших становищ подпирал небо с заката и до рассвета.

На самом деле все было куда прозаичнее. Предводитель орков был вынужден сорваться в разгар празднования середины лета, где неделя высокой моды плавно перетекала в карнавал и обратно. Пришлось срочно отправляться в Умбар. Вот так и вышло, что народ Умбара лицезрел пиратского капитана в камзоле из черного гондорского сукна, украшенном серебряными пуговицами, расшитом синим кантом и синими же маками по отворотам и хлястику. Умбарцы онемели, умбарки выпали в осадок, а когда новый Повелитель Мордора закатил им пламенную речь в лучших традициях нолдор и, в частности, Феанора, с ними можно было хоть по дну в Валинор идти, они уже были на все согласные. Особенно юные девы. Пришлось приобнять за талию одного из телохранителей, который по чистой случайности оказался крепко сбитой орчанкой в татуировках с ног до головы, чтобы избежать почетной, но не слишком приятной участи оказаться разорванным на ленточки, маки и соломку.