Коллектив авторов - Узел вечности

— А хотели бы?

— Если вы это отвлеченно спрашиваете, то, пожалуй, да. Почему бы не посмотреть. А зачем вы спрашиваете?

— Так. Интересуюсь вашими планами на будущее? — небрежно пожал плечами он, но смотрел при этом внимательно и выжидающе.

— Планами касательно Альп? — усмехнулся я. — Да я не знаю даже, что меня завтра ждет. Верите, за эти дни я узнал много неприятного, но зато мысли о будущем отодвинулись на второй план. А теперь, когда все закончилось, я чувствую себя так, словно опять только что сошел на берег. А может и еще хуже.

— Почему же хуже?

— Не знаю даже, как пояснить. Тогда у меня еще были какие-то смутные надежды. А теперь и их нет. Наверное, глупо звучит, но я не хочу опять оставаться один. Это самое худшее.

— Хуже чем отсутствие крыши над головой, денег и работы?

— Спасибо, что напомнили. И все же да, для меня — да.

— А меня вы уже вычеркнули из жизни?

— Вас? — Я опешил от такого поворота. — Я…

— Меня. Вы мне жизнь спасли, если еще помните. Кто я для вас? Не мнитесь, отвечайте прямо.

— Друг, — ответил я честно, потому что других слов просто не было. — Но я не знаю, кем я…

— У вас слабые легкие, — перебил меня Бридж. — Вы будете часто болеть в здешнем сыром климате, пока однажды не ослабнете настолько, что уже не сможете бороться. И через пару лет вы, скорее всего, умрете.

— Зачем вы это говорите? Конечно, вы может и правы, но зачем?

— Затем, что мы уедем отсюда. В Швейцарию. А потом, наверное, к Средиземному морю. Или еще куда-нибудь.

— Мы?

— Мы. Вы и я.

— И вы поедите со мной? — Не мог поверить я.

— Да. — Просто ответил Бридж. — Я поеду с вами.

И он в самом деле поехал со мной. Уже через неделю мы отплыли из Лондона, направляясь к берегам Европы, я — все еще ошарашенный, переполненный трепетом, робкой радостью и предвкушением, Бридж — как всегда естественно спокойный, словно мы с ним всю жизнь пропутешествовали вместе.

Мы побывали в Швейцарии, и в Австрии, и во Франции, жили в горах и на берегу моря…

Прошло уже почти двадцать лет, и я чувствую, что наше путешествие близится к концу. Увезя меня из Англии, Бридж подарил мне два десятилетия жизни, жизни прекрасной и полной удивительных открытий, и я был бы отъявленным лжецом, если сказал бы, что я не счастлив от сознания того, что в последний мой день на земле рядом со мной будет находится мой друг. Мой лучший друг и самый близкий мне человек — Адам Бридж.

Маклауд бережно собрал листы и аккуратно уложил их обратно в папку, с улыбкой проведя пальцами по коричневой коже, украдкой взглянул на часы — четверть первого. Завтра от вернет рукопись Митосу, просто молча положит ее на прежнее место на полке, а потом, наверное, пригласит старейшего из Бессмертных поужинать, может быть даже сам приготовит что-нибудь, и после они вместе отправятся в бар к Джо, слушать блюз и пить пиво.

Горец погасил лампу и растянулся на диване, он был уверен, что этой ночью ему приснится Лондон, узкие мощеные улочки, освещенные газовыми фонарями, и рваные хлопья серого тумана, стелющегося над тихой водой.

— Ты когда-нибудь встречалась с Дунканом Маклаудом?

— Видела пару раз. Они с твоей матерью великолепно смотрелись вместе.

— А ты случайно не знаешь, почему они расстались? Мама мне никогда не рассказывала.

— Вероятно потому, что это не слишком приятная история, — вздохнула Карен. — Тогда твою мать едва не отстранили от работы. Два пациента Анны умерли из-за неправильных назначений. Позднее выяснилось, что ее подпись подделали.

— Кто-то хотел ей отомстить?

— Не ей. Твоему отцу. Разрушить жизнь Энн, чтобы таким образом причинить боль Маклауду.

— Каким же чудовищем нужно быть, чтобы мстить вот так?

— Ты подобрала верное слово, Мэри. Думаю, Дункану Маклауду частенько приходилось иметь дело с чудовищами.

— Что ты имеешь в виду?

— Все просто, девочка. Человек, который подделывает почерки и убивает, хочет отомстить Маклауду. Почему? Может быть, его упрятали в тюрьму за подобные делишки. Может быть, убили его сообщника. Вот он и решил расквитаться с тем, кто это сделал.

— А Маклауд здесь при чем? — удивилась Мэри. — Он же вроде бы антиквар.

— Вот именно, «вроде бы». Откуда у антиквара такие познания в боевых искусствах? Где он мог познакомиться с революционером Полом Кэрросом? Таких вопросов можно задать много, а ответ один — этот «антиквар» работал на правительство.

— Ты думаешь, он агент ФБР?

— ФБР, ЦРУ, еще какой-нибудь организации. В этом-то, на мой взгляд, и заключается причина их расставания. Анна могла бы смириться с двойной жизнью Дункана, даже с опасностью, угрожающей ей самой. Но, — Карен серьезно посмотрела в глаза девушке, — она не могла допустить, чтобы пули, предназначенные ему, достались тебе… В любом случае Маклауда уже давно нет в живых. Так что забудь о нем.

— Как он умер?

— Попал в автокатастрофу и умер по дороге в больницу. В ту же ночь, — Карен сделала многозначительную паузу, — его тело исчезло из морга.

Эпилог к сдвоенной серии «Приближается всадник» и «Откровение 6:8».

Итак, свершилось. Дункан Маклауд стоял над самым старшим из Бессмертных и собирался его убить. В небольшую, спартански обставленную квартиру, которую снимал на пятом этаже серого кирпичного дома Адам Пирсон, Маклауд вошел легко: замок на панельной двери не представлял для него особой сложности. Неслышно ступая, Дункан заглянул в ближайшую дверь. Это оказалась кухня. На столе засыхал недоеденный бутерброд, в раковине скопилась грязная посуда. За второй дверью обнаружилась гостиная — бежевые шторы, светлый пушистый ковер. Спокойные, выдержанные тона комнаты очень гармонировали с характером ее владельца. Дункан покачал головой, прогоняя эту мысль. Может быть, таким был Адам Пирсон, Наблюдатель, но не Митос, древнейший Бессмертный, который смотрел на мир со дна серовато-зеленых, лучащихся весельем глаз Адама.

В следующей комнате Маклауд нашел то, что искал. На широкой, неприбранной кровати безмятежно спал тот, за чью голову многие заплатили бы целое состояние. Краем глаза Дункан видел кое-как сброшенные ботинки на полу, наполовину сползший с кресла смятый плащ, меч в ножнах на столе у окна. Непростительное легкомыслие, объяснимое только крайней усталостью. За этот один-единственный раз пятитысячелетнему Бессмертному придется расплатиться жизнью.

Митос спал одетым, забросив одну руку за голову, другую положив на грудь, поверх шерстяного пледа, которым был укрыт. Он казался совершенно беззащитным, и Маклауду пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить это же спокойное, худое лицо искаженным яростью и жаждой убийства. Один из четырех Всадников Апокалипсиса, последний оставшийся в живых. Беспощадное чудовище, на чьей совести десятки тысяч смертей.