Коллектив авторов - Узел вечности

<���Адекватный, довольный жизнью Маклауд>

Lady Rena заказала «…напиши мне адекватного, довольного жизнью Маклауда, а? Это такая редкость в фиках! Буду рада, если получится!»

Не уверена, что получилось. Но что выросло, то выросло.

Дункан Маклауд точно знал, в какой момент явилось решение исчезнуть. Справившись с чем-то настолько ужасным, что возможно тем самым спас весь мир от катастрофы, он потерял себя. Но победа, какую бы огромную цену за неё ни пришлось заплатить, была важнее. Что значит его боль во вселенских масштабах? Вот только куда деть в этом спасенном мире свое истекающее кровью сердце он не знал.

Начинало казаться, что он все-таки опоздал, и окружающая действительность успела необратимо измениться. Он задыхался в Париже, город стал чужим и холодным. Друзья, понимания которых он так жаждал, словно отдались, насколько возможно оставаясь рядом. Их беспокойство раздражало, а жалость пугала. Раз за разом он пытался и не мог объяснить, насколько пусты их тревоги. Он уже принял то, чего не исправишь, и намерен жить дальше. Хотя бы в память о тех, кого не вернуть. Но найти правильные слова не получалось. Каждая попытка только усиливала непонимание.

Аманда знала его так долго, но все равно считала, что он только и ждет подходящего случая сложить голову. Как объяснить ей, что он больше не считает смерть достойным выходом? Даже данное прямым текстом обещание не очень успокоило бессмертную. А Митос стал настолько раздражающим, что его хотелось стукнуть чем-нибудь тяжелым по голове для улучшения кровоснабжения древнего мозга. Этот мерзавец ведь специально избегал всех серьезных тем, переводя разговор на какую-нибудь незначительную ерунду. Старейший мог часами говорить о книгах, погоде, клинках, искусстве, истории, но только не о том, что переворачивало душу и разрывало сердце Дункана. Темы Всадников и Ричи были табу, разрушить которое не удавалось. Маклауд пытался показать свою готовность к разговору, он хотел понять в обмен на прощение и ответное понимание. Он жаждал исцеления. А дурацкое сочувствие только бередило незажившие раны. Он задыхался от непонимания, оно вязло в зубах и, словно кривое зеркало, искажало реальность.

Когда люди, считающиеся его друзьями, спокойно восприняли безумную историю о Фице и альтернативных реальностях, Дункан понял, что ничего уже не сможет объяснить. Да за какого психа его тут вообще принимают? Когда он начал вести себя настолько неадекватно, что подобные рассказы никого не удивляют и не возмущают? Неужели и это уже поздно исправлять? Что еще нужно сделать, чтобы ненужное великомученическое долготерпение окружающих, наконец, лопнуло?

В тот день шел мелкий дождь. Холодный ветер коварно забирался за воротник, заставляя зябко ежиться. Маклауд бездумно бродил по дорожкам между памятниками, задерживаясь иногда, чтобы прочить имена на серых плитах. Что поделаешь, если в последнее время именно на кладбище он чувствовал себя почти спокойно. Мертвым уже ничего не нужно. Их покинули все тревоги, обиды, вся боль, вся любовь, вся ненависть. Им уже не нужно было ничего никому доказывать. Мертвым не было никакого дела до живых. Маклауд им почти завидовал.

Вот тогда он и заметил этого человека. Такой же потерянный и одинокий, как он сам, мужчина так же бездумно и бессмысленно бродил среди старых могил. И почти так же часто приходил сюда, как и сам Маклауд. Они даже начали обмениваться короткими приветственными кивками.

— Все мы оставляем тут кого-то, — неожиданно произнес незнакомец.

— Порой трудно действительно оставить, — словно на пароль ответил Маклауд.

Какое-то время они молча шли рядом.

— У меня тут жена, — тихо сказал мужчина.

— У меня много кто лежит здесь. Любимая женщина, друзья, враги.

— Чувствуете себя виноватым?

— Отчасти, — пожал плечами Дункан, и понял, что это правда. Чувство вины в его душе как-то усохло, оставив после себя пустоту и тревогу. — Все мы всегда бываем виноваты, когда уходят близкие…

— Хотя бы потому, что мы остаемся, — продолжил незнакомец. — Знаете, когда она заболела, я поклялся себе, что буду рядом до конца. Но… я потерял её гораздо раньше, чем она умерла. Пожалуй, под конец мы почти ненавидели друг друга. Я пытался успокаивать её, облегчать страдания, но так и не смог пробиться сквозь стены, которые вокруг неё возникли. А она считала, что это я отдаляюсь от неё. Есть вещи, которые невозможно понять, наблюдая со стороны, даже находясь очень близко. Невозможно понять, что чувствует умирающий. Это трагедия для одного, её невозможно разделить, как невозможно умереть вместо кого-то.

— Зачем вы мне это говорите? — Нахмурился Маклауд.

— Простите. Последнее время эта тема занимает слишком большую часть моих мыслей, — мужчина смущенно пожал плечами и замолчал.

Маклауд ощутил странный холод в груди и пустоту в голове. Тем же вечером он собрал минимум вещей и исчез из Парижа, никому ничего не сказав.

Солнце ярко светило с пронзительно синих небес, словно нарочно подчеркивая контраст с серой зимней Францией. Да, идея уехать была положительно удачной. Маклауд словно попал на другую планету, где никому нет дела до его горестей и провинностей. И это было замечательно — находиться среди людей, с которыми его ничего не связывает, которым он ничего не должен, которые не боятся его или за него. За прошедшие две недели почти распутался судорожный комок нервов где-то в области желудка, а ледяной камень на сердце, выросший за последние годы до размеров Эвереста, хоть и продолжал давить, но уже активно таял под жаркими лучами южного солнца.

Дункан перевернулся на живот, чтобы удобнее было наблюдать за стройной блондинкой, карабкающейся на водную горку. Пожалуй, тут можно задержаться и подольше. Пожалуй, даже стоит подыскать место для работы. Кажется, сегодня утром он краем уха слышал, что одна из туристических фирм срочно ищет нового гида. Почему бы и нет? Болтать за свою жизнь он научился неплохо. К тому же минимален риск случайно столкнуться с серьезным противником. Все бессмертные старше ста лет избегают популярных туристических экскурсий пуще чумы. Молодежь Дункану Маклауду не страшна, а с теми из старших, у кого хватит чувства юмора выслушать болтовню гида, мирно договориться труда тем более не составит.

Значит решено. Но до конца месяца он все-таки побудет тут как турист. Дункан снова поискал взглядом блондинку, но она уже куда-то исчезла. Зато недалеко на песочке растянулись две очаровательные брюнетки.

У Дункана Маклауда долгосрочный отпуск. И никаких моральных дилемм, обиженных Митосов, встревоженных Аманд, всепрощающих Джо. Им всем нужно время придти в себя.