Коллектив авторов - Узел вечности

— Грегори, история — это враки. Особенно то, что пишут в учебниках.

— Именно.

Забавно, но у Грегори ни после знакомства с Джеймсом, ни за годы их дружбы не возникало желания спросить «кто вы, доктор Уотсон?». Пристальный немигающий взгляд сразу же привлёк его внимание — абсолютно такой же Грегори часто замечал у себя самого.

— Познакомься, папа, — улыбнулась Хелен, — это мои однокурсники: Джон, Найджел, Никола и Джеймс.

Тесла пробурчал что-то, отдалённо похожее на приветствие, Гриффин вежливо кивнул, Друитт неохотно пожал ему руку, но Грегори видел и не видел их одновременно: его притягивал диван, где чинно, но при этом как-то уютно (невероятно, но факт) расположился Уотсон. На его коленях лежал анатомический атлас, и он на минуту оторвался от изучения строения одного из животных организмов, чтобы поприветствовать хозяина дома.

— Доктор Уотсон, я полагаю?

— Ещё нет, я всего лишь скромный студент, доктор Магнус.

— Тем не менее, я уверен, что мы найдём общие темы для обсуждения, не так ли?

Эксперимент с Ключевой кровью Грегори не одобрял. На благоразумие всей неразлучной Пятерки можно было не рассчитывать, разве что у Хелен и Джеймса, способности которых проявились позже, чем у остальных, по той простой причине, что они были практически незаметны невооружённым глазом, здравый смысл не улетучился окончательно. Долголетие и интеллект, хотя Джеймс и до этого соображал намного быстрее, чем положено среднестатистическому человеку.

А вот Найджел и Друитт, выражаясь современным языком, пустились вразнос.

— Подглядывать нехорошо, — выговаривал Гриффину Джеймс.

— Вообще или в частности?

— В целом. И в особенности за замужними леди.

— Которые изменяют своим мужьям с кем попало.

— Их личные дела нас не касаются. Не пробовал ограничиться кондитерскими?

— Мой милый друг, столько сладостей в меня не влезет.

Друитт перемещался в пространстве, сокращая огромные расстояния до пары секунд, с восторгом шестилетнего ребёнка.

— Это добром не кончится, моя дорогая.

— Не беспокойся, папа, Джон обещал, что будет осторожен.

У Теслы же… У Теслы обнаружились большие проблемы.

— Кто-нибудь объяснит мне, почему ваш, кхм, приятель заперт на моём чердаке? И более того, прикован к стене серебряными цепями?

— Тренирует силу воли.

— Хелен?

— Жажда крови, папа. Человеческой.

— Хелен, может, цепи всё-таки снимем? — вмешался Джеймс. — Опыт показал, что серебро на него не действует…

Несколько лет спустя Друитт с переменным успехом борется с зависимостью от мгновенных перемещений, Тесла одолевает жажду, но не свою гордыню, Найджел так и не избавится от любви к вуайеризму, и лишь Джеймс и Хелен остаются теми, кем они были до эксперимента — целеустремленными и благоразумными. В некоторых пределах, разумеется: склонность к разнообразным авантюрам никто не отменял.

И когда Грегори понадобилось вернуться в мир, который он называл Застеньем, выбора, к кому обратиться за помощью, по сути, и не было. От мира людей Застенье отделяло преграда, являющаяся стеной исключительно метафорически. А «дверь» на ту сторону открывали определённые звуки и колебания электромагнитных полей.

— Грегори, я, конечно, смогу произвести необходимые расчёты и собрать прибор, но почему я? Логичнее попросить Николу. В конце концов, кто у нас царь и бог электричества и электромагнетизма?

— Мне не нужен Тесла. Мне нужен ты. Я ему не верю.

— А мне веришь? Грегори, ты совсем меня не знаешь.

— Да, наверное, не знаю. Но кому, по-твоему, я должен доверить это ?

— Остатки Ключевой крови…

— Кто лучше тебя сохранит её? И позаботится о том, чтобы её использовали правильно?

— Оборудование готово, — через неделю сообщил ему Джеймс, — но, боюсь, у тебя всего одна попытка, больше техника не выдержит.

— Не страшно; вернуться гораздо легче, чем попасть туда, поверь мне.

В заброшенном доме пыль накрывала полы и немногочисленную мебель снежно-серым покрывалом, рассветное солнце отражалось в разбитых окнах причудливыми геометрическими фигурами, но Грегори чувствовал странное умиротворение. Они расставили ящики, и Джеймс повернул рукоятку. Звук поплыл по комнате, не нарушая тишину, а словно «вписываясь» в неё.

— Что мне передать Хелен?

— Ничего.

— Уверен? Она будет беспокоиться.

— Скорее, это у меня есть повод для волнения. Ты присмотришь за ней?

— Хелен не ребёнок, она умная и самостоятельная женщина.

— Друитт — не лучшая для неё компания.

— Он всегда тебя раздражал. Как и Тесла. Хелен вполне способна с ним справиться без посторонней помощи.

Грегори мысленно вздохнул. Что это, избирательная слепота? Джеймс славился своим умением соединять разрозненные факты, отслеживать невидимые связи между событиями, но по отношению к Джону Друитту он упорно продолжал складывать два и два и получать пять.

Джон был Джеком Потрошителем, даже Хелен начала что-то подозревать, а Джеймс пил с ним чай в гостиной и излагал свои теории, как ни в чем не бывало.

Теперь, оглядываясь назад, Грегори не сомневается, что Уотсон не догадывался, он знал всё об окровавленной мостовой и переулках, где мрак разгонял единственный фонарь, но не сказал инспектору Лестрейду ни слова, не дал ни единого намёка на личность убийцы. Чужая душа — топкое болото, но Грегори мог поклясться, что в руины дружбу Джеймса и Друитта превратили не сами убийства, а тонкая разница между умолчанием и наглой ложью в глаза.

Проход в Застенье открывался медленно, дрожа лесной паутиной на ветру.

— Я не прощаюсь, — прошептал Грегори.

Уотсон хмыкнул и зашагал обратно к карете. И ни разу не обернулся, будто Грегори прекратил своё существование.

— Мой приоритет — выживание, — не уставал повторять Джеймс и ему, и Маклауду. — Любой ценой. Дружба, привязанность — это риск, на который я не могу пойти.

Но он позволил себе привязаться: к Хелен, Джону, к Маку и к нему, Грегори Магнусу, и стать уязвимым, играя по правилам и заплатив за это своим спокойствием и безопасностью.

Джеймс не воспринимал свою помощь как одолжение — выполнил просьбу и выкинул её из головы, но Грегори старался помнить. Злость и обида, пусть сиюминутные, уничтожают благодарность. Например, Мак. Обиделся, что старейший Бессмертный «обманул» его ожидания: Джеймс — Митос не был стариком с бородой, изъясняющимся словами мудрости, да и кодекс чести у него отличался своеобразием и противоречивостью. На фоне Всадников не составляло труда забыть о том, как Джеймс таскался за шотландцем по всей Европе, чтобы помочь ему преодолеть последствия Тёмной передачи. В процессе он схлопотал от охваченного безумием Дункана пару увесистых пощёчин, чуть не превратился в плоский блин под колесами его автомобиля, а в довершение всего Маклауд попытался отрубить ему голову, и не где-нибудь, а на Святой земле. К этому моменту злобное альтер-эго проще было убить, чем победить, но Джеймс не сдался. Он выпросил у наследницы рода Маклаудов фамильный меч (и это меч ему с готовностью выдали) и потащил Дункана к священному Источнику — сражаться с воображаемым двойником.