Коллектив авторов - Узел вечности

Глядя в иллюминатор, Маклауд думал, что с его стороны было безумием подписываться на эту поездку. Кто его, в самом деле, тянул за язык? Когда Митос после двухмесячного отсутствия заявился к нему на баржу и зачем-то сообщил, что опять собирается в Тибет (как будто шотландца волновали его отлучки) он вдруг ляпнул, что тоже не прочь проверить молоко яков на вредность. По крайней мере, он получил удовольствие, увидев на лице Старика крайнюю степень удивления. Потом Мак долго не мог понять, что его дернуло, но Митос неожиданно согласился, и отступать стало уже поздно. Возможно, он подсознательно стремился к тому, чтобы, наконец, расставить все точки над «i» и, или навсегда прервать отношения или вернуться к прежним. Второе было менее вероятным. Так почему бы не в Тибет. Как бы то ни было, остановившись на одну ночь в Катманду, утром следующего дня они вылетели в Лхасу. Зачем Митосу понадобилось сначала заезжать в Непал, Маклауд даже и спрашивать не стал, где он пропадал эту ночь, тоже, так что пока Горец глазел в иллюминатор, его друг безмятежно спал, приняв в кресле максимально удобное для этого положение, то есть, практически свесившись в проход. Для того, чтобы выспаться, часа с небольшим оказалось явно недостаточно и Маклауду пришлось приложить немало усилий, чтоб его растолкать, когда самолет приземлился. Выслушав длинное цветистое прощание непальских стюардесс, они, наконец, вывалились из Боинга на взлетно-посадочную полосу. Именно вывалились, потому что Митос при этом пытался досмотреть последний сон, а Маклауд нормально вздохнуть. Ему это слабо удавалось. Сердце начало бешено колотиться, ноги налились свинцовой тяжестью и на секунду перед глазами все поплыло.

— Ты долго собираешься так стоять? — Митос широко зевнул и потряс головой. — Мак? С тобой все в порядке?

— Кажется, — выдавил Дункан, стараясь дышать ровно. В порядке было далеко не все, но признаваться в этом не хотелось, тем более Старику, который, похоже, чувствовал себя отлично.

— Тогда пошли, — Митос окинул его насмешливым взглядом и, подхватив сумку, направился к зданию аэропорта, даже не оглянувшись. Это резко вывело шотландца из себя. Он ни на секунду не сомневался, что старый негодяй намеренно не предупредил его, а сам он только сейчас догадался, что причиной недомогания является резкий перепад высот между Катманду и Лхасой. Злость заставила сконцентрироваться. Мак взвалил внезапно потяжелевший рюкзак на плечи и двинулся за Старейшим, мысленно пообещав отплатить ему со временем сполна.

На стоянке у выезда из Гонгу их ждал джип. Митос забрался на водительское место и вставил ключ в замок зажигания.

— Пристегнись.

— Куда мы едем?

— Увидишь. Пристегнись, Мак!

В последующие два часа Маклауд на своей шкуре ощутил справедливость просьбы. Их трясло так, что, казалось, кишки вылетят наружу. Дорога представляла собой месиво из камней и пыли. В один момент Дункан подумал., что они не проедут… Машина угрожающе наклонилась. Слева открывалась бездна. Дно было даже уже не желтое — голубое… Километр, не меньше… Митос мертвой хваткой вцепился в руль. Даже костяшки побелели. Колеса буксовали, медленно сползая по наклонной плоскости. Перспектива выбираться из пропасти как-то не улучшала настроение. К счастью, через пару мгновений джип дернулся, и они вырулили на твердую поверхность. Горец облегченно вздохнул и увидел, что Митос снова смотрит на него с усмешкой.

— Может расскажешь, хотя бы, куда мы едем? — поинтересовался шотландец с трудом сдерживая раздражение.

— В монастырь Ганден. Ты же ничего не имеешь против?

Маклауд не имел. Он провел в монастырях достаточно времени, чтобы ничему не удивляться. Последний раз это было после смерти Ричи. Ему не хотелось вспоминать то время. Попытка обрести покой с треском провалилась, но признаваться себе, что разочаровался в подобных местах, Горец не желал.

Митос прибавил газа, и Мака вжало в сидение. Дорога, петляя, уходила вверх. Выше, выше. Прошел еще час… Постепенно откуда-то из глубины начала подниматься боль. Она пульсировала, разливаясь в висках, и постепенно захватила всю голову. Болело все: глаза, уши. Каждый толчок машины взрывал мозг. Двигаться не хотелось. Маклауд с трудом повернул голову и увидел, что Митос тоже бледен. В нем шевельнулось злорадство — по крайней мере, не ему одному плохо. Внезапно они остановились.

— Все. Надо подождать. Нельзя так резко подниматься. Это, конечно, издержки, но все равно, не люблю дискомфорта. Поэтому предпочитаю ходить пешком. Медленно, зато нет этих отвратительных симптомов…

С этими словами Митос откинулся на сидение и закрыл глаза. Маклауд сделал тоже самое. Попытался отбросить все лезущие в голову мысли, как дополнительный источник неприятных ощущений. Это ему удалось, но не настолько быстро, чтобы пара тройка бредовых идей не успела стукнуться изнутри в черепную коробку, заставив поморщиться от боли. Прекрасно начинается поездка… Он даже не представлял, сколько они уже так сидят. Час, два. Хуже не становилось, лучше, впрочем, тоже…

— Ладно, поехали, после перевала полегчает.

Они медленно двинулись вперед. Дункан предпочел не открывать глаза. Их еще с полчаса сильно мотало из стороны в сторону. Потом он почувствовал, что джип наклонился вперед и они заскользили вниз. Через несколько минут боль прошла и наступило облегчение. С век как будто убрали свинцовые гирьки. Вдалеке замаячили очертания каких-то строений, но поднимающиеся клубы пыли мешали разглядеть как следует.

Скоро дорога выровнялась и даже стала лучше. Их уже не заносило, на каждом повороте. По бокам замелькали поля. Одетые в лохмотья люди с яркими лентами в волосах, согнувшись в три погибели, рылись в бурой земле. При этом они еще умудрялись петь.

Наконец они подъехали к цепи высоких холмов, у подножья которых ютилась деревенька — шесть или семь маленьких серых домиков с плоскими крышами, обнесенных высоким глиняным забором, на котором рядком сушился навоз яков. Видимо все население работало в поле. На вершине ближайшего холма виднелась белоснежная ступа, вся украшенная разноцветными флагами, а за ней несколько золоченых шпилей. Дальше было не проехать. Митос резко остановил машину, и Маклауда бросило вперед.

— Что ты, черт возьми, делаешь?! — рявкнул шотландец, едва не ударившись лбом о стекло.

Митос пожал плечами и открыл дверь. Горец еще секунду посидел, размышляя, стоит ли сейчас высказать все что накипело? Решил, что еще успеет, и вылез из джипа. Старик был метрах в двадцати впереди, бодро шагая вверх по дороге к монастырю. Это уже походило на демонстрацию превосходства. Мак злобно выдернул из багажника рюкзак и сильно захлопнул дверцу, едва не прищемив себе пальцы.