Коллектив авторов - Узел вечности

Речка снова стала ручьем, и наконец совсем исчезла, спрятавшись под нависающей скалой. Горец думал, что всего несколько часов назад он проходил здесь. Как же все изменилось… То чувство свободы, которое он испытывал тогда, показалось ему теперь абсурдом. Нельзя освободиться от себя самого.

Идти становилось все тяжелее. Отмахав еще километров пять, он понял, что надо передохнуть. Солнце палило нещадно. Лицо щипало от жара и ему пришлось опустить козырек бейсболки чуть не до подбородка. Спрятаться было некуда, Маклауд сел прямо на землю, достал флягу с водой и начал откручивать крышку. Неожиданно над ближайшим холмом в воздух взвилось облако пыли, оно становилось все гуще и гуще по мере того, как нарастал странный шум, напоминающий гул большой толпы. Мак вскочил на ноги и замер. Прошла пара напряженных минут. Вдруг из-за кромки холма показалась овца, такая грязная и тощая, что больше смахивала на бродячую собаку, потом вторая, третья… Сверху в долину спускалось небольшое стадо, следом шел пастух — молодой парень, в широкополой шляпе, меховой чубе [8] Чуба — национальная одежда тибетцев, напоминающая дубленку (совпадение в произношении со словом «шуба» вызывает лично у меня некоторые вопросы). , и с лицом настолько чумазым, что на нем были видны только черные глаза. Рядом бежал лохматый пес. Все это с блеяньем и лаем проследовало мимо, подняв пыль и не обратив на Горца никакого внимания. Маклауд хмыкнул, подхватил рюкзак и двинулся дальше.

День постепенно склонялся к вечеру. По тому, как начало биться сердце и как часто приходилось дышать, Дункан понял, что поднялся уже высоко. Наконец, вдалеке, на вершине одной из небольших гор он заметил остатки какого-то здания. Был виден только кусок полуразрушенной стены, вероятно, тот самый, упоминавшийся в путеводителе монастырь. По дороге он думал о чем угодно, только не о том, что, собственно, он теперь скажет? Предсказать реакцию Митоса на его появление было вообще невозможно, он не был даже уверен, что его не встретят с мечом в руке. Все эти сомнения к тому же были замешаны на тревожном чувстве, что что-нибудь могло уже случиться. Похоже, Старик ушел еще ночью, значит, и добраться сюда он должен был на полдня раньше.

Чем ближе Мак подходил к руинам, тем более неприятное чувство испытывал. С двух сторон поднимались выветренные скалы, чьи склоны напоминали тающие сугробы. О тонкие и острые как бритвы выступы камней можно было поранить руку. Внизу валялись груды такой же каменной шелухи. Каждый шаг многократно усиливался эхом. Зов внезапно ударил по ушам, неприятно отдавшись в голове. Мак завернул за выступ и оказался в странном пространстве, с трех сторон защищенном скалами. Розовый свет заходящего солнца дробился на их гранях, земля была усыпана камнями разного размера, тоже красно-розовыми. Синие тени тянулись по ним, как щупальца и преломлялись на вертикальных поверхностях. Воздух казался материальной субстанцией, которую можно потрогать руками. Зазеркалье. Митоса он даже не сразу заметил. Он казался частью стены, странным горельефом, выбитым руками античного скульптора…

Он сидел, облокотившись спиной о камень, запрокинув голову, смотрел на что-то наверху, и на появление Маклауда не среагировал, пока тот не подошел вплотную.

— Я думал, Мак, ты уже наслаждаешься видом Нам-цо в лучах заходящего солнца, — проговорил Митос, даже не повернув головы.

— Я передумал…

— Правда? Очень зря.

— Я решил, что развалины мне более интересны…

— Не стоят того, Маклауд, ей Богу…

— Зачем ты это сделал?

— А ты поумнел, или я теряю навык, — вздохнул Старейший, поднимая на шотландца глаза.

Дункан скинул рюкзак и уселся рядом, отметив, что Митос успел обзавестись чем-то вроде тента, вероятно купил у кого-то из местных жителей или паломников…

— Ты есть хочешь?

Горец кивнул. Митос потянулся к своему рюкзаку и, вынув пакет с вяленным мясом, кинул его Маку.

— На, держи, не бог весть что, но голод утолить можно.

— Где ты его взял?

— Набрел на деревню, кажется они там промышляют браконьерством. Редкий случай, обычно тибетцы не убивают животных… вдруг это реинкарнация их двоюродной бабушки?

Митос замолчал и снова стал смотреть куда-то вверх. Маклауд проследил его взгляд. Стена древнего монастыря высилась как раз над ними, четко вырисовываясь на фоне закатного неба.

— Это было там, да?

— Да.

— Ты же не собираешься идти туда на ночь глядя?

По всему выходило, что как раз об этом Старик и думал. Видимо, он давно уже сидел здесь, собираясь с духом…

— Наверное, все-таки с утра… И, пожалуй, я рад, что ты вернулся. Но лучше бы тебе этого не делать.

Маклауд оторопел от такой откровенности. Он повернулся и взглянул Митосу в лицо, удивляясь, не шутит ли он. Но оно абсолютно ничего не выражало, кроме усталости. В первый раз Горец заметил, что Старик по настоящему вымотан. До такой степени, что на игры уже не оставалось сил.

— Так я могу надеяться услышать подробности?

Митос снова облокотился о скалу и заложил руки за голову.

— Ладно, раз уж ты все равно здесь. Я ведь не говорил, как конкретно погибли моя жена и ее брат. Никто так и не смог определить причину смерти. Они просто задохнулись, но никаких следов удушения не было. Чунг рассказал мне это спустя тридцать лет.

— А где ты сам в это время был?

— На границе с Индией.

— Опять сбежал?

— Ты думаешь, я только на это и способен? — в голосе Митоса почудилась горечь. — Не то, чтобы я сбежал, но я помог сбежать Далай-ламе.

— Что? Ты хочешь сказать, что и к этому приложил руку?

Митос усмехнулся.

— Приложил, да, помимо прочего, это был великолепный способ избавиться от Тан Куансена. В то время он представлял власть китайцев в Лхасе, и исчезновения духовного лидера Тибета ему не простили. Отозвали в Китай практически сразу. Так что к списку моих грехов прибавилось то, что я сломал ему карьеру. Но напоследок он успел ударить. Честно говоря, я не верю, что он действительно собирался их убивать. Конечно, за тысячи лет люди меняются, но Тан Куансен никогда не был хладнокровным убийцей, хотя некоторые грешки за ним числились, боевому генералу без этого не обойтись. Думаю, они стали случайными жертвами, он хотел заставить меня вернуться и где-то ошибся. Так что возвращаться стало некуда… и не к кому.

Митос замолчал и снова стал смотреть вверх.

— И ты так и не знаешь, из-за чего они умерли?

— Ты когда-нибудь слышал о религии Бон, Маклауд?

— Ну, в общих чертах, а что?

— Бон исповедовали задолго до появления буддизма, древнее название Тибета, Бот, происходит от этого слова. И вначале это было совсем не то, что можно увидеть сейчас в бонских монастырях. В ней было больше от язычества и шаманства. Жрецы обладали колоссальной силой. Они могли подчинить себе волю человека. Захватить его существо, вторгнуться в сны. И знаешь, на что еще это было похоже?