Коллектив авторов - Узел вечности

— В этом случае у нас еще могут быть проблемы, — мрачно заметил шотландец, — а я уже, было, решил, что избавился от Аримана на ближайшую тысячу лет… Однако, в условиях приближающегося сбора, есть все шансы снова о нем услышать… Но ты так и не ответил, каким образом двое последних войдут в испытания?

Митос задумался.

— В рукописи Мучо Дэмдруга не было ничего об этом, видишь ли, она не полная, где-то должны быть еще куски. Однако среди бессмертных издревле ходили слухи, что Последняя битва произойдет в Долине Смерти. Таких долин несколько на земном шаре и одна из них находится у горы Кайлас. Это священной место, окутанное тайной, смертные стараются туда не ходить, кроме того по некоторым легендам, именно в тех краях родился Шенраб. Я думаю, что там вполне может восстановиться утерянная способность к передаче, но с уверенностью сказать не могу.

— Так значит, наша способность к передаче не связана с тем, где мы находимся? А перевалы, а эта пресловутая адаптация?

— Так перевалы в Тибете как раз считаются святой землей. И я действительно думал, что со временем интенсивность связи уменьшится, ведь даже Древние уходили в священные места, чтобы начать обмен. Я знаю об этом не больше твоего, Маклауд, потому что никогда не встречал нам подобных или не узнавал их, а с обычными бессмертными связь невозможна. И тот единственный раз, когда я попытался установить контакт с тобой вне Тибета, у меня ничего не вышло… Хотя, может быть, он просто был слишком коротким, — пробормотал Митос, снова отворачиваясь.

— Да, в церкви Дария, я догадался! А ты не думал, что могло произойти, если бы у тебя получилось?

— По-моему, сейчас уже немного поздно об этом думать, ты не находишь?

— Тогда на будущее: Я не хочу, чтобы кто-то подвергал себя опасности из-за меня, слышишь? Никогда и ни при каких обстоятельствах!

Митос закатил глаза.

— Это понятно? — переспросил Маклауд с нажимом.

— Как скажешь, — отозвался Старейший совершенно бесцветным голосом, явно не желая продолжать дискуссию.

Горец вздохнул. Ну, как еще можно объяснить, что ему не нужны чужие жертвы?

— А что случилось в дальнейшем с учениками Шенраба? — спросил он, наконец, надеясь вернуть разговор в прежнее русло.

— Они почти все погибли от рук смертных, и это очень странно, — с готовностью ответил Митос, видимо, тоже обрадовавшись уходу от щекотливой темы. — Любимый ученик, Мучо Дэмдруга, закончил жизнь в Пекине на плахе по идиотскому обвинению в измене. Тритог Паца из Шанг-Шунга был убит в своем родном городе своими собственными учениками-смертными, внезапно потерявшими разум. Хулу Палэг из Индии был обезглавлен неизвестными, поблизости не было других бессмертных… Последний из них, Муца Трахэ, на самом деле носивший другое имя, теперь утерянное, был путешественником и никто не знал, откуда он пришел к Шенрабу. После смерти учителя Муца Трахэ исчез, и последнее, что о нем известно, это то, что, попав в Европу в темные века, он встретил у ворот Парижа некоего римского полководца…

— Дарий? Его убил Дарий??

— И изменился до неузнаваемости. Но мы оба знаем, чем закончилась его история. Так что последний ученик Шенраба тоже не сбежал от судьбы, она настигла его даже в другом теле…

На этот раз молчание повисло надолго.

Дункан раздумывал о загадочной судьбе древних бессмертных, так бессмысленно и бесславно погибших, чьи опыт и знания безвозвратно утеряны, и даже память о них почти стерлась. О выборе, который они дали своим потомкам, желая защитить мир, который были не в состоянии спасти сами. Каково же его место в этом мире? Раньше все было предельно ясно: есть «они» и есть «мы» — смертные и бессмертные, два полюса, две параллельные линии, которые никогда не пересекуться, если только это не будет сутью Приза. Похоже, с этой надеждой можно расстаться — последний останется тем, кем есть, в любом случае… Но теперь раскололось само понятие «мы»… раскололось на «я» и «другие», нет, снова «мы», «мы» и «другие»… Кем только они с Митосом не успели побывать за эти три года: знакомыми, приятелями, друзьями, почти врагами, снова приятелями, снова друзьями. Кто они сейчас? Дункан не мог подобрать нужного слова, но в одном он был уверен абсолютно: их встреча не была случайной. Конец эпохи неумолимо приближался, неведомые силы начали собирать вместе детали Великой мозаики, и они были ее частью… Существуют ли другие Те, Кто Помнит? Митос не единственный древний бессмертный, есть еще, пусть не таких старых, но уже отметивших свое трехтысячелетие… Маклауд не знал, насколько Старик был искреннен, говоря, что не встречал себе подобных… или не узнавал… Что если остальные Всадники тоже были такими, что если… Кассандра… Тогда причины ее ненависти могут быть гораздо глубже, чем просто злость на людей, сломавших ей жизнь. это могло быть презрение к собратьям, изменившем своему предназначению. Однако теперь он сам имеет возможность проверить, если, конечно, еще когда нибудь ее увидит…

— Надеюсь, Маклауд, ты собрал вещи?

Голос Митоса вырвал шотландца из размышлений, он поднял голову и непонимающе уставился на Старейшего.

— Ты о чем?

— Я спросил, Мак, в каком состоянии твой багаж. Потому что, если ты еще не собрался, то у нас есть все шансы опоздать на самолет…

— Какой самолет? Разве мы собирались уезжать?

— А разве нет? Лично я не вижу смысла оставаться здесь дольше, меня выворачивает уже при одном упоминании о чанг, впрочем, китайское пиво не лучше…

— Ты можешь думать о пиве, когда мир вокруг тебя становится вверх тормашками? Когда вопросов все еще больше, чем ответов?

— Брось Маклауд, мир остался там же где и был, мы — тоже. Разве что-то изменилось? Старый миф о Призе всего лишь лопнул, как мыльный пузырь. Бэнг! Продолжаем жить дальше…

Не веря своим ушам, Дункан открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого неожиданно для себя спросил:

— Митос, что случилось?

Это вырвалось у него прежде, чем он понял — причиной странного вопроса стало неожиданно возникшее чувство опасности, настолько сильное, что оно заставило его поежиться от холода, несмотря на жару.

— Случилось? Ничего не случилось? Что должно было случиться? — Широко раскрытые глаза смотрели на шотландца с наивным удивлением. — Просто мне здесь до смерти надоело, думаю и тебе тоже… Все, что могли, мы узнали, так чего ждать?

Дункан, прищурившись, посмотрел на друга. Что-то на этот раз Митос немного переборщил, изображая искреннее непонимание или же это Горец научился так хорошо распозновать подделку…

— Послушай! Ты опаздываешь на полтора часа, когда, наконец, появляешься, выглядишь так, будто за тобой гнались демоны, просишь отойти от края крыши, где меня может быть видно с улицы, рассказываешь, что мы тысячелетиями жили во лжи и тут же заявляешь, что это чепуха, ничего страшного не произошло и можно спокойно уезжать. Ты считаешь меня идиотом?