Андрей Школьников - Запретные миры [по мотивам игры Lords Of Chaos]

Мазириан задумчиво осматривал дверь Проклятого Склепа. Окованная тусклым металлом дверь, запертая на огромный замок. Что может скрываться за ней? Какие чудища облизываются там, предвкушая обед после трехсот тысяч лет поста?..

Волшебник был уверен, что перед ним дверь именно Проклятого Склепа. Проклятьем так и несло из-за запертых дверей — знакомая всем магам кислая вонь, въевшаяся в стены, забивала даже вездесущие запахи мха и сырости.

До сих пор Мазириану везло — все время, что он пробыл в Катакомбах, его не покидала удача. Его это даже начало тревожить ибо трудно не стать суеверным в Запретных Мирах. Не отвернется ли от него фортуна, не покинет ли везение в тот единственный миг, когда будет решаться все?..

Усердные кентавры точно выполнили его приказ — отыскали и лук с толстенным пучком стрел, и медный котел, и даже комок желтой серы. Волшебник наложил заклятье на стрелы вместе с подобранным им чуть раньше копьем, а в котле сварил немного зелья скорости, от которого все движения делаются вдвое быстрее; правда, ненадолго. Зелья получилось совсем чуть-чуть, всего глотка на четыре, так что Мазириан только напоил своего верхового единорога и глотнул сам, а остаток разлил в две склянки. Но пока он старался двигаться помедленнее — двойная скорость очень изматывала, а он берег силы.

Но главное — удалось найти ключ от двери! Войдя в одну из крипт Катакомб, волшебник лицом к лицу столкнулся с двумя гоблинами — маленькими, в половину человеческого роста, но совершенно обезумевшими от ярости. Он заколол обоих зачарованным копьем и снял с пояса одного из них огромный бронзовый ключ. А теперь нашелся и замок к нему.

Кентавр, сжимавший ключ в своей странно тонкой и слабой для такого роста руке, приготовился отпереть дверь, распахнуть ее — и удирать без оглядки. А Мазириан верхом на единороге занес копье — его уже охватил азарт, предвкушение битвы.

Удивительно, но замок не заржавел и, кажется, даже не запылился. Лязгнув, он повис на одной дужке. Кентавр, напрягая мускулы, распахнул тяжелую дверь — затхлой могильной гнилью и сухостью пахнуло оттуда. Верховой единорог Мазириана, прекрасное животное, управляемое не шпорами и не уздечкой, а приказом воли волшебника, наконец-то рванулся вперед со всей скоростью, какую позволяли его сильные ноги и волшебное зелье. Казалось, время остановилось, кентавры застыли в нелепых позах, как статуи, сотворенные неумелым скульптором. Живой вихрь ворвался в Проклятый Склеп.

Если снаружи, в коридорах Катакомб, был вечный полумрак, то здесь, в склепе, царила темнота. Его слегка освещало неотвязное тускло-желтое свечение стен снаружи; но стены Проклятого Склепа не светились. Казалось, что сама первозданная Тьма присутствует здесь — что-то невидимое, всеобъемлющее, очень древнее и очень злобное. В дальнем углу склепа угадывались очертания огромного сундука. А перед сундуком замерли две черные тени.

Кто они — разглядеть было трудно. Но ударивший в нос отвратительный запах мертвечины не оставлял никаких сомнений — вампиры! Не те утонченные убийцы, которых не раз вызывал волшебник. Дикие звери… бесстрашные, безжалостные, разумные и оттого вдвойне опасные. Они были готовы разорвать любого вторгшегося смельчака в клочья и наверняка уже не раз делали это.

Трудно было даже разглядеть движение. Только что вампир спокойно стоял у сундука — миг, и он уже распластался в воздухе, вытянув когтистые лапы к горлу волшебника. Но Мазириан оказался быстрее. Зачарованное копье встретило вампира в прыжке и глубоко вошло в его нестареющую плоть.

Ослепительные голубые искры брызнули с копья во все стороны, на мгновение высветив склеп, сундук и оскаленные клыки второго вампира. Запахло горелым мясом. Одна искра, попав на руку волшебника, сильно обожгла его. Остановленный в воздухе вампир рухнул на пол, дико извиваясь и пронзительно визжа. Держась за гриву единорога, Мазириан перегнулся с седла и погрузил широкий наконечник копья в горло поверженного чудовища — опять полетели голубые искры. Потом выпрямился, готовый встретить второго врага.

Но вампир не ждал его. Поняв, что в честном бою ему не выстоять, он бросился к сундуку, одним обманчиво легким движением откинул окованную крышку, склонился — и выпрямился со склянкой в руке. Зелье невидимости!!

Волшебник рванулся к чудовищу; рванулся отчаянно, безнадежно, понимая, что все равно не успеет. Бескровные губы вампира растянула злобная ухмылка, обнажая клыки…

Дорожка ионизации вспыхнула в затхлом пещерном воздухе, обозначив путь летящего заклинания. Ослепительно полыхнула белоголубая молния, высветив каждую трещинку на изъеденных древним проклятьем стенах склепа. Опаленного вампира отбросило в сторону. Мазириан проговорил заклинание еще раз — вампир взметнулся, выгнувшись, и тяжело осел на пол.

Единорог, настороженно фыркая, приблизился к нему, и зверь оскалил клыки — поверженный, тяжело раненый, но все еще опасный. Мазириан обеими руками занес копье и всадил его в скорчившееся у стены тело. Опять посыпались искры, вампир забился в конвульсиях. Его плоть на глазах таяла, превращалась в ничто, в дым. Последняя вспышка, и тело затянуло облачком грязнобурого дыма. Когда дым рассеялся, на полу остались лишь клочки опаленной шерсти, да валялась закупоренная склянка с зельем.

Первым заметил Мазириана гном — в небольшой пещере около Проклятого Склепа. Он тут же погиб, но Эльбо успел посмотреть его глазами и бросился вперед со всей своей свитой, одержимый буйным торжеством. "Попался! попался, человечишка!" — ликовал он, предвкушая бой и скорую победу.

Разумеется, Эльбо сам не сунулся в бой — такое сумасбродство не свойственно слугам Хаоса. Он послал вперед двух своих кентавров и приземистого длинноносого тролля, чтобы они взяли Мазириана в клещи, прижали к потоку лавы, что протекал по пещере. Два громадных чудовища — великан и фантом — не спеша двинулись за ними. А сам Эльбо с безопасной дистанции наблюдал за битвой.

Он впервые видел сейчас своего противника и внимательно разглядывал его в тусклом неверном свете. Нельзя сказать, что Эльбо был особо впечатлен. Ужасный Мазириан оказался самым обычным колдуном: длинный, тощий, жилистый, узкое сухое лицо аскета. Ловок, но особо сильным не выглядит. Если бы Эльбо мог взглянуть в его глаза, возможно, он изменил бы свое мнение; но глаз Мазириана он не видел, а потому продолжал рассчитывать на легкую победу. Ибо после смерти Панделума едва ли кто-то, кроме Рагарила, превосходил Эльбо магической силой. А в обычном бою, решил Эльбо, этот человечишка с ним не сравнится.

Мазириану хватило одного быстрого взгляда, чтобы оценить обстановку. Он воздел руки, лицо его напряглось; заколыхалась реальность, и сквозь нее начали проступать незнакомые, безумные очертания. Полыхнул чужой холодный свет, но дверь меж миров уже закрывалась. Ткань реальности опять натянулась; все было по-прежнему. Только рядом с Мазирианом теперь стояли два огромных мерцающих фантома.