Елизавета Соболянская - Холодные горы [СИ]

Этот голос казалось забирался под кожу, вызывая неудержимое желание отозваться на его призыв. Эллина с трудом, но держалась. Тогда на все ее чувства обрушились раздражители — тихий шелест ткани, скрип кожи, щелчок атласной ленты, резко дернутой за конец… Потом действительно пришел запах чистого мужского тела. Его тепло. Повелитель склонился над ее лицом, давая ощутить свое присутствие, но не касался, лишь нависал, показывая свою силу.

Девушка не удержалась — облизнула безупречные розовые губы и тут же получила поцелуй. Горячий поцелуй. Ее уши не могли не слышать возбужденного дыхания повелителя, ее кожа ощущала его жар, а в голове билось: держись! Не поддавайся! Уклоняйся от поцелуев! Не смей открывать рот в надежде, что его горячий язык коснется твоего, втягивая его в любовную игру!

— Упрямица! — с легким смешком сказал господин, когда Эллина попыталась отвернуть голову от его ласк. Он потянул за ожерелье, намекая на ее подчиненность. — Я могу привязать тебя так, что ты не сможешь шевельнуть даже мизинцем, но мне нравится твоя непокорность.

Несколько шагов, шорох и над девушкой нависает крупное мужское тело. Сначала лишь нависает, дразня своим теплом и отдельными короткими касаниями, а потом осторожно опускается.

Это было как удар — кожа к коже! Прохладные руки и плечи, твердая грудная клетка, горячий пах покрытый упругими волосками и снова более прохладные ноги, собственнически прижавшиеся к ее ногам.

Еще один смешок и град поцелуев обрушился на Эллину — губы, щеки, шея, ниже… Одновременно целуя и лаская пальцами небольшую, упругую грудь повелитель постанывал от удовольствия и рассказывал Эллине, что будет делать дальше:

— Когда мне наскучит терзать твои розовые горошинки, я пройдусь языком до твоего безупречного пупка. Отведаю вкус твоей кожи, царапну щетиной бока, хочу увидеть, как ты трепещешь в предвкушении моей ласки. Разве ты еще не знаешь, что девушки подобны плодам граната — их сердцевина сладка и ароматна, как свежий фрукт. Я коснусь тебя языком прямо здесь — крупная мужская ладонь накрыла собой женский холмик девушки, заставляя ее до боли прикусывать губу, чтобы сдержать крик.

— Со временем ты научишься доставлять мне такое же удовольствие, — шептал мужчина, ни на миг не прекращая свои ласки.

Он давно уже держал свой вес, опираясь на локти и колени, но его близость заставляла сердце девушки быстрее гонять кровь по жилам. Изначально повелитель не собирался затягивать прелюдию, но упертая девчонка так старательно изображала ледышку, что он принял вызов. Скука отступила. Он действительно хотел ее, а не просто прикидывал, как поинтереснее вызвать возбуждение и сбросить ежедневную дань горе.

Когда его губы коснулись нежных лепестков цветка, Эллина не выдержала — забилась, пытаясь разорвать путы. Усмехнувшись господин гор прижал ее ноги и продолжил лакомиться дивным угощением, не забывая рассказывать, как ему хорошо:

— Отсюда я вижу, как трепещут твои чудесные холмики, — приговаривал он, бережно раздвигая припухшие от прилива крови складочки. — Твоя жемчужина сияет как самый дорогой перл с берегов Жемчужного моря. Она гладкая и блестящая, я попробую ее перед тем, как наполню тебя собой.

Вылизывая и лаская нежное местечко, повелитель постепенно спустился ниже, отыскивая закрытый вход в женскую пещеру. Здесь не было влаги, плотно сомкнутые стеночки не пропускали наружу ни капли жемчужного сока. Нежно проведя по створкам снизу вверх, мужчина вызвал легчайшую дрожь в теле своей игрушки.

— Как ты хороша! — выдохнул он, утыкаясь лицом в распахнутую раковину. — Твои створки крепко сжаты, но ты не сможешь сопротивляться мне…

Горячий, влажный, скользкий язык продолжал нежно поглаживать запертый грот, пока он не начал сочиться солоноватой влагой. Потом стеночки уступили, позволив кончику языка скользнуть глубже. Эллина ахнула, прогнулась, забилась, надеясь сбросить мужчину, избежать постыдного контакта, но ее вновь решительно прижали к постели.

— Лежи смирно, Эллина. Ты ведь не хочешь получить наказание?

Девушка вновь прикусила губу. Порка оставила сильные впечатления, повторения она не хотела.

Повелитель продолжал свои ласки. Когда язык проник в пещерку почти наполовину, в игру вступили смоченные слюной пальцы. Сначала они легко порхали над нежной тайной, потом обводили все складочки, и наконец один палец скользнул в грот, и задержался. Эллина замерла. Таких ощущений еще не было в ее жизни. А повелитель тянул паузу, давая ее телу осознать начало проникновения.

Когда из глубины пришла горячая влага, обволакивая раздражитель, он двинул палец назад, позволяя сокам выплеснуться наружу. Потом смочил в них свою кожу и вернул палец назад, войдя чуть глубже. Девушка снова дрогнула, но господин знал женское тело и его возможности — он снова замер, отвлек ее поцелуями в живот и бедра, а потом продвинулся еще немного.

Движение, пауза, поцелуй, через некоторое время Эллина не сознавая себя начала ерзать на месте, ожидая проникновения, движения, легчайшей ласки отзывающейся истомой во всем теле. Раскрываясь как цветок, она уже не обращала внимания на собственные стоны и шелковые путы. Тело требовало своего, отметая все предосторожности и моральные установки.

— Пора, — в голосе повелителя слышалось удовлетворение, — ты горячая и влажная как грех. Сейчас я войду в твое тело, сорву цветок твоей невинности, наполню тебя собой. Первый раз редко бывает приятным, просто потерпи.

Эти слова привели Эллину в чувство. Она вытянулась в струнку, напряглась, готовясь к тому, о чем ее предупреждала мать, о чем болтали служанки на кухне — к боли, крови, разрывам. Повелитель выругался:

— Еще одна маленькая идиотка! — он потянулся к чему-то находящемуся рядом с кроватью и на пересохшие в один миг складочки обрушился поток масла.

Не сразу, но девушке удалось расслабиться под чуткими пальцами. Повелитель втирал масло сидя между ее раздвинутых ног и почти не касался других мест. Когда напряжение ушло из тела девушки он прижался ко входу, немного раскрытому, припухшему, блестящему от масла и вошел.

Это было странно. Эллина лежала под тяжестью мужского тела и не понимала, что она ощущает. Немного тяжело. Тянет где-то внизу, словно она порезала палец. А еще скользко от масла, которое растеклось по телу, и попало не только туда, куда его втирали.

— Все! — повелитель странно хмыкнул, поднимаясь с ее распростертого тела. — Ты больше не девица! Можешь возвращаться в свою комнату! — мужчина освободил девушку от шелковых пут, шлепнул Эллину по попе: — забирай свои тряпки и уходи!

Растерянная и недоумевающая линдийка сползла с высокой закуталась в свое платье и медленно, покачиваясь, ощущая влагу и масло между ног, двинулась к выходу. Повелитель вновь был в маске. Его обнаженное тело блестело от пота, а налитой орган гордо дыбился среди курчавых волос. Он продолжал желать, но не тратил свой огонь на нее.