Елизавета Соболянская - Холодные горы [СИ]

Эллина выдохнула. Все оказалось действительно не так страшно. Служанка поделилась с ней «подвигами» всех повелителей гор, а не только того, что получил в качестве выкупа редкую птичку-линдийку.

Она пыталась разузнать, какую еду любит повелитель, какие цветы и ароматы, но в гареме была страшная конкуренция, и от ее вопросов просто отмахивались с формулировкой:

— Может тебе и не понадобиться еще!

Узнала девушка и о колечках с бриллиантами, которые были практически у всех рабов имеющих отдельные покои. О татуировках, которыми любил украшать рабов новый господин. О наказаниях провинившихся гаремных игрушек и уснувших на посту часовых. Все эти рассказы наводили жуть и заставляли быстрее колотиться ее сердце.

Примерно через неделю Эллину снова вызвали к господину. На этот раз особых указаний не было, так что старший гаремный слуга переодел ее в гаремную тунику, которую можно было сорвать одним движением и, тщательно раскрасил лицо. Едва девушка вошла в знакомую комнату, как ощутила сильный запах алкоголя. Повелитель сидел в кресле, сложив ноги на скамью странной формы. В одной его руке была бутылка, из которой он прихлебывал, а второй рукой он трепал по голове молодую девушку, сидящую у его ног.

— Эллина, пришла? Подойди ближе, — казалось, даже слова даются мужчине с трудом.

Новая игрушка шагнула вперед и едва слышно ахнула. «Игрушка» сидящая на полу оказалась увита веревками, как копченый гусь! Она сидела на коленях, непристойно раздвинув ноги, потому что стянутые за спиной руки заставляли держаться прямо.

Крученый черный шелк обнимал ее тело над грудью, потом ниже, вместо корсета витками стягивал талию, покрывал изящным узором бедра. Самым шокирующим для линдийки оказалась веревка, протянутая между ног «игрушки», частично погруженная в розовые складки.

— Нравится? — оказалось, что господин наблюдал за реакцией девушки.

Эллина сглотнула, не зная, что ответить.

— Хочешь, украшу тебя так же? Тебе пойдет черное. — Девушка отрицательно затрясла головой, а владыка гор вдруг сосредоточился на ее лице: — кто тебя так раскрасил?

— Господин Суар, — запинаясь ответила она.

— Иди умойся! — строго сказал господин, указывая на водопад, — и скажи этому идиоту, что я запрещаю тебе любую краску!

— Я передам ваши слова, господин, — поклонилась Эллина и заспешила к воде.

Отмыть стойкую краску холодной водой оказалось непросто, но она старалась, оттирая черные и карминовые разводы уголком туники. Между тем у господина кончилось терпение, он дернул пышный бант, завязанный на плече связанной игрушки и вся конструкция развалилась, освобождая девушку.

— Свободна, — кивнул ей на дверь повелитель гор, — скажешь Алуарию, что тебе положен массаж, баня и украшение.

Девушка неловко поклонилась и выскользнула за дверь. Следы от пут пройдут не сразу. Но массаж и хамам примиряли ее с некоторым неудобством. К тому же господин сегодня щедр — не каждой гаремной девушке везет получить подарок!

Владыка гор устал ждать, пока линдийка отмоет краску. Он скинул с себя одежду, оставшись лишь в черной маске и, обнаженный вошел в воду. Девушка дернулась, замерла, попыталась отвернуться, едва не свалившись в воду. Господин поманил ее пальцем принуждая войти под ледяные струи.

Дрожа и стуча зубами, Эллина подчинилась. Тонкая ткань гаремной туники тотчас намокла, уложенные в прическу волосы покрылись блестящими капельками водной взвеси. Одним движением повелитель сорвал с нее тунику, поставил под водопад и любовался, пока Эллина не посинела от холода. Тогда мужчина подхватил девушку на руки и вместе с ней вышел из воды. По его приказу безликие поставили кушетку у огня, подали полотенца и душистые масла.

Себе Владыка гор уделил лишь пару минут, до красноты растерев кожу льняным полотном. Эллина стуча зубами, сидела на кушетке, мечтая забраться в жерло камина. Господин велел ей лечь на живот, положил горячую руку на изящную женскую спину и принялся растирать девушку маслом с легким цветочным ароматом.

Спина, ноги, ягодицы, Эллина краснела, бледнела, тихо постанывала в толстую ткань простыни. Она не понимала, что с нею твориться. Почему так гулко стучит сердце, почему слезы скапливаются у горла, почему ее не смущает то, что мужская рука скользит по ее обнаженному телу.

Однако, когда повелитель перевернул ее на спину девушке вновь стало страшно. Она согнула колени, скрестила руки, пытаясь прикрыться, и одновременно с ужасом и замиранием сердца рассматривая тело господина. Мужчина не стал ее раскручивать, прикрыл простыней, и одним единственным движением показал, как она уязвима, как раскрыта и влажна для него. Эллина дрогнула, когда его пальцы бережно прогулялись по розовой расселине и убрались.

— Согрелась? — голос повелителя был хриплым, а его мужской желание очевидным.

— Дда, — икая ответила девушка.

— Завернись в плащ и иди к себе, — приказал повелитель.

Линдийка моментально скатилась с ложа, подхватила плащ, поданный безликим и выскочила из покоев. Киссандра, дремлющая у дверей тотчас вскочила, чтобы проводить госпожу, а заодно узнать все новости и сплетни. Но Эллина не дала ей пищи для обмена на кухне, девушка задумчиво добрела до розовых покоев, выпила лекарство от простуды, присланное по приказу господина и упала в постель. Голова гудела от впечатлений и купания в холодной воде, а в памяти все еще скользили горячие мужские руки.

Оставшись один, повелитель гор не стал вызывать другую рабыню. Вместо этого он отправился на двор для занятий офицеров и до темноты гонял свой гарнизон, выматывая тело в бесконечных спаррингах.

На следующий день на рассвете в комнаты Эллины постучали.

— Подарки от господина, прожурчал елейный голос.

Киссандра сонно моргая открыла дверь. На пороге стоял старший гаремный слуга, и две молодые женщины. Одна из молодок была явно служанкой — простое и довольно закрытое платье, волосы собранные в узел и натруженные руки выдавали ее статус. Вторая же прикрыла полотняным платком красивые черные локоны, уложенные в прическу умелой рукой. Ее кожа смуглая от природы была выбелена косметическими средствами до легкого теплого оттенка. Тонкие пальцы унизанные перстнями давно не держали ничего тяжелее веера или ложки.

Кланяясь и угодливо улыбаясь, старший слуга передал от господина пожелания доброго утра и гостинцы — мед в сотах, тонкие ткани для линдийского наряда, длинные шпильки тонкой работы.

Служанка раскладывала подарки на столе, а вторая женщина, лишь замаскированная под прислугу жадно рассматривала сонную Эллину, вышедшую из спальни в простой накидке поверх рубашки. Уловив подозрительный интерес незнакомки, линдийка постаралась свернуть визит как можно быстрее: