Терри Пратчетт - Вещие сестрички [litres]

Поздно ночью, когда актеры уже спали, Хьюэл садился в один из фургонов и лихорадочно переписывал текст. Переставлял сцены, выкидывал реплики, добавлял, ввел паяца, включил еще один бой и отладил спецэффекты. Увы, все без толку. Спектакль, что вблизи выглядел какой-то изумительной запутанной картиной, торжеством впечатлений, на расстоянии становился просто размытым пятном.

Когда вдохновение особо яро накрывало гнома, он даже пытался менять стиль. Ранние пташки из числа труппы уже привыкли находить вокруг тележек забракованные версии, испещряющие траву, точно чрезвычайно грамотные грибы.

Томджон хранил одну из самых странных:

ПЕРВАЯ ВЕДЬМА: Он опаздывает.

(пауза)

ВТОРАЯ ВЕДЬМА: Он сказал, что придет.

Пауза.

ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА: Сказал, что придет, да не пришел. Это последний тритон, специально для него сберегла. А он не пришел.

Пауза.

– Мне кажется, – сказал он позже, – тебе надо немного успокоиться. Заказ ты выполнил. Никто не просил создать шедевр на века.

– Но ведь может получиться. Может, если все сделать правильно.

– Ты уверен насчет призрака? – спросил Томджон. Судя по тону, он-то как раз сомневался в необходимости персонажа.

– С призраком все в порядке, – огрызнулся Хьюэл. – Его явление вообще лучшее, что я когда-либо писал.

– Я просто думал, подходит ли он именно этой пьесе, вот и все.

– Призрак остается. А теперь иди на сцену.

Два дня спустя, когда Овцепики уже вырисовывались на горизонте сине-белой стеной, компания подверглась нападению. Никакой особой драмы; они только что перетащили фургоны через брод и отдыхали в тени рощицы, а та внезапно разродилась грабителями.

Хьюэл обвел взглядом полдюжины грязных и ржавых клинков. Их обладатели, похоже, несколько сомневались, что же делать дальше.

– Погодите, я схожу за квитанцией… – начал гном, но Томджон пихнул спутника и прошипел:

– Они не из Гильдии. Посмотри, явно же фрилансеры.

Стоит отметить, что главарем разбойников был чернобородый заносчивый громила с красным платком, золотой серьгой и подбородком, которым можно чистить горшки. А отметить такое действительно стоило. Хьюэл решил, что деревянная нога – немного перебор, но этот человек определенно подошел к своему ремеслу ответственно.

– Итак, – начал главарь, – кто вы и есть ли у вас деньги?

– Мы актеры, – сказал Томджон.

– И это ответ на оба вопроса, – прибавил Хьюэл.

– Вы шуточки-то не шутите, – предупредил бандит. – Я в городе бывал, что такое веселье, знаю и… – Он наполовину развернулся к своим спутникам и поднял бровь, намекая, что вот сейчас будет отличная реплика. – Если не остережетесь, я и сам пару острот отпущу.

Позади повисла гробовая тишина. Главарь нетерпеливо махнул саблей, и раздался хор неуверенных смешков.

– Ладно. Мы берем все ваши деньги, ценности, еду и одежду.

– Можно я кое-что скажу? – попросил Томджон.

Остальная труппа попятилась. Хьюэл тихонько улыбнулся.

– Собираешься молить о пощаде? – уточнил бандит.

– Именно.

Хьюэл сунул руки глубоко в карманы и посмотрел на небо, насвистывая под нос и стараясь не расплыться в безумной усмешке. Он знал, что другие актеры тоже выжидающе смотрят на Томджона.

Точно, сейчас зарядит монолог из «Троллевой сказки», подумал гном.

– Что я хотел бы вам сейчас сказать, – более глубоким голосом начал парень, слегка изменил позу и драматически вскинул руку. – Слагаем цену людям мы не по сраженьям их, не по горячей жажде…

Сейчас будет как с теми ребятами, что пытались ограбить нас в Сто Лат, подумал Хьюэл. Если эти тоже в итоге решат отдать нам свои мечи – вот куда девать столько оружия? Еще так неловко, когда они плакать начинают…

Именно в этот момент мир вокруг приобрел зеленый оттенок, и гному показалось, будто он слышит чьи-то едва уловимые голоса.

– Матушка, там люди с мечами!

– …терзать сверкающим клинком творенье мира…

– Мой король никого ни о чем умолять не будет. Ну-ка, дай сюда тот кувшин, Маграт.

– …и сердце состраданья, поцелуй…

– Это же подарок моей тети.

– …алмаз алмазов и венец венцов.

Тишина. Двое бандитов беззвучно рыдали, уткнувшись в ладони.

– Все? – спросил главарь.

Впервые в жизни Томджон растерялся.

– Ну да. Э… может, вам повторить?

– Нет, речь-то ничего, – заключил бандит. – Но мне-то от нее какой толк? Я человек практичный. Выворачивай карманы. – Кончик его сабли уперся в горло Томджона. – А вы не стойте там как идиоты, – обратился главарь к остальным актерам. – Тащите денежки, иначе парню крышка.

Притчуд осторожно поднял руку.

– Чего? – рявкнул бандит.

– С-сэр, в-вы т-точно в-внимательно с-слу-шали?

– Я два раза повторять не стану! Либо я слышу звон монет, либо вы – бульканье горла!

На деле же все услышали какой-то свист в воздухе, а потом кувшин молока, что успел заледенеть в полете, упал с небес прямиком на шлем главарю.

Остальные бандиты разок глянули на результат и улепетнули.

Актеры уставились на лежащего главаря. Хьюэл ткнул башмаком кусок мороженого молока и тихо сказал:

– Так-так.

– Он вообще не проникся речью! – прошептал Томджон.

– Истинный критик, – отозвался гном. Это был сине-белый кувшин. Забавно, как в такие моменты подмечаешь мелкие детали. Предмет явно уже несколько раз разбивался, но кусочки аккуратно склеивали обратно. Кто-то по-настоящему любил этот кувшин.

– Это просто какой-то странный вихрь, – постановил Хьюэл, собирая ошметки логики.

– Но кувшины с молоком не падают просто с неба, – уперся Томджон, демонстрируя удивительную способность человека отрицать очевидное.

– До сих пор не падали. Зато я слышал, как вихрем приносило рыб, лягушек и камни, – ответил гном, приходя в себя. – Делать то же самое посуде никто не запрещал. Просто одно из загадочных явлений природы. Они тут постоянно происходят, ничего необычного.

Актеры вернулись к фургонам и поехали дальше в непривычной тишине. Юный Притчуд собрал все осколки, которые только смог найти, и осторожно сложил в ящик с реквизитом, а остаток дня провел, наблюдая за небом в надежде на прилет сахарницы.

Фургоны ползли по запыленным склонам Овцепиков, словно мошки в мутном стекле шара.

– Они как, в порядке? – спросила Маграт.

– Кружат по местности, – ответила матушка. – Может, актеры из них хорошие, но вот путешественники никудышные.

– А кувшин был хороший, – пожаловалась Маграт. – Таких сейчас больше не делают. Ты бы сказала, что задумала, вон, на полке утюг стоял.

– В жизни есть вещи поважнее молочных кувшинов.

– У горлышка такой милый узор был из маргариток…

Госпожа Ветровоск проигнорировала жалобы.