Елена Хаецкая - Кристалл Вечности

— Давай поскорее выберемся из этого проклятого дома! — попросил Спарун. — Мне здесь здорово не по себе.

— Мне тоже, — сквозь зубы процедил Дерлет. — Здесь даже дышать трудно.

— Вот именно. Уйдем. Лучше бы заодно спалить тут все дотла.

— Так мы привлечем к себе внимание, — возразил Дерлет.

— Если тот маг действительно следит за этим местом, то он в любом случае знает о нашем присутствии, а если не следит — то ничего не заметит, даже если мы устроим огромный костер из старого дома.

Дерлет пожал плечами.

— Я предпочитаю оставить все как есть. Пусть этот дом будет не нашей заботой…

— Нехорошо как-то, — Спарун уже отошел от трупа, но все еще продолжал оборачиваться в ту сторону, где лежал мертвый Фенний. — Мы оставили старика без погребения. Он прожил столько лет! Страшно представить себе, сколько веков протекло…

— В таком случае, смерть не должна была страшить его так сильно.

— Наоборот! — возразил Спарун. — Чем дольше человек живет, тем сильнее цепляется за жизнь. В семьях моряков мужчины погибают довольно рано, да и женщинам, женам простых матросов, отмерен невеликий век. Нарожает детей — и глядишь, и двадцати лет не прошло, как уже старуха. Но знавал я одного старого боцмана. Доживал в отцовском доме на покое. Он был ужас какой древний. Его, наверное, еще мой дед помнил, и все старым. Молодые моряки всегда приезжали к нему с дарами, чтобы он благословил их именем Котру перед первым большим выходом в море. Так вот, как пришла пора ему помирать — он кричал страшным голосом, цеплялся за кровать, за одеяло, за руки тех, кто рядом стоял. Умолял не отпускать его туда, где «темно», по его словам. Сам я при этом не присутствовал, но очевидцы рассказывали — просто мороз по коже. Видишь, как оно бывает…

— Мы уйдем, и Фенний останется в этом доме, — твердо повторил Дерлет. — Пусть самое его жилище превратится в его гробницу. Не станем трогать его. И потом, вдруг он еще жив? Не стоит сбрасывать со счетов и магию. Если мы сожжем тело, которое способно вернуться к жизни, — никто нам спасибо не скажет.

— Или наоборот, — еле слышно прошептал Спарун, но возражать больше не стал.

Ученый, не оборачиваясь к своему спутнику, решительно зашагал к выходу. Головокружение настигло Дерлета уже возле самого порога. Чтобы не упасть, Дерлет схватился за какую-то полку, не разбирая толком, что делает. Полка покосилась и рухнула, а вместе с ней упал и Дерлет. Что-то очень тяжелое ударило Дерлета по голове, и он потерял сознание.

Когда Дерлет очнулся, он обнаружил себя лежащим на сырой траве. Дом с мертвецом по-прежнему стоял на болоте — высился угрожающей темной громадой, наполовину поглощенной наступившими сумерками. Рядом с Дерлетом находился его спутник. Он поглядывал то на дом, то на ученого. Наконец, заметив, что Дерлет пришел в себя, Спарун проговорил:

— Ты расшиб себе голову. Я приложил холодный мох. Здешний мох отлично затягивает раны.

— Спасибо, — бормотнул Дерлет.

— Не хочешь узнать, чем тебя так стукнуло по лбу? — усмехнулся Спарун.

— Чем? — слабым голосом переспросил Дерлет, больше для того, чтобы доставить удовольствие собеседнику, нежели из любопытства.

— Книгой, — ответил Спарун. — Вот уж в самом деле, к чему у тебя наклонность, то тебя и убивает. Так всегда говорила моя тетушка, когда дядюшка, брат отца, возвращался домой сильно пьяный… И как в воду глядела старушка: как-то раз дядя перепил, свалился за борт пьяный и утонул. Был бы трезвый — запросто доплыл бы до берега. Ну а ученого прихлопнуло толстой книгой, что только закономерно. Хочешь поглядеть на нее?

— Хочу…

Дерлет с трудом уселся, придерживая примочку из мха у себя на лбу. Спарун, посмеиваясь, положил ему на колени здоровенный том в кожаном переплете. С первого же взгляда, несмотря даже на сумерки, Дерлет определил, что книга очень древняя. Она была написана кем-то в незапамятные времена почерком, разобрать который мог нынче только специалист.

Просмотрев первую страницу, Дерлет принялся лихорадочно шарить у себя за пазухой. Наконец он вытащил те самые листки, которые вручил ему Спарун еще в Туррисе и которые ученый тщетно пытался прочитать.

— Узнаешь?

Спарун наклонился над книгой и присвистнул.

— Точно! Тот же пергамент, те же чернила…

— И те же каракули, — прибавил со вздохом Дерлет. — Что ж, по крайней мере, в одном ты был прав: мне стоило зайти в дом на болоте. Несмотря на ужасную картину, которую мы там застали, книга оказалась на месте, и мы завладели ею.

— Это поможет тебе расшифровать листки?

— Возможно… В любом случае, целое лучше, чем часть, не находишь?

— Зависит от обстоятельств, — хмыкнул Спарун. — Целый корабль, несомнено, лучше, чем часть корабля, но если бы речь шла о разбойнике или монстре, я предпочел бы иметь дело с частью, а не с целым.

Дерлет фыркнул:

— Ты уверен, что не учился в магической академии?

— Уверен. Почему ты спросил?

— У тебя юмор как у тамошних аколитов.

— Юмор? — искренне удивился Спарун. — Поверь мне, друг мой, я говорил абсолютно серьезно!

Отсмеявшись, Дерлет снова стал серьезным.

— Вернемся к книге, — предложил он. — Сдается мне, это был дневник, который вел один очень известный в древности маг… О том, что такая книга существует, упоминают несколько историков. Погляди — здесь везде разделение на небольшие отрывки, проставлены даты. Точнее, я предполагаю, что это даты… А здесь схемы — очевидно, каких-то магических опытов… Кстати, ты знаешь, кем был твой знакомец Фенний?

Если Спаруна и удивил неожиданный вопрос, то моряк никак не показал этого.

— Фенний был старым алхимиком, чье имя позабыли потомки, — ответил Спарун.

К удивлению моряка, Дерлет громко, грубо расхохотался. Хотя смех и причинял ему боль и отдавался ударами молотков в висках, Дерлет смеялся и смеялся — и не мог остановиться.

— Алхимиком? Старым? Позабыто имя? Это ведь он тебе так сказал? — Дерлет с трудом перевел дыхание. — Ну конечно, и ты поверил. Да и я, дурак, поверил. Есть у меня одно подозрение насчет твоего Фенния, и оно крепнет с каждой минутой… Видишь ли, дружище, во время войны Падения Кристалла роковую роль сыграл один могущественный маг. Его звали Геммель. Ты слыхал когда-нибудь об этом? Возможно, именно Геммель вызвал гнев богов, который, в свою очередь, привел к катастрофе. Принято считать, что Геммель был убит во время последней битвы. Однако, как мне теперь представляется очевидным, могущественнейший маг своего времени все-таки выжил… и прожил потом еще много сотен лет. Геммель был единственным, кто достоверно знал обо всем, что случилось под стенами столицы. И все это, должно быть, подробно записано в дневнике. И если я прав, то мы нашли подлинную историю Падения Кристалла и гибели принца Дигана. Завтра, когда взойдет солнце, мы вместе прочитаем дневник.