Елена Хаецкая - Кристалл Вечности

— Что я должен делать? — спросил Рамбалан.

— Найди кольцо, — отозвалась богиня. — Надень его. Служи мне как жрец, не обязательно в храме, — служи мне тайно, служи мне всей своей жизнью. В этом — твоя истинная судьба, в этом твое предназначение.

— Ты обещаешь мне покровительство? — прошептал Рамбалан.

Богиня рассмеялась, и снова рябь пробежала по морю.

— Покровительство? Я? О, нет, неразумный! Боги оставили этот мир, боги не оказывают никакого покровительства неблагодарным смертным!

— Но я буду… благодарным, — поклялся Рамбалан.

— Ты не сможешь, — ответила богиня. — Благодарным может быть сильное существо, долголетнее, крепкое. А такое немощное создание, как человек, чья жизнь обрывается, едва начавшись, — как может оно выразить свою благодарность? В молитвах и слезах? Принося в жертву тленные вещи, в которых нет никакой ценности? Даже если ты отдашь мне свою жизнь — этот дар будет слишком ничтожен для меня. Нет, Рамбалан, я не смогу покровительствовать тебе. Но перстень — жреческий перстень твоего предка — другое дело…

Она хотела, кажется, добавить что-то еще, однако внезапно в глубине моря зародилась огромная волна. Странный гул раскатился по всей бухте, и водяной вал, похожий на чудовище с изогнутой шеей, зародился за спиной богини. Он обрушился на храм и богиню и уничтожил их, а затем ринулся на берег.

Рамбалан закричал, понимая, что не успеет убежать и спасти свою жизнь… и проснулся.

Ничего не изменилось. Он по-прежнему лежал в бухте, вжавшись в маленькую пещерку у основания скалы, а на море все так же бушевал шторм.

Но теперь мальчику казалось, что среди сердитых серых волн он различает на воде крохотное золотое пятно, где скрывается царство абсолютного покоя, красоты и радости. Водяной храм богини Ингерады, которой давным-давно служил некий Рамбалан…

Рамбалан! Почему мать дала ему это имя? Может быть, она что-то знала о своих предках и только притворялась несведущей?

Подросток, спотыкаясь от волнения, помчался домой.

Дома все оставалось по-прежнему: все та же тьма, все то же безнадежное отчаяние. Сестренка спала, беспокойно вздрагивая во сне.

— Мама, — заговорил Рамбалан, — перестань завывать и ответь мне: почему ты назвала меня Рамбаланом?

От изумления вдова замолчала и уставилась на сына широко раскрытыми обезумевшими глазами.

— О чем ты спрашиваешь?

— О моем имени, — настаивал он. — Откуда ты взяла его?

— Оно было написано на кольце, — ответила она наконец, с трудом преодолевая оцепенение. — На старом кольце, которое у меня хранилось.

Рамбалан затрепетал, когда услышал это признание. Стало быть, сон его не был обманом — богиня действительно являлась ему, и его предок на самом деле…

— Где это кольцо? — спросил Рамбалан сурово.

— Зачем тебе какое-то старое кольцо, — начала было мать, но Рамбалан прервал ее:

— После смерти отца я остаюсь мужчиной в нашем доме. После смерти отца я буду нашим кормильцем, и я знаю, что ты ждешь от меня этого. Но не жди, что, став главой семьи, я останусь прежним послушным мальчиком. Ты обязана теперь подчиняться мне, как подчинялась отцу. И я спрашиваю тебя, где это кольцо?

— Я его продала, — пролепетала мать, в страхе глядя на сына. — Но почему ты так обеспокоен? Это всего лишь старое кольцо. Кусок металла, за который я выручила немного денег. Ведь прежде, чем ты заработаешь хоть немного, — она позволила себе чуть повысить голос и даже съязвить, — нам нужно на что-то жить… Твой отец не оставил никаких сбережений, а я обязана кормить вас, иначе вы умрете.

— Ты продала его! — повторил Рамбалан, пристально глядя на мать. — Что ж, все сходится. Расскажи, кто его купил.

— Торговец, — ответила она. — Он приходил в поселок, когда тебя не было.

— Бродячий торговец? Откуда он приходил? Как он выглядит? Он называл свое имя? — Рамбалан схватил мать за плечи и начал трясти, так что у нее лязгнули зубы.

Она испуганно высвободилась.

— Да что с тобой! Почему ты так обеспокоен?

— Это было очень старое кольцо, говоришь? Это было кольцо наших предков!

— Кому сейчас есть дело до предков! — отмахнулась мать. Она поежилась, глядя, как затвердело лицо Рамбалана. — Торговца звали Атреус, по крайней мере, так он говорил. Он с одного из островков архипелага. Вроде как здешний. Нам хватит денег прожить неделю! А за это время шторм утихнет, и ты сможешь наняться на корабль. Попроси половину жалованья вперед, чтобы мы с сестрой могли тебя дождаться.

Рамбалан знал альтернативу: если он не найдет работу и не получит вперед половину жалованья, мама продаст сестренку работорговцам. Выхода нет.

Ему пришлось на время забыть о богине, о перстне, о торговце Атреусе и сосредоточиться на поисках работы. Рамбалану повезло: приказчик господина Вишимы с сочувствием отнесся к сыну погибшего моряка. Он даже заплатил ему чуть больше, чем полагалось бы такому неопытному и такому молодому матросу.

— Сынок, — сказал приказчик, щуря красноватые слезящиеся глазки, — господин Вишима умеет заботиться о своих людях. Разумеется, нам уже известно о гибели нескольких кораблей. Мы знали, что будут сироты. Господин Вишима распорядился позаботиться по крайней мере о некоторых. Он одобрительно относится к тем, кто не просит подаяния, а хочет работать.

На самом деле у приказчика имелось много свободных вакансий — шторм позаботился об этом. Но мальчишке совершенно не обязательно знать о том, что ему оказали не такое уж большое благодеяние.

На «Принцессе Черепахе» Рамбалан крепко подружился со своим соседом — Микуни. Тот тоже потерял отца и вынужден был распрощаться с детством. И если на суше мальчишки нередко дрались, то на море они начали ценить дружбу по-настоящему.

Вот ему-то, Микуни, своему единственному другу, Рамбалан и рассказал как-то раз о видении богини и о жреческом перстне. Тогда Микуни даже не думал потешаться над другом. Он отнесся к истории Рамбалана очень серьезно. По словам Микуни, он испытывал гордость от того, что столь знатный человек не гнушается водить с ним знакомство.

Но со временем притупилась острота новизны и тайны. Микуни привык к тому, что его товарищ происходит от древних жрецов Ингерады. Привык он и к тому, что Рамбалан грезит о возвращении перстня. И постепенно Микуни начал потешаться над слепой верой Рамбалана в то, что когда-нибудь во время своих странствий по морю он найдет торговца Атреуса и выкупит у него свое семейное сокровище.

— Ну хорошо, — говорил Микуни, когда они отдыхали после вахты, — положим, ты даже сумеешь отыскать этого Атреуса. Как ты его узнаешь?

— По имени… Я расспрошу его обо всем, — волновался Рамбалан. — И он, конечно, вспомнит!