Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

— Кого ещё ты заклинал сходным образом?

— Всех своих заместителей, имеющих правильное происхождение.

— Идиоты заклятые…

Не будь Грийс водителем ритуала, он бы, пожалуй, вцепился когтями в своё лицо.

И Долиг полностью разделял его чувства. Неспроста к заклятым принято относиться с некоторой толикой пренебрежения! И неспроста заклятия, воздействующие на разум, столь строго преследуются. Все Старшие сарье, получающие доступ к нужным познаниям, одновременно с ним получают предписание использовать их как можно реже, в качестве исключительной меры. Опыт тысяч бирелл свидетельствует: даже вроде бы мягкие, не противоречащие характеру, действующие на сущность заклятия всё равно ограничивают магов. Отнимают гибкость духа-разума, мешают возвышению, а нередко (в случае заклятия преступников с внедрением жёстких установок) — блокируют возможность дальнейшего развития полностью.

Самое же поганое заключается в том, что даже после снятия заклятий ограничения отчасти сохраняются. Это как с проклятиями: даже если устранить воздействие, шрамы не исчезнут.

А наносить вред куда проще, чем исцелять.

Большой вопрос, что сильнее поколебало основы могущества Дома Зверей: преследование и убийства сарье Линий Резца и Рога — или отупляющие, ограничивающие заклятия на сарье Линии Клыка. В одном Долиг не сомневался: деяния Фарго и Мениры (да и вряд ли их одних; ещё предстоит выяснить, как далеко расползлась обнаруженная зараза!) вполне достойны того, чтобы их вывернули кишками наружу. Медленно.

Под обратным обезболиванием.

…а допрос меж тем продолжался.

— Почему ты выбрал для окончательного расчёта такое неудачное время?

— Я… мне… не могу…

— Именем связанный, ритуалом подчинённый, мёртвый! Ответствуй, Фарррго!!!

Гнев анмир лерре подавлял. Концентрированное и дистиллированное бешенство сущности, превзошедшей ограничения плоти, а отчасти — и ограничения духа… даже Долигу, всего лишь присутствующему и старающемуся не привлекать внимания, хотелось забуриться на сотню шагов вглубь тобрасса или лучше того — в единый бун исчезнуть отсюда, оказавшись в Лабиринте, внутри кругов стационарной защиты его личных покоев. Не то, чтобы это могло помочь, буде Узел обратил бы своё недоброе внимание именно на него…

Каково приходится нагому духу Фарго, даже думать не хотелось.

Как и следовало ожидать, в призванном ритуалом что-то сломалось. Или, напротив, встало на место? Голос Кривоплёта (и без того потусторонний, тяжко-неприятный) начал колоть и резать там, где раньше лишь давил:

— Через посредничество и опору Ловца Ветров, Тысячещитника, Кровавопалого, Бегущего По Водам пришло на Дом Зверей безымянное проклятье великой неудачи, насланное четырьмя Узлами Рептилий, оплаченное слабостью последней, отражённой ныне Волны. От Линий Змея, Панциря, Гатора и Ящера пришло оно. Ударило по местам слабым, по душам надломленным, по обстоятельствам шатким. Я, именем связанный, ритуалом подчинённый, своей смертью второй, окончательной, дарую вам знание этой беды. Слепой инструмент Дома Сияющих в жизни, доволен я лишь тем и удовлетворение в смерти имею от того, что не получит Дом Сияющих то, чего жаждет; и то, что Дома Зверей и Рептилий также остаются ни с чем, ведёт к лучшему исходу. Я вижу… я… какая тонкость! Какая красота…

— Что ты видишь?

— Осколок иного. Скользок он и… явится и будет… запредельная… замысел… не…

Голос Фарго иссякал, слабел, таял льдинкой в ладони. Последние образы, им насланные, утонули в шелесте бессвязной мути, почти вовсе лишённые смысла. Однако нечто внутри Долига, откликаясь на сказанное, шевельнуло тяжкий ком тёмных предчувствий.

И снова действия Грийса вернули Долига в здесь-и-сейчас:

— Зарм Хоррев! К тебе взываю, именем связываю, ритуалом подчиняю!..

Допрос новопризванного, по счастью, никаких новых глобальных тайн не вскрыл. Ну, если не считать тайной обстоятельства, связанные с Ниллимой. Слушая историю машир, поведанную отпрыском рода Хоррев, Смотритель временами лишь нешуточным усилием давил в себе желание отрицать всё, замкнуть слух, не верить сказанному.

Но мёртвые, тем более связанные именем в ритуале призыва, не лгут.

Не могут лгать.

Дом Сияющих через своих агентов искал в Кхерсе "нечто необычное, резко выделяющееся, странное". И Ниллима полностью подпадала под определение. Юная машир, внезапно ставшая сарье — притом если не великой силы, то великого умения, достойного, быть может, даже и звания Старшего мага. Машир столь добродетельная, открытая и щедрая, что это могло бы показаться попросту нелепым — и, однако же, успешность её на избранной стезе наглядно показывала, что эта открытость на знания, эта щедрость на помощь является хорошо рассчитанной стратегией. Не привычным образом действуя, но сотрудничая (как, быть может, ещё никогда не сотрудничали благородные и низкие, опытные и наивные, сильные и слабые), сарье группы Зарма добились почти что невозможных результатов за смехотворно малый срок.

Только вот Смотрителю смеяться не хотелось. Ни сам он, ни его Дом в целом не выглядели в этой истории достойно. Походило на то, что Ниллима была великим шансом для всех них — и её уничтожило не только и не столько проклятье Рептилий, сколько накопившаяся меж Зверей и особенно внутри них тьма.

Как там сказал дух Фарго? "Места слабые, души надломленные, обстоятельства шаткие"? Вот уж да… камень, что не имеет внутри себя тайных трещин, куда прочнее. Но Дом оказался "камнем", источенным тайными изъянами насквозь. Хрупким, ломким, уязвимым. Оправдать это одними лишь интригами иных Домов? Увы, но не выйдет.

Не из-за интриг он, Долиг Рэхлонд, Смотритель Лабиринта, отпрыск старого благородного рода и пример для подражания младших сарье, заклеймил "дикую ведьму". Не из-за интриг вёл себя так, что ныне, вспоминая себя былого, ощущал тошноту.

— При жизни не успел воздать тебе, — мощно пророкотал анмир лерре, когда рассказ Зарма подошёл к концу. — Потому воздам посмертно. Ступай и возродись в Линии своей, обрети новую жизнь, память о старой своей жизни — в полноте сохранив. Стремись к средоточию Силы, умножай славу Дома.

— Исполню , — прошуршал дух, приняв в свою суть сгусток какой-то тонкой магии и исчезая таинственными путями, открытыми лишь для мертвецов.

— Ниллима! — без передышки продолжился ритуал. — К тебе взываю, именем связываю, ритуалом подчиняю!..

Нет ответа.

— Машир, заклеймённая сарье Лабиринта, что в силгаме Кхерс! — попытался снова анмир лерре. — Ты либо та, которой ты стала ныне, к тебе взываю! Явись и ответь!