Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

— Я… не… хо… чу…

И тут к Смотрителю, бесшумно вылетев из вроде бы сплошных зарослей, метнулся со стороны спины мечезуб. Крупный, матёрый и мощный. Зачатками своего звериного разума Братец понял, что чужак делает нехорошее с его детёнышем. И не собирался мириться с этим, несмотря на то, что теми же зачатками разума понимал: чужак очень, очень опасен.

Увы, осознать истинную меру этой опасности мечезуб не мог.

Беззвучный лязг заранее подготовленного заклятия. Словно наткнувшись на полном ходу на ствол онгра, Братец остановился, опутанный десятками энергетических нитей. Взревел… но очень быстро, спустя пять или шесть бун, умолк. Резко ускорив сжатие, нити располосовали его на десятки аккуратных ломтей мяса с кровью. Впрочем, кости для заклятья также не стали серьёзной преградой и послушно распались на части.

Живая плеть отпустила талию ведьмы. Однако Серый Паралич сковывал её по-прежнему.

Долиг запустил ещё одно заранее приготовленное заклятье, называемое Глубокий Луч. Его применение не нравилось Смотрителю, но в некоторых ситуациях заменить его не представлялось возможным. Например, если бы дикая ведьма на самом деле оказалась не той, за кого пыталась сойти, тесный мысленный контакт, обеспечиваемый Глубоким Лучом, выявил бы это. Правда, в случае наличия соответствующей защиты заклятие просто убило бы ведьму, активировав в этой защите “страховку от допроса”… но тут уж ничего не попишешь. Шпионы знают, чем рискуют.

Вообще-то Долиг считал маловероятным, что эта ведьма на кого-то шпионит: слишком глупо она повела себя, раскрыв свои возможности перед старшими учениками. Но и в том случае, если она была всего лишь дикой ведьмой, прямой обязанностью Смотрителя являлась её оценка как материала для дальнейшего обучения в Лабиринте. А оценить материал при помощи Глубокого Луча — самый простой и быстрый путь. И тут уж предпочтения мало что значат.

Внутри парализованной его встретила чужая боль. На удивление сильная, такая, что не ожидавший ничего подобного сарье чуть не задохнулся от неожиданности, прежде чем сумел усилием воли отстраниться от неё. А ещё Долига атаковала почти осязаемым, душным, едким облаком смесь ярости с ненавистью. Отстраниться от них почему-то не получалось, а ещё никак не получалось пробиться сквозь это облако, чтобы добраться до воспоминаний и связанных с ними ответов. Далеко не сразу Смотритель сообразил, что к чему.

“Да она же таким хитрым образом меня атакует! И… да: старшие бежали от подобной же атаки, только на них она спроецировала не ненависть, а страх…”

Как ни обидно оказалось признавать это, но в поединке на эмоциональном поле сарье оказался не способен сломить дикарку. По крайней мере, сломить быстро. Неприятное открытие, что ни говори. Заполучить эту силу, этот потенциал Смотритель полагал полезным делом. Но если в душе девчонки живут только ярость и ненависть, использовать её не выйдет. Слишком опасно. Проще сразу убить, чем рисковать с…

И тут Глубокий Луч мимолётно соприкоснулся с чем-то иным. Облако направляемых на Долига эмоций тут же скрыло это “что-то”, но слишком поздно. Ухмыльнувшись так, что обнажились все шесть клыков, Смотритель развеял заклятье ментального проникновения.

“Раз в дикарке есть не только то, что она хочет показать, но и зерно терпеливого смирения, пусть живёт. Уж что-что, а вырастить из зерна смирения лозу послушания, чтобы поприжать ствол воли, мы в Лабиринте умеем!”

— Радуйся, меше: я позволю тебе жить, несмотря на твою строптивость. Но лишь при одном условии. Отвергни его — и последуешь за своим мечезубом. Прими — и получишь шанс стать со временем полноценной сарье… конечно, полноценной в меру твоей несовершенной природы. Это очень щедрое предложение для такой, как ты, — добавил Долиг, не скрывая добродушной снисходительности, — машир у нас не в почёте.

— Каково… твоё предложение… танш сарье?

Смотритель улыбнулся шире. Обращение на “ты” теперь, после находки, нащупанной Глубоким Лучом, его лишь позабавило.

— Клятва верности и клеймо Лабиринта. Ты примешь их?

Дикарка упорно глядела себе под ноги почти целый нохх. А потом, не поднимая взгляда, сипло выдавила:

— Приму.

Ниллима

Полыхает, палит, стреляет искрами боли клеймо на левом плече. Если посмотреть глазами тела, оно похоже на решётку накладывающихся линий — чёрных, зелёных, бордовых — с торчащими тут и там хищно заострёнными концами. Если посмотреть внутренним взором, то клеймо подобно кляксе, что расползлась по живой душе, запустила нити-щупальца с узловатыми метастазами к сердцу, печени, другим внутренним органам, к позвоночнику, горлу и языку, голове… а ещё — в эмоциональное тело и даже в сознание, в нижние слои. Функции магической компоненты клейма ясны не полностью, точнее, вовсе не ясны, их надо исследовать отдельно. Но ждать от них ничего хорошего не стоит, это ясно заранее, без тени сомнений.

Впрочем, боль, причиняемая клеймом, вполне терпима. Она даже желанна.

Отвлекает от воспоминаний.

А ещё от них отвлекает концентрация на пологе — самом плотном и широком, какой только возможен на текущем уровне умения. Привычная, как дыхание, следящая сеть в сравнении с ним вообще не отнимает внимания… то есть отнимает минимум миниморум . Усилия, необходимые для того, чтобы не выпустить из Тени ни единой мысли, так велики, что позволяют вообще не думать. Ну, почти не думать. И почти не чувствовать. Плотность полога такова, что Лицу остаются лишь самые простые, примитивные проявления: сейчас оно не способно ни мыслить, ни испытывать какие-то эмоции, способно лишь поддерживать свои сегменты следящей сети да шагать сквозь заросли в заданном направлении. Причём именно сквозь: привычная бесшумная ловкость исчезла, как не бывало… ведь правильное передвижение тоже требует своей доли внимания, причём немалой.

Каждый поневоле вспоминающийся термин — как горсть соли, высыпанная на обнажённую рану. Каждое осознанное усилие, совершаемое по преподанным рецептам — как новый удар живой плети. И потому Ниллима страстно жаждет остановить поток сознания. Замереть. Прекратиться.

Эти исступленные усилия приносят свои плоды… вот только чем дальше, тем труднее тянуться к вожделенной цели.

Но она не сдаётся. Не представляет, как это — сдаться.

И укрепляет, укрепляет, укрепляет полог .

Сосед

Из всего можно извлечь пользу. Но с этой горькой истиной я познакомлю Ниллиму позже, когда она поостынет. Сейчас она так активно не желает со мной общаться, что совершила явный прорыв в техниках концентрации и волевого контроля. А её защитный полог даже мне было бы легче обойти, чем вскрыть или разбить.