Анатолий Нейтак - Эмиссар: Трансформация [СИ]

И это было плохо.

Ни для кого из заинтересованных лиц не составляло тайны: Эхенд предпочитает поощрять публично, притом число свидетелей обычно пропорционально величине награды. А вот встреча наедине… лучше бы для этого разговора Зарма вызвали в кабинет, где постоянно присутствовала пара молчаливых заклятых — отчасти помощников, отчасти секретарей. А вот здесь, вдали от любых посторонних глаз, ушей и носов…

Хуже был бы лишь вызов на прогулку по диким джунглям. После которого Зарм вполне мог навсегда и бесследно исчезнуть.

— Расскажи, как всё было. Твой взгляд. С начала, подробно.

Зарм украдкой вздохнул и принялся рассказывать. Пока смотрел вниз, рассказ лился более-менее складно. Но всякий раз, когда он поднимал взгляд на старшего мастера — прерывался. И, снова уткнувшись в пол, не сразу возобновлял свою речь. Заговорить снова — это всякий раз требовало серьёзного, почти физического усилия.

— …а потом она пробила Радужный Щит…

В очередной раз подняв голову, Зарм в очередной же раз умолк. Но Эхенд счёл нужным прервать монолог, закончив за своего родича:

— И дальше ты ничего не помнишь. Зато дружки твои рассказали, что дальше было. Охотно. Как машир вторично объявила свою победу. Как забрала у Сорха свои артефакты. Как улетела. Пока ты. Валялся оглушённым. После Тарана Духа. — Увесистый, липкий, холодный… нет, скорее уж ледяной!.. шмат молчания. — Сам-то понимаешь, где ошибся?

— Не следовало обращать внимание на использование родового заклятия… при всех.

— Молодец. Слишком поздно, а сообразил. Что следовало делать?

— Подкараулить машир в тихом месте. И прибить.

— Рано хвалил. Она тебя разделала в открытую. С чего ты взял, что одолел бы из-за угла?

— Но я…

— Молчи.

Старший мастер не повысил голоса. Но Зарм захлопнул рот, как под действием чар.

— Щенок. Болван. Зелень порченая. Ты даже не понял, что машир… что Ниллима с самого начала тебя “вела”. Нет, не понял…

– “Вела”? — изумился Зарм до такой степени, что даже перебил старшего.

— Да! — тяжко громыхнул Эхенд. — Понаблюдала. Просчитала. И… думаешь, она случайно села экспериментировать именно там, где ты мог её увидеть?

— Она заняла место в одном из малых каналов, чтобы…

На это Эхенд даже отвечать ничего не стал. Его родственник и сам очень быстро сообразил: малые каналы эмерон, где можно быстро восполнять с помощью медитаций потраченную энергию, — явление отнюдь не настолько редкое, чтобы рисковать с родовой магией на виду у представителя этого самого рода. Без очень веской причины.

А когда сообразил…

— Убью дрянь!

— Как?

— Придумаю!

— Не сумеешь, — сообщил старший мастер Крыла Битвы. — И не придумаешь.

— Пусть не сам, пусть не сразу. Попрошу совета, помощи, одолжусь, вооружусь — убью!

— Щенок! — рявкнул Эхенд совершенно неожиданно и оттого ещё страшнее. — Слепой, глухой, безносый щенок! Хуже: дурак ! Уже забыл, что она тебя “вела”… что это значит, забыл?

Зарм задохнулся.

— Но… машир… ведь не может быть, что…

— Она — смогла, — припечатал Эхенд. — Сколько раз ей надо двинуть тебя по пустой башке, чтобы дошло: ты — не — ровня — Ниллиме ? Ты слабее. Родственник. Ты для неё не охотник, ты дичь. “Ведомый”. Ученик… нерадивый. Ты — мясо! Потому что так и не поднялся над собой. Над ученическим уровнем. А она — младшая ученица лишь формально.

— Машир не может быть мастером битвы. Не может!

— Похоже, может. А вот ты… родственник.

Эхенд замолчал.

И тут до Зарма с опозданием дошло: старший мастер, дважды помянувший удачливую соперницу по имени, его самого именования не удостоил. “Родственник” — и всё.

— Ты, — с лёгким отвращением добавил Эхенд, — даже не задал себе вопрос “зачем?”…

— Опозорить род Хоррев?

— Опять хватаешь очевидное. Ниллима могла использовать для пополнения резерва любой из малых каналов. Могла самоутвердиться за счёт любого благородного. Почему именно ты? Почему и зачем? Кому выгодно? Кто надоумил? Знаешь?

— Нет… а вы, раа старший мастер, знаете?

— Предполагаю. Но с большой долей уверенности. Тебе не скажу: выясняй сам. Думай. Если ещё помнишь, чем и как думать… родственник. Я тебе помогу.

— Как?

— Немного. Слушай приказ Старшего мастера Крыла Битвы в Лабиринте, силгам Кхерс…

Зарм рефлекторно вскочил.

— Не позднее полутора марог, считая с этого момента, ты отправишься на границу.

Зарм похолодел. А Эхенд продолжал, размеренно и безжалостно:

— Отправишься в чине командира отдельного отряда усиления. До особого уведомления. Список членов отряда дополнишь до полудюжины сам. Заместителем возьмёшь машир Ниллиму. Одним из рядовых — смеска по имени Сорх. Выполнять!

— Честь порукой! — выдал заученно Зарм. Развернулся. Споткнулся, но выровнялся — и вышел из пещеры, а потом и из личных покоев старшего мастера прочь.

Глядя ему вослед, Эхенд презрительно приподнял верхнюю губу.

“Не справится, нет. Но хоть сдохнет с пользой. И прихватит эту… машир. Владеющую запретным знанием. Если она из тех самых, война убьёт её — причём скоро, коль верны догадки.

А с Сорентом разберусь я. Сам. Без дурных малолеток и прочих… р-р-родственников”.

Ниллима

Сбор отдельного отряда усиления назначили в Крыле Земных Путей. Жанкарн, узнавший приказ от мастера Глама и передавший весть своей подопечной лично, не через медальон, прятал глаза и слегка запинался. Но Ниллиме в момент стало не до странностей его поведения. Услышав лаконичное “приказ старшего мастера Эхенда”, она чуть не взвыла… правда, отразилось это только на состоянии Тени, а не в Лице. После бурной первой реакции, более-менее вернув самоконтроль, она крайне мрачно поинтересовалась у Соседа:

“Ты знал?”

“Предполагал”.

“И каким образом мне на пользу должно пойти ЭТО?”

“Подумай”.

“Слушай, наставник, мне начинает казаться, что ты усиленно пытаешься вызвать во мне ненависть. К себе. Скажи, зачем?”

“Ненависть? Нет. Это называется иначе”.

“Неужели?”

“Хочешь очередной порции высокого стиля, — ответил он без следа вопросительной интонации. — Что ж, мне не трудно. Внимай. — Кратчайшая, но всё же различимая пауза. — Любовь и ненависть (те, которые ты имеешь в виду) возникают только при отождествлении. Приятное притягивает. Неприятное — отталкивает. Но истинный наставник не должен руководствоваться эмоциями. И истинный ученик… или ученица… тоже. Учитывать эмоции? Безусловно. Ведь это важный фактор. Один из ключевых. Но позволять ему влиять на решения нельзя. Поступки наставника могут казаться приятными, могут выглядеть неприятными, могут быть нейтральны. Но какими бы они ни представлялись ученикам, они всегда точны. Необходимы. И правильны. В той мере, разумеется, насколько наставник понимает свои цели и личные качества обучаемого. В некотором роде наставник сродни стихии. Он не плох и не хорош, он есть… и меняет ученика. С твоей стороны любить меня — ошибка. Впрочем, ненавидеть — тоже ошибка. Боязнь, недоверие, всё, что ослабляет узы между нами или искажает их, назову недопустимым. — Пауза. — Равнодушие же — абсолютно недопустимо! И…”