Эрин Моргенштерн - Беззвездное море [litres]

– Что пропустите? – любопытствует Закери.

– Каждый год примерно в это же время кто-то приносит ей вино, – отвечает розоволосая дама, указывая на бокал у ног статуи. – Никогда не удавалось подглядеть, кто это делает. И не потому, что я не старалась. В общем, еще год неразгаданной тайны.

– Вы – Мирабель.

– О, моя слава опережает меня! Знаете, мне всегда хотелось это сказать. Мы ведь так и не были представлены, как полагается, верно? Вы – Закери Эзра Роулинс, и я буду звать вас “Эзра”, потому что так мне нравится больше.

– В таком случае я буду звать вас – “Макс”.

– Идет, – легко соглашается она, сверкнув улыбкой кинозвезды. – Между прочим, Эзра, я забрала ваши вещи из отеля. Оставила их в кабинете Хранителя, куда пришла, чтобы найти вас, так что, скорее всего, на них сейчас сидит кот, охраняет. А кроме того, я выписала вас из вышеупомянутого отеля, и еще я должна вам танец, потому что нам не дали дотанцевать. Как вы тут с этим, как его там, устроились?

– С Дорианом?

– Он представился вам как Дориан? Надо ж, какая склонность к Уайльду! Будто мало ему этих эффектных бровей и капризных губ! Мне-то он велел звать себя “мистер Смит”, так что определенно вы понравились ему больше.

– Ну, Дориан он там или Смит, но его здесь нет, – со вздохом говорит Закери. – Его захватили.

Улыбку Мирабель как водой смыло, и эта реакция удваивает тревогу, которую Закери все время пытается заглушить.

– Кто захватил? – спрашивает она, хотя видно, что и сама знает.

– Те люди, с краской, Клуб коллекционеров, кто они там. Вот эти. – Он пытается вытянуть цепочку с мечом из-под своего свитера, чертыхается, когда та застревает, и это подсказывает ему, что расстроен он больше, чем хотел бы признать.

Мирабель молчит, но хмурится и мимо Закери смотрит на статую женщины с пчелами и без книги.

– Он что, умер? – спрашивает Закери, в глубине души не желая слышать ответ.

– Если нет, то по единственной только причине, – говорит Мирабель, не отрывая взгляда от статуи.

– А именно?

– Они используют его как приманку.

Мирабель подходит к статуе, поднимает бокал таинственного вина. Смотрит на него с секунду, подносит к губам и дочиста выпивает. Пустой бокал ставит на место и поворачивается к Закери.

– Ну что, отправимся мы спасать его, а, Эзра?

Жила-была принцесса, которая отказалась выйти за принца, которого прочили ей в мужья. Семья от нее отвернулась, и она покинула родимое королевство, продав свои драгоценности и даже часть косы, чтобы переехать сначала в соседнее, потом в следующее, а потом в страну, где не было правящего короля, и там-то она осталась.

Она была искусна в шитье, и потому открыла мастерскую в городе, где не было ни одной портнихи. Никто не знал, что она принцесса, и вообще это был такой город, где не спрашивают, кем ты был до того.

– Неужели в этой стране никогда не было короля? – как-то поинтересовалась принцесса у одной из своих лучших заказчиц, старой женщины, которая много лет там прожила и теперь слишком ослабла зрением, чтобы штопать самой.

– Как же, был, – сказала старуха. – Да и теперь есть.

– В самом деле? – удивилась принцесса, которая раньше о том не слыхала.

– Это Совиный король, – сказала старуха. – Он живет на горе за озером. Он видит будущее.

Принцесса решила, что старая женщина шутит, потому что на горе за озером не было ничего, кроме деревьев, снега и волков. Наверное, Совиный король – это сказка, которую рассказывают детям на ночь, вроде “Всадника на ночном ветру” или “Беззвездного моря”. И она перестала расспрашивать людей про местное государственное устройство.

Прошло несколько лет, принцесса сблизилась с неким кузнецом и вышла за него замуж. Однажды глухой ночью она открылась ему, что была принцессой, рассказала про замок, в котором выросла, про маленьких собачек, что день-деньской спали на вышитых шелком подушках, про крысиную физиономию принца из соседней страны, которого прочили ей в мужья.

Кузнец ее расхохотался и ей не поверил. Сказал, тебе бы в менестрели, а не в портнихи, принцесса моя, и поцеловал в изгиб между талией и бедром, но с тех пор всегда звал принцессой.

У них родилось дитя, девочка с огромными глазами и оглушительным плачем. Повитуха сказала, что громогласней младенца в жизни не слыхивала. Родилось это дитя в безлунную ночь, что считалось дурным знаком.

Неделю спустя кузнец умер.

Принцесса с ума сходила, тревожась насчет примет, проклятий и будущего дочери. Спросила совета у старухи, и та предложила снести младенца к Совиному королю, который сведущ в таких вещах. Если дитя приносит беду, он скажет, что делать.

Принцесса решила, что это вздор, однако ж девочка, подрастая, нередко заходилась криком без всяких причин или сидела часами, глядя в никуда огромными своими глазами.

– Принцесса! – однажды сказала она матери, когда только выучилась говорить. – Принцесса! – повторила она, хлопая ладошкой мать по колену.

– Кто научил тебя этому слову? – спросила принцесса.

– Папочка, – ответила дочь.

И тогда принцесса отправилась с ней к Совиному королю.

Наняла фургон, который довез их до подножия горы за озером, а оттуда пошла вверх по заросшей тропинке, хотя возница ее остерегал. Подъем был долгий, но день – ясный, и волки спали, а может статься, их там и не было, просто люди выдумали их, чтобы было о чем говорить. Время от времени принцесса останавливалась передохнуть, и тогда девочка играла в снегу. Порой тропу было не разглядеть, но путь отмечали груды камней и выцветшие, когда-то золотые флажки.

Наконец принцесса с дочкой пришли на поляну, укрытую пологом из крон высоких деревьев.

За деревьями стоял полуразрушенный замок, фигурные башенки обвалились, стены увиты мертвым плющом, и цела одна только высокая башня.

Однако фонари у входа кто-то зажег.

Внутри там все напоминало тот замок, в котором когда-то жила принцесса, только тут было потемней и пыли побольше. По стенам висели гобелены с вытканными грифонами, цветами и пчелами.

– Побудь здесь, – сказала принцесса девочке, усаживая ее на ковер, окруженный мебелью, рассчитанной когда-то на то, чтобы производить впечатление.

Пока мать осматривалась, девочка забавляла себя, придумывая истории про то, что изображено было на гобеленах, и беседовала с призраками, ибо призраков в замке было полным-полно, видимо-невидимо, детей здесь давненько не бывало, и поэтому все призраки сгрудились вокруг нее.

Тут какой-то блестящий предмет привлек внимание девочки. Она подковыляла к нему, и призраки смотрели, как золотое птичье перо дается ей в руки, и дивились тому, что столь малое дитя может обладать столь магическим талисманом, но девочка не знала ни слова “обладать”, ни слова “талисман”, поэтому, не обращая внимания на призраков, попыталась сначала перышко съесть, но потом, справедливо решив, что для еды оно не годится, положила его в карман.