Сергей Джевага - Когда оживают Тени [litres]

Пять невероятно длинных суток я валялся внутри ледяного гроба, кутаясь в одеяло, дрожа и мрачно глядя на ползущий к красной отметке индикатор углекислоты. Иногда проваливался в лихорадочный сон, просыпался и прислушивался к потрескиванию металла капсулы. На третий день закончилась пресная вода, на исходе четвертого я почти ничего не чувствовал. Только холод и боль, глубже проваливался в темноту.

Когда в стенку «гроба» ударило, почти с облегчением выдохнул: скала или дно. А значит, следующий удар течения будет последним. Но раздался скрежет и лязг, плеск. Спустя целую вечность открылся люк, и глаза резануло ослепительным светом.

Гораздо позже я узнал, что Дампир направлялся на маленьком батискафе по каким-то делам на дальний аванпост. Но по дороге обнаружил, что монастырь подвергся нападению, прошелся рядом, изучая место побоища. Ведомый каким-то чутьем свернул по течению и засек мою консервную банку.

На выздоровление ушло несколько дней. В течение этого времени старый пират присматривался ко мне, изучал, разговаривал. Попутно подкладывал на тумбу у постели какие-то приспособления, снимал показания с приборов и хмурился. А когда я окреп настолько, чтобы внимать, сказал:

– Хочешь обратно, парень? Хочешь стать монахом?

– Нет, – уверенно мотнул головой я.

– Тогда проблемы, – вздохнул Уильям. – Ты связан с Изнанкой. Сознаешь, что это значит?.. Хорошо. Ты либо потенциальный монах, либо гностик. Но в семинарию не хочешь, значит, тебе нужно в Лигу. И тебя примут. Однако…

– Что?

– Независимо от принадлежности скуют селенитом. И те, и другие. Но если церковником ты получишь признание, то став гностиком, лишь презрение. И пока научишься чему-то полезному, природные способности иссохнут.

– В Церковь не хочу, – вспомнив порядки, царящие в семинарии, поежился я.

– В Лиге не лучше, – хмыкнул Дампир. – К тому же я навел справки о тебе и твоей семье, юный Мак-Моран. Знаю, что твой отец пропал без вести. И знаю, что сейчас домом управляет мать.

Старый пират рассказывал, объяснял. Какие традиции и порядки царят в Олдуотере в отношении женщин, родивших ребенка, связанного с Изнанкой. Что ждет мать. Что может произойти со мной. Рассказывал и о том, насколько медленно продвигается обучение гностиков в Лиге. Как тех практически лишают способностей и лишь с годами снимают часть татуировок. Не за заслуги, не за твердость духа, а элементарно: тем, кто достаточно услужлив и полезен.

Нужно отметить, что Ульям не пытался запугивать или лукавить. Буднично давал расклад, спокойно и деловито. И спустя годы я убедился, что корсар не солгал ни в чем. Но тогда я чувствовал лишь мрачную обреченность. И увидев это, Дампир вздохнул:

– Есть и третий путь, парень. Путь изгнанника. Но захочешь ли ты? Выдержишь ли? Поймешь ли? Если хочешь, я буду учить, но тогда дорога домой заказана.

– Вернуться не дадут в любом случае. Ни Церковь, ни Лига. И в покое не оставят, – ответил я и, поразмыслив, сделал правильный вывод: – Так какая разница?..

– Да. Пока не достигнешь совершеннолетия, твоих опекунов будут подталкивать к тому, что одаренному мальчику нужно соответствующее обучение. А страх и предрассудки порой сильнее любви и привязанности. Попав же в лапы Лиги или Церкви, назад не вернешься, лордом тебе не стать. Но ты ведь разумеешь, что будет непросто?

– А разве что-то вообще дается легко?..

– Ты прав, – рассмеялся Уильям. И я навсегда запомнил тот смех – грустный и ироничный. – Но право выбирать тебе оставлю, сможешь уйти в любой момент.

Я не ушел. Ни тогда, ни потом, когда начались изнурительные тренировки и обучение. Приходилось много читать: старые справочники и учебники по теургии и гнозису, исторические труды. Изучал и математику с механикой, физику и химию, этику и теологию. Причем последнюю сразу в нескольких версиях: новую, христианскую, и древнюю, пришедшую от Туата де Дананн.

Когда же голова начинала пухнуть от знаний, Дампир гнал меня на площадку, где заставлял отжиматься и подтягиваться. Учил драться как с оружием, так и без оного. И совершенно обессилевшего принуждал медитировать, чувствовать связь с Изнанкой, учил простейшим воздействиям, обращению с артефактами.

Дни летели как секунды. Я креп, набирался знаний. В тот момент, когда смог создать свою первую печать, старый пират познакомил меня с мнимым селенитом. Почти полным аналогом обычного, с теми же свойствами, но одним-единственным отличием – татуировки, сделанные им, можно снять самостоятельно. И быстро. С помощью воли, энергии Изнанки и особой инъекции.

Для непосвященных я оставался полностью скованным недоучкой, превратился в Эбера Уилсона, сироту, стоящего на учете у Лиги, но не пожелавшего развивать умения. Соответствующие документы появились благодаря обширным связям корсара. А на самом же деле я стал искателем.

Мы путешествовали. Я, Дампир, старший подмастерье – Кэмпбелл. Появлялись то в одном городе, то в другом, посещали библиотеки и личные хранилища книг. В Ньювотере и Олдуотере, на Шельфе. Кочевали к аванпостам, чтобы проверять различные теории, ввязывались в безумные авантюры. Искали редкости, раскапывали старые тайники и могильники, посещали затонувшие суда и потерянные поселения в поисках артефактов. Проводили исследования, сражались с фоморами и туату, невообразимыми тварями океанов, портовым сбродом, выполняли маленькие и большие заказы на поиски различных древностей.

Сколько лет минуло? Сколько случилось?.. Лиам предал доверие Старика и исчез, а я выучился в Дортмудском университете, сам оброс связями, имуществом. Выполнял заказы в то время, когда Уильям понемногу самоустранялся, почти полностью переселился в лабораторию, чтобы заниматься любимым делом – исследованиями.

Так бы, возможно, и продолжалось. И я бы не думал о возвращении домой, если бы не Тени. Появились однажды и больше не отпускали, нашептывали в уши, сводили с ума, преследовали, призывая и маня обратно в Тару.

Уж что я ни делал, как ни пытался избавиться от навязчивых галлюцинаций. И по докторам ходил, и лекарства жрал пачками, пытался забыться в алкогольном угаре. Но ничего не помогало. Более того, приступы становились сильнее, сопровождались болью и периодами умопомрачения. И никто не мог сказать, что со мной происходит. Даже Дампир расписался в бессилии, применив, кажется, весь свой арсенал приборов и анализов. Лишь теургические механизмы улавливали какие-то волны, но определить природу или источник колебаний не могли. Не Тьма и не Изнанка, нечто совершенно иное.

Наверное, я долго бы блуждал в темноте неведения, понемногу сходя с ума. Но в определенный момент в руки попалась старинная книга со сказками и легендами. В одной из историй повествовалось о том, как туату принесли в дар королям людей, пришедших в мир вслед за первородными расами, особые способности. Кто-то обретал удачу в азартных играх, иные физическую мощь, третьи видели незримое для остальных. И сам Мананнан, владыка Осени, благословил те дары во имя вечной дружбы.