Стивен Эриксон - Три повести о Бочелене и Корбале Броче

Ухмылка ее стала еще свирепее. - Тут я задаю вопросы.

- Что стряслось? - спросил Эмансипор. - Я очнулся как раз за воротами. Я был... я работал. Да, работал в команде, чистил дренажную траншею. Там был такой большой камень, его хотели сдвинуть... я натужился... И - боль! В голове! Клянусь Госпожой, я даже не знаю кто я!

Из толпы послышался вздох. Затем: - Святой!

Женщина спросила: - Тебя огласил кто-то из Здраворыцарей?

- Гм, не думаю. Не помню. Может. Что сегодня за день?

Кто-то сказал из толпы: - День святого Эбара, о избранный!

- Семь месяцев! - вскрикнул Эмансипор. И проклял себя. Слишком долго. О чем он думает?

- Семь месяцев? - Женщина-Здраворыцарь подступила ближе. - СЕМЬ МЕСЯЦЕВ!?

- Я... думаю так... - заикнулся Эсапсипор. - Что нынче за год? "Идиот! Делаю всё хуже!"

- Второй Год Правления Макротуса.

- Макротуса! - возопил лакей. "Бормочущий идиот, прекрати! Немедля!" Еще одно вдохновение. Эмансипор закатил глаза, застонал и рухнул на мостовую. Крики в толпе, люди подбежали ближе.

Разговоры...

- Так это он?

- Самый первый из Святителей Славных Трудов? Сказал "семь лет", верно? Клянусь, я слышал. Семь!

Здраворыцарь зарычала: - Миф о Первосвятителе... то есть мы искали, искали и не нашли его или ее. Да этот человек - чужак. Первосвятитель не может быть чужаком.

- Но, Благая Владычица, - настаивал кто-то, - он всё рассказал верно! Первый святой, вестник грядущего! Королевские Пророчества...

- Я знаю Королевские Пророчества, гражданин! - бросила женщина. - Берегись, или я решу, что ты громко споришь в общественном месте!

Раздался звучный голос: - Что тут творится?

Женщина ответила с некоторым облегчением: - А, Инвет Суровий. Будьте так любезны, помогите разрешить ситуацию.

Мужской голос раздался ближе. - Ситуацию? Ситуации не одобряются, Сторкул Метла. Даже рыцари низшего ранга, вроде вас, должны знать!

- Я готова доказать верность каждого шага, о Чистейший из Паладинов.

- Должны и докажете, или ваши действия окажутся особенными или, Госпожа убереги, уникальными. Вы не считаете ли себя уникальной, Сторкул Метла?

Ее голос вдруг стал тихим. - Нет. Конечно нет. Чистота внутренней моей незначительности абсолютна, о Чистейший. Могу заверить...

- Что тут случилось? Кто этот бессознательный человек?

Назойливый горожанин поспешил ответить: - Первый из Святых, о Чистейший Паладин Здравия! Человек без памяти на семь последних лет!

- А почему он без сознания?

- Он ослабел от допроса Здраворыцаря. Это было... ужасно! Благословение Госпожи, что вы подоспели!

Ни возражений, ни возмущений от невезучей Сторкул Метлы; лежавший у самых ее ног Эмансипор ощутил прилив сочувствия. Быстро схлынувший. Пусть поджаривается, решил он. И открыл глаза - что немедленно было замечено. Сфокусировал взгляд на Сторкул Метле. И... снова стон, снова демонстративный обморок.

- Она сделала это снова! - прошипел горожанин.

- Извините, Сторкул Метла, - рявкнул Инвет Суровий, - но вам надлежит ожидать Рыцарского Суда в Дневном Храме Здоровья.

Еле слышный ответ: - Да, Чистейший Паладин.

Эмансипор услышал удаляющиеся шаги.

- Очнитесь, Первосвятитель, - сказал Инвет Суровий.

Идеально. Глаза Эмансипора затрепетали, открывшись. Он посмотрел ошеломленно, а затем с явной приязнью в утомленное, словно резцом вытесанное лицо рыцаря в доспехах. - Я... никогда вас раньше не видел, - пролепетал лакей. - Но вижу чистоту вашей души. Вы, должно быть, паладин. Вы, должно быть, сам Инвет Суровий.

Блеск удовлетворения появился в строгих голубых глазах. - Вы правы, Первосвятитель. Есть малоизвестное пророчество, что я должен найти вас и доставить к королю. Вы сможете встать?

Эмансипор с трудом встал. Чуть пошатнулся и был поддержан рукой в перчатке.

- Идемте, Первосвятитель Славнейших Трудов...

Колени лакея подогнулись, что заставило паладина торопливо его подхватить.

- Что такое, друг мой? - в тревоге спросил Суровий.

Не обращая внимания на растущую толпу, Эмансипор выпрямился снова и прильнул к паладину. - Это... видение, о Чистейший. Ужасающее видение!

- Поистине печально! Что вы узрели?

Эмансипор слабо приподнял голову. Нужно было что-то придумать, и побыстрее... - Для ушей Короля и никого иного!

- Ни даже для Великой Настоятельницы?

- О, да. Для нее тоже.

- Тогда нам нужно спешить. Вот, беритесь за руку...

Здраворыцарь Сторкул Метла прильнула к задней стене Дневного Храма и бессмысленно выпучила глаза. Ее окатывали волны ужаса. Она обречена. Рыцарский суд никогда не благоволит к подсудимым. Слишком часто она принимала участие в судилищах, чтобы не сознавать горькую истину; слишком хорошо помнила нутряное удовольствие, с коим вплетала свой голос в хор осуждения. Преступления против Здоровья - нет сомнений, нынче это самое серьезное обвинение, и серьезность становится только серьезнее. Нахмурившись от этой мысли, он потрясла головой, испугавшись вдруг, будто теряет рассудок.

Но, может, это к лучшему. Безумие словно кокон, сплетаемый вокруг себя за миг до приговора.

Будь проклят Инвет Суровий! Любому Здраворыцарю ясно: миф о первом святом - выдумка. Тот чужак - всего лишь хитрый ловкач, достаточно умный, чтобы извлечь выгоду из драгоценных суеверий и польстить самолюбию Суровия. Если кто и заслуживает приговора, так паладин Чистоты, топчущий город в удушающем облаке невозмутимой праведности, облаке таком густом, что лучшие горожане задыхаются.

Ах, но что сделала она сама? Разве Инвет Суровий не самочинно поставил себя во главе всех? Разве не склонен он к конформизму, не черпает уверенность в посредственности окружающих?

Посмеет ли она бросить вызов?

- Он сожрет меня живьем, - прошептала Метла. - Кого я обманываю? Он уже затачивает для меня пику на стене. Во имя Госпожи, нужно выпить! - С этим восклицанием рот ее лязгнул, закрываясь. Она огляделась, с облегчением убедившись, что рядом нет никого.

И тут тихий скрипучий голосок произнес: - Кто-то упоминал выпивку?

Голова Сторкул Метлы дернулась. Казалось, голос исходит откуда-то справа, но там никого нет. - Кто говорит? - спросила она.

- Я поймал на редкость восхитительный след.

Здраворыцарь всмотрелась и заметила небольшую, причудливо наряженную фигурку около правого сапога.

Фигурка пошевелилась. - Не узнаешь, Сторкул Метла? Да, эти одеяния мало мне подходят. "То был танцор, кружащий вихрем торжество..."

- Дурак, - ощерилась Сторкул. - Эти одежды принадлежат кукле-марионетке. Я вижу веревочки.

Фигурка пропищала: - Кукла? О! я истощился!

- Ты Порок, - сказала она. - Инеб Кашль. Почему ты еще не умер?

- О, ты не понимаешь! Я только и смог подползти к тебе! Зов твоего желания... я слышал!

- Ты ошибся...