Стивен Эриксон - Три повести о Бочелене и Корбале Броче

Эмансипор же запнулся, башмак угодил в пятно крови - он потерял равновесие и качнулся вперед, сквозь дверь, и врезался в ошеломленную служанку. Голова утонула в объемистом животе.

Она судорожно выдохнула и, пока Эмансипор падал лицом вниз, рухнула сверху - большой таз слетел с головы, масса сырой травы размером с человеческий мозг взлетела в воздух, словно ожив, и тоже шлепнулась на пол, разваливаясь и брызгая сочным мятным соусом...

... прямо под левый сапог шагнувшего вперед Инвета Суровия. Паладин поскользнулся и тяжело плюхнулся на задницу.

Застонав, Эмансипор столкнул с себя женщину и перекатился набок. Сзади, из коридора, доносились сиплые вздохи Инвета. Служанка только сейчас сумела глубоко вздохнуть, уже не так панически закатывая глаза. А откуда-то из помещения доносился до ушей Эмансипора странный механический звук, повторяющийся равнодушный ритм. Смаргивая слезы, он встал на карачки и осмотрелся.

Массивная железная конструкция - рама, зубчатые колеса и шкивы - занимала комнату, и в сердцевине ее, связанная ремнями и мягкими обручами, была фигура. Подвешенная на высоте руки над полом, конечности непрерывно сгибаются и разгибаются, словно фигура ползет по воздуху, но поймана на месте; космы волос медленно качаются в такт разнообразным тянущим, толкающим и крутящим усилиям.

Механизм был столь велик, что не давал подойти близко к повисшей в середине фигуре. Король Макротус - а кто еще это мог быть? - висел спиной к входу и не слышал произошедшего столкновения. Он упражнялся бесконечно, усердно - не человек, а вечное движение.

Инвет Суровий шатался, проходя в дверь; лицо его исчертили полоски крови из сломанного носа. Он сплюнул, полные боли глаза уставились на всё ещё сидящую на полу служанку. - Шлюхино отродье! Пагуба цивилизации! Я осужу тебя здесь и сейчас!

Король Макротус не отреагировал на его рев - рука ритмично поднимается, противоположная нога опускается - он казался ужасно худым и до странности дряблым, словно кожа потеряла эластичность.

Эмансипор встал. - Паладин Чистоты, это случайность!

- Случайности суть знаки слабости! - Инвет Суровий, насколько мог видеть лакей, стал сгустком слепой пламенной ярости.

- Следите за языком! - рявкнул Эмансипор.

Здоровяк развернулся, алая челюсть отвисла.

С бешено колотящимся сердцем Эмансипор выставил вперед палец, обвиняя. - Вы приговорите всех Святых Славных Трудов, Паладин? Всех до одного? Разве они не жертвы случайностей? Осмелитесь карать мой народ?! Перед ликом самого возлюбленного короля?!

Инвет сделал шаг назад. - Нет, конечно! - Глаза метнулись к Макротусу в упряжи, потом снова к Эмансипору. - Но она всего лишь баба...

- Служащая самому королю! - подчеркнул Эмансипор. - Более того, она ранена... исполняя... - добавил он с внезапным вдохновением, - свершая славный труд! - Лакей возложил руку на трясущуюся женскую голову. - Теперь и она Святая!

- Таковое провозглашение, - сказал Паладин, - должен утвердить Здраворыцарь...

- Да, никто иной как вы, Инвет Суровий. Король Макротус станет свидетелем колебаний?

- Нет! Сим провозглашаю женщину Святой Славных Трудов!

Эмансипор помог женщине встать. Прильнув к уху, шепнул: - Иди отсюда, милая. Быстрее!

Она поклонилась, подобрала таз и поспешила прочь.

Эмансипор нашел в кармане платок и передал Паладину, дождался, пока Инвет вытрет лицо, проводя тряпицей по носу - снова и снова, и снова. И еще, назад и вперед - глаза вдруг заблестели, став алчными. Лакея медленно затопляло потрясение. Платок... Пыльца д"байанга... о боги... - Паладин... Король, кажется, не склонен...

- Как всегда, - произнес Инвет Суровий непривычно мягким голосом. - О да. Слишком занят. Упражняется. Упражняется. Вверх-вниз и вверх-вниз, упражнение! Мы слишком задержались. Летаргия - грех. Давай уйдем. - Он снова поднес платок к носу. - Упражнение. Пора патрулировать улицы. Все сразу, да. Дотемна. Я смогу. Ты не веришь? Я тебе покажу!

Паладин выкатился из комнаты.

И Эмансипор оказался наедине.

С королем Макротусом. А тот упражнялся и упражнялся.

- Одежда слишком тесная, - пожаловался Инеб Кашль.

- Ты малость раздобрел, - заметил Бочелен. - Вот, друг, выпей немного вина.

- Да, отлично. Выпью. Но я чувствую себя... ограниченным.

Рядом вышагивала Сторкул Метла, женщина, сражающаяся сама с собой. Инеб был разочарован, что она все еще сопротивляется сладостному зову этих чудесных веществ. В очередной раз глотнув из бутылки, демон почти прижался к Бочелену. - Заклинатель, - шепнул он. - О да, знаю кто ты. Ты и ворона, кружащая над головой. Некроманты! Расскажи, что вы тут делаете?

Бочелен оглянулся на Здраворыцаря, потом обратил все внимание на демона. Погладил острую бороду. - Ах, сейчас это выглядит загадкой?

- Упомянутый тобою лакей. Он ведь в городе? Закупает припасы для вашего путешествия? Возможно, не только это. - Инеб снова улыбнулся. - Я умею вынюхивать заговоры, о да.

- А теперь? Но я хотел спросить, где твои приятели-демоны?

- Подозреваю, в каком-нибудь переулке. Кроме Давай Еще - она пропала.

- Давай Еще?

- Демонесса Похоти.

- Пропала? Давно ли, Инеб Кашль?

- Примерно со времени внезапной кончины Некротуса.

- Насколько скоро после принятия венца король Макротус объявил о запретах?

- Одежда меня душит!

Бочелен склонился. - Позволь расстегнуть эти пуговки - о, они только для вида. Ясно. Ну что, срезать одежду?

- Нет. Лучше еще глоток. Да. Отлично. Запреты? Примерно через неделю, и еще раньше он начал ... готовить путь. Превращая культ Госпожи Благодеяний в местную религию. Если подумать... этот акт предвещал всё последовавшее. Новонабранная армия благочестивых, право полиции следить за поведением любого гражданина Чудно. Клянусь Бездной, нужно было предвидеть! - Дернув воротник, Инеб Кашль метнул взгляд на Сторкул Метлу и прильнул к заклинателю. - Вы что-то планируете, да? Ну? Скажи!

- Я задумал изъять у твоей спутницы некое количество крови.

Демон выпучил глазки на волшебника, облизал губы. - Ох. Сколь... сколь много крови ты имеешь в виду?

Бочелен изучал бутылочку с китовой спермой. - Ну, это зависит от чистоты.

- Ага, понимаю. Она должна быть чистой. Думаю, Бочелен, ее кровь поистине чиста. Значит... речь идет о смертельном изъятии?

Брови заклинателя взлетели. Он поднял бутылочку и уставился на густой осадок, попытался его растрясти. - Трудно сказать, увы... О, гляди, они еще живы - как такое может быть? Я уже не уверен, что сперма принадлежит киту. Нет, вовсе нет. Забавно.

- Когда ты планируешь ее попросить?

На аскетичном лице волшебника отразилось недоумение. - Попросить? Ну, я и не думал просить.

- А кровь, - сказал Инеб, напряженно вставая на корточки, - что ты намерен с ней делать?