Шеннон Чакраборти - Золотая империя [litres]

– А моя цена? – встрял Аэшма.

Манижа протянула ему нож, еще влажный от крови Нари.

– Считай, что наш договор выполнен. Я хочу, чтобы мои враги были уничтожены. Те, что на озере. Те, что в городе. Те, что во дворце. Пусть это коснется любого, кто посмеет восстать против меня.

Нари двинулась вперед прежде, чем ее мать закончила выдвигать свои кровопролитные требования. Комната в Великом храме… она знала эту комнату и знала, что в ней хранится. Нари костьми ляжет, но не позволит ифриту проникнуть туда…

Аэшма ударил окровавленным ножом по цепям, которые держал, а затем повернулся к ней со злобной ухмылкой:

– Бану Гюльбахар э-Нахид… может, остановишься?

Связь Нари с магией дворца порвалась.

Нари почувствовала себя странно дезориентированной, словно она выпила целый графин вина, ее разум затуманился, а тело отяжелело. Она зашаталась на ногах и протянула руку, опираясь на парапет.

– Что… – Язык ее не слушался. – Что ты сейчас сказал?

Аэшма колотил ножом по цепям, как кузнечным молотом, и искры летели во все стороны.

– Твое настоящее имя, – ответил он. Кровь стекала из ножа, заливая звенья цепи, – крови было гораздо больше, чем могло натечь из одной царапины. С каждой брызнувшей каплей Нари чувствовала, как слабеет, будто кровь выкачивали у нее прямо из вен. – Бедная девочка. Чем меньше народу знают твое истинное имя, тем больше в нем силы. Имя, которое знает только одна живая душа и даже не его хозяйка? О, сколько в нем магии…

Он натянул цепи.

– Я ковал их неделями, повторяя твое имя: «Гюльбахар! Гюльбахар!» Добавляя все то, что вы, дэвабадцы, так зацикленные на своем городе, не умеете прятать. Щетка с волоском… отрез шелка с простыней твоего брачного ложа… благовония, к которым ты прикасалась в молитве… мне лишь нужна была последняя пряность, – добавил он, усмехнувшись, и отбросил окровавленный нож.

Гюльбахар. Гюльбахар . Нари казалось, словно ее окунули в царство грез, где со всех сторон ей шептали это имя на все голоса.

Гюльбахар, дописывай прописи!

Гюльбахар, какое странное, чужеземное имя. Что за мать назовет так…

Гюль, родная… иди прямо вперед. Видишь, где Нил?

Она смутно отдавала себе отчет в том, что на нее движется ифрит. Нари попыталась сопротивляться, но движения давались ей с трудом, а потом вокруг обвились цепи, лишив и всех остальных чувств.

У Нари подкосились ноги, и она тяжело упала на холодный камень. Туман в ее голове клонил ее в сон, и полуприкрытые веки затрепетали.

Вдруг рядом оказалась Манижа, но она расплывалась перед глазами.

– Кольцо с печатью – мое. – Она схватила Нари за руку, но только зашипела от боли.

Голос Аэшмы мгновенно стал серьезным:

– Ты не можешь его снять?

Ее мать предприняла еще одну попытку, и теперь даже Нари почувствовала жар, когда ее мать коснулась латунной оправы.

Манижа дернула ее руку куда-то в сторону.

– Нет. Попробуй сам.

Аэшма больно вывернул Нари пальцы, но усилия ифрита тоже не увенчались успехом.

– Магия крови, – мрачно протянул он. – Ты замарана ею так же, как и мы.

– Что значит замарана? Она должна использовать эту печать, чтобы освободить нас от проклятия Сулеймана! – Визареш был в ярости. – Именно это ты нам обещала! Почему мы… что за клинок у тебя на поясе?

Манижа отвечала осторожно:

– Нари прибыла с ним. Ты знаешь, что это за клинок?

– Конечно, знаю! Это…

– Для отвода глаз, – грубо вмешался Аэшма. – Мне нет дела, даже если это нож самого Создателя. Не об этом сейчас разговор. Манижа, ты знала мою цену, и в нее входила не только твоя дочь. Но в первую очередь освобождение от проклятия Сулеймана.

– Аэшма… – прошипел Визареш. – Нам пора уходить.

– Так идите, – отрезала Манижа. – Забирайте ее вместе с кольцом. Вы ведь такие умные, не так ли? – съязвила она. – Вот и изыщите способ сделать ее своей рабыней и вернуть себе свои силы.

– Мы так не договаривались!

– Условия изменились. Уходите. Мне еще нужно уничтожить армию.

Аэшма выругался.

– Малодушные, лживые отравители крови. Такие же ненадежные эгоисты, как и ваши предки.

Нари увидела, как поднялась в воздух его булава.

А потом опустилась, и больше она ничего не видела.

Али стоял на носу маленького корабля, на котором они с Физой впервые вышли в море, – последнего, который они вытащили из пучины. Пришлось попотеть, так как он остался во владениях Тиамат, но в конечном итоге матери хаоса пришелся по душе дерзкий план, задуманный Али.

Это полная чушь, и почти наверняка приведет к множеству смертей.

Я благословляю тебя.

И вот Али снова был здесь, в Дэвабаде, хотя и намного раньше, чем он предполагал первоначально.

Прошу, будь осторожна, друг мой. Али и не подозревал, что способен испытывать такой страх до момента, когда Джамшид с Физой прилетели на полумертвом симурге с вестью не только о том, что его брата и сестру казнят через три дня, но и что его любимая женщина возвращается в Дэвабад одна, верхом на шеду, в придачу с волшебным ледяным кинжалом, который дали ей пери, чтобы убить Афшина.

Нари надеялась, что они подоспеют вовремя.

И это меня она называет безрассудным…

– Все корабли прошли? – тихо спросил Али у Физы. Он старался без необходимости не повышать голос в присутствии посторонних, понимая, что уже одна его внешность вызывала беспокойство.

Физа, благослови ее Всевышний, больше не находила в его преображении ничего сверхъестественного и относилась к нему со своей обычной грубой прямотой.

– Да, ваша водянистость, – сказала она, отвесив ироничный поклон. – Боже… я до сих пор не понимаю, почему мы должны плыть на самой унылой, самой крошечной лодке. Вокруг сотня разных кораблей – кораблей, сделанных из кости, кораблей, которых никто не видел уже тысячу лет, – а мы застряли на разваливающейся фелуке. Ты же понимаешь, какая это пытка для моряка?

Али поднял руку, успокаивая озеро. Хотя ногами он стоял на твердой палубе, чувствовал он себя точно под водой, как будто его подталкивает и подбрасывает невидимое течение.

– Весь наш план зиждется на магии маридов, – сказал он. – А никакой магии маридов не будет, если Афшин заметит меня на красивом костяном корабле и убьет.

– Для начала ему нужно разобраться с двумя новыми Нахидами и целой армией. Ты и впрямь думаешь, что он так на тебе зациклен?

Али задумался. Он не считал себя высокомерным, но вся их с Дараявахаушем история наталкивала на мысль, что Али вполне мог занимать первое место в списке смертных врагов Афшина.

– Я думаю, что мое убийство доставило бы ему огромное удовольствие.

– Принц! – Ваджед пересек палубу, направляясь к ним. – Все корабли успешно прошли. Ты готов вывести нас к берегу?