Шеннон Чакраборти - Золотая империя [litres]

Манижа поймала ее взгляд, подняла одну руку и стянула с нее черную перчатку.

На пальце сверкнуло изумрудное кольцо.

Я не могу ее ослушаться. Я не могу пойти против нее .

Нет, этого не может быть. Этого не может быть. Нари в панике схватила Дару за руки, оторвала их от своих ног и принялась оглядывать его пальцы.

Его кольцо исчезло.

– Нет, – прошептала она. – О, Дара, нет…

Но в его несчастных, влажных зеленых глазах Нари прочла ужасную, невозможную правду.

Он переплел свои пальцы с ее, прижимая их к своему лицу.

– Мне так жаль. Так жаль…

Его кожа обжигала костяшки ее пальцев. Дара все еще стоял перед ней на коленях, словно она была королевой или богиней, которую он пришел просить о заступничестве.

Нари снова перевела взгляд на мать. На свою мать .

– Ты поработила его, – сказала она полушепотом, не отваживаясь произносить настолько отвратительные слова громче.

– Я спасла его. Он бы умер от отравления железом после провальной попытки переворота, если бы я не нашла способ сохранить ему жизнь. И я связала его со своей. Я пожертвовала собственной кровью, останками наших предков…

– Сама или с помощью ифритов? – Глаза Манижи вспыхнули, но ее гнев теперь не шел ни в какое сравнение с гневом Нари. – Называй это как хочешь, факт остается фактом: ты поработила его. Своего собственного Афшина. С помощью магии крови. Магии ифритов . – Нари трясло. – Он провел четырнадцать веков у них в плену, а ты – его Нахида – снова украла его свободу. Будь ты проклята Создателем, – выпалила она, не находя других слов. Колкие замечания и сарказм были здесь неуместны. Такое возмутительное издевательство над ролью их семьи, над отношениями между Нахидами и Афшинами, казалось Нари невозможным.

– Он нарушил свои клятвы, – сказала Манижа в свое оправдание. – Его верность начинала вызывать сомнения. Я укрепила его в ней взаимовыгодным для нас обоих образом.

– Взаимовыгодным для вас обоих… – слабым голосом повторила Нари. – Ради всего святого, о чем ты говоришь?

– В этой… форме. – От Нари не укрылось, как Манижа избегает слова «раб». – Дара еще более могуществен, чем прежде. Он может ровнять с землей города и стирать с лица земли целые армии, – она с искренней теплотой улыбнулась Даре, который все еще рыдал, уткнувшись в ладони Нари. – И потом, так ему будет легче. Он уже столько пережил, его сердце попросту не выдержит того, что требует эта последняя война. Когда мы наконец победим и сможем наслаждаться миром, я освобожу его. Он поймет.

Нари уставилась на своего искалеченного Афшина. Так вот почему пери послали ее убить Дару – вот какой поступок подтолкнул их к краю пропасти. Поступок Манижи , за который будет расплачиваться Дара.

Но напоминание о сделке заставило мысли Нари повернуть в другую сторону.

– И что же ты пообещала ифритам за такую помощь? – спросила она. – Души казненных тобою дэвов? Или что-то еще?

Взгляд ее матери помрачнел.

– То, с чем я предпочла бы не расставаться. И мне не придется, если ты будешь рядом со мной.

– Прислушайся к ней. – Дара произнес эти слова пораженческим тоном, с болезненным сожалением, но все-таки произнес. – Нари, пожалуйста… ты же не хочешь этого, – добавил он, прижимая ее пальцы к рваной полоске огненного света, проступающей над его виском. – Сдайся. Тебе не победить ее. Так будет проще.

Нари на мгновение позволила себе обхватить лицо Дары ладонями, отведя в сторону прядь его волос. Ни за что в жизни, даже в минуты глубочайшего гнева, она не желала ему такой судьбы.

– Афшин, – проговорила она. – Ты всегда недооценивал меня.

– Нари…

Но она уже отошла в сторону. Дальнейшее касалось Нари и ее матери.

– Помнишь, что ты сказала мне на крыше? – спросила Нари. – О том, что знаешь, как Гасан манипулировал мной? О том, насколько мы с тобой похожи? – Манижа бросила на нее недоверчивый взгляд, и Нари продолжила: – Ты была права. Ты была абсолютно права. И за это мне очень жаль. Мне жаль, что мы с тобой не родились в мирное время, где мы могли бы жить все вместе и не знать никаких забот. Где ты могла бы признать нас с Джамшидом как своих родных детей и обучить наукам Нахид. Я искренне скорблю об отношениях, которые могли бы у нас сложиться.

Манижа насторожилась.

– Прошу, обдумай как следует то, что собираешься сейчас сказать, дочь моя. У тебя не будет другого шанса.

Нари собралась с духом и потянулась к своей магии.

– Гасан не сломил меня. – «Хотя, очевидно, надломил тебя», – хотелось добавить ей. – Не сломишь и ты. Я никогда не сдамся тебе на милость. Я лучше умру, чем увижу тебя с печатью Сулеймана.

Лицо Манижи омрачилось неподдельной печалью.

– Силой духа ты пошла в своего отца, – тихо сказала она. – Он тоже погиб из-за этого. – Она повернулась к Даре: – Сейчас же сорви это кольцо с ее пальца.

Нари даже не успела отреагировать на слова о своем отце, как Дара поднялся на нетвердых ногах и сделал неуклюжий шаг вперед.

Она попятилась, быстро оценивая свои шансы. Кольцо с печатью и дворцовая магия по-прежнему были при ней, но Мишмиш был тяжело ранен, а кинжал пери оставался у Манижи. Будь она умнее, использовала бы дворцовую магию, чтобы убрать Дару с дороги, но глядя на то, как он усиленно пытается противостоять рабскому проклятию, даже сейчас, когда с его кожи уже сыпался пепел…

Ты прилетела сюда, чтобы убить его. Ты заключила сделку, чтобы убить его .

– Афшин… – предупредила Манижа, когда Дара закряхтел. – Я могу перефразировать желание так, чтобы ты отрубил ей руку целиком, если снять одно кольцо для тебя слишком проблематично.

Со стоном Дара бросился к ней. Нари призвала помощь дворцовой магии…

Запястье Дары насквозь пронзила стрела.

Дара ахнул, когда вслед за первой еще две стрелы поразили его в руку и в грудь, отбросив его назад.

– Ты ошиблась, мама, – сказала Нари. – Я здесь не одна.

Через садовую ограду перелетел Джамшид.

С огромным луком в руке, на полумертвом летучем симурге, ее брат являл собой пугающее зрелище, но Нари никогда еще не была так счастлива видеть его.

Она не стала терять ни секунды: воспользовавшись замешательством Манижи и Дары, она проскользнула мимо раненого Афшина и бросилась сквозь горящие деревья, к Мишмишу. Одно его крыло было изодрано в клочья, глубокий порез на боку обнажал кость. Нари прижала ладони к окровавленному меху, исцеляя его раны. Рваный порез исчез, крыло снова затянулось.

Джамшид приземлился, и смрад от полумертвого симурга ударил в нос.

– Нари! – Он спрыгнул с зачарованной жар-птицы и бросился к ней. – Ты в порядке?

Нари помахала рукой перед лицом, закашлявшись дымом.