Виктория Форестер - Девочка, которая умела летать [litres]

На кухне, глядя на оторопевшего Джо, Бетти осерчала: на вечер была запланирована встреча женского комитета, так что непозволительно было считать ворон. Она живо выскочила на порог:

– Мистер Макклауд, обед на столе.

Но Джо так и не сдвинулся с места, и, проследив за его взглядом, Бетти увидела, на что он смотрит. Загородившись ладонью от солнца, Бетти просеменила к Джо и стала смотреть с тем же немым упованием.

Поначалу это была всего лишь чёрная точка, затем она выросла до размеров птицы, а затем увеличилась ещё, и нельзя было уже ошибиться – их девочка возвращается домой.

Из поднебесья знакомые очертания деревьев, рек и ферм радовали глаз и наполняли сердце Пайпер покоем. Наконец-то она возвращалась домой. Всё было точно таким, как и до её отъезда, да и как до её рождения. Словно с того момента, как доктор Хуллиган забрала её в своём вертолёте, не прошло ни минутки, и даже мама с папой стояли на том самом месте, где она видела их в последний раз.

Осторожно спикировав, Пайпер поставила ноги на землю на краю двора, и неожиданно ей сделалось не по себе. Не будут ли папа с мамой досадовать, что она летает? Вдруг ей устроят нагоняй и отошлют в спальню? Может, они и не скучали по ней вовсе и не желали её возвращения? То, как замерли с пустыми лицами Бетти и Джо, никак не помогало развеять её тревогу.

– Я дома, – проговорила Пайпер наконец, ковыряя ногой в пыли.

Бетти кивнула.

– Небось и сами это видим.

Путь домой был ужасно долгим, и большую его часть Пайпер репетировала, что сказать по прибытии. Глубоко вздохнув для храбрости, она быстро начала:

– Видите ли, такие дела, я летаю, и мне это нравится, и я не стану прекращать. И мне очень жаль, коли вам это не по нутру. Но беда в том, что ничего на свете не близко мне так, как полёты. – Пайпер замолчала и сделала ещё один глубокий вдох перед самой сложной частью. – Так что я не хочу больше прятаться и сбегать втихомолку на задний двор. Даже если вам это не нравится, я не стану больше врать и летать втихаря. И… вот и всё, что я хотела сказать.

Бетти шмыгнула носом.

– Что ж, мы с твоим папой тоже не станем тебе врать, не по душе нам эти твои полёты. Не дело это малышне слоняться эдак в небе, – Бетти, казалось, готова была выдать очередную нотацию о вреде полётов и лишь усилием воли умудрилась сдержаться. – Но у нас было куда как довольно времени подумать, и мы порешили, что, покуда ты делаешь свою работу и ведёшь себя так, как Господу нашему угодно, мы примем тебя такой, какой Он тебя создал.

На веку Бетти и Джо, как и на веку их родителей и прародителей, колено за коленом, насколько помнили себя в округе Лоуленд, всё шло одним чередом. Но сегодня Бетти и Джо сделали первый осторожный шажок к чему-то новому.

Это было поистине нечто из ряда вон выходящее, и кто, как не Пайпер, мог оценить их невероятное самоотречение.

Бросившись вперёд, она упала в мамины и папины объятия.

– Мам, я так по тебе скучала! Папа, смотри, вот у меня твоя птичка! – Бетти и Джо крепко сжимали свою дочь.

В тот день Бетти пропустила заседание женского комитета, а Джо после обеда не вернулся в поле. Вместо этого Бетти и Джо сели, а Пайпер принялась говорить и поведала им всё о своих приключениях. Она рассказала им почти всё, а они слушали с удивлением и страхом и были рады тому, что их девочка вернулась к ним живая и здоровая. Ни разочку Бетти не отчитала Пайпер за то, что та болтает без умолку, так благодарны они были, что в доме снова звенит её голосок. Пайпер проговорила до самого вечера, а Бетти приготовила на ужин жареную курицу и свой хвалёный яблочный пирог, хотя это было и не воскресенье.

– Я всегда это знала. Эти Макклауды сумасброды, на которых невозможно положиться, – заявила Милли Мэй Миллер на встрече женского комитета, где отсутствие Бетти не осталось незамеченным. Это был единственный раз за тридцать лет, что прошли со времени, как Бетти вступила в комитет, когда она пропустила заседание. – Не могу сказать, что я удивлена.

А через неделю после возвращения Пайпер в округ Лоуленд, чтобы присоединиться к общине, потихоньку приехал ещё один человек. Джо и Бетти всегда хотели, чтобы дом их был полон малышнёй, а к тому же мужчине свойственно мечтать о сыне, так что они приняли в свой дом Конрада с распростёртыми объятиями. Конрад оказался не таким, каким Джо ожидал бы видеть своего сына. Однако Джо и Бетти начали входить во вкус непривычных для обычной жизни фермы вещей.

На том, чтобы Конрад приехал пожить, настояла Пайпер, сам же он был крайне сдержан. Но вот Кон-рад наконец прибыл, и Пайпер радостно показывала ему ферму.

– Вот твоя спальня, – Пайпер затащила Конрада в маленькую и довольно невзрачную комнату рядом с той, где спала она сама. – Ну-ка погляди! – Она распахнула старую раму: окно выходило на зелёные поля. – У тебя самолучший вид на рассвет. Мама постелила на постель новое лоскутное одеяло, а папа сделал для тебя этот стол, потому что я сказала, как ты любишь сидеть и размышлять.

Комната была простая и непритязательная, но тем сильнее удивил Конрада неожиданный прилив признательности и благодарности. Его родители давали ему всё самое лучшее, но у него оставалось чувство, будто всё это – бесполезное барахло. Бетти и Джо дали ему сущую ерунду, но каждый предмет был выбран с таким вниманием и заботой, что у него защемило сердце при виде их щедрости. С той минуты, когда он ступил на землю фермы, они с чистыми сердцами раскрыли перед ним, совершенным незнакомцем, и свой дом, и свои объятия. Что за контраст! Ведь лишь угрозой публичного скандала Конрад сумел добиться, чтобы отец просто подошёл к телефону. И тогда сенатор Харрингтон был более чем не в духе.

– Что такое, Конрад? У меня нет времени на подобные фокусы, – отрезал он, когда Конрад позвонил ему из кабинета доктора Хуллиган.

– Этот звонок – жест вежливости, отец. Я буду рад обратиться прямиком в прессу, – парировал Конрад.

Сенатор Харрингтон смирил гнев и сумел придать своему тону вежливость.

– Я тебя слушаю.

– Мы взяли университет в свои руки. Доктор Хуллиган больше им не управляет. Я собираюсь предать гласности то, что здесь происходило, и у меня есть документация, доказывающая, что ты не только знал об этом, но и полностью поддерживал. По моим самым сдержанным оценкам число законов, нарушенных доктором Хуллиган, доходит до двадцати. И включает убийство.

– Убийство? – вот теперь сенатор сфокусировал на сыне всё своё внимание.

– И ты подстрекал и оказывал пособничество доктору Хуллиган, что делает тебя соучастником преступления. – Конрад знал, что это запросто может привести к краху всей семьи. Ледяное молчание отца на другом конце провода лишь подтверждало весомость угрозы.