Майкл Суэнвик - Мать железного дракона

Кошка молчала.

— Увы мне, я обладала проблеском индивидуальности, которая выражалась в том, чего до меня не было ни у кого, — в чувстве юмора. Шутила напропалую. «Потяни за палец»? Мое изобретение. Никто, конечно, не смеялся. Балдуин подслушал, как удивленные товарищи судачат о моем странном поведении, и отвел меня в сторонку. «Думаю, — сказал он под конец, — творению моему нужно что-нибудь эдакое, что придало бы ему непредсказуемости. Самую малость сместило баланс». Голос у него был такой теплый, всеохватный. Под его взглядом я была беззащитна. «Сумеешь?» — «Владыка Делатель, — сказала я, — что же я могу улучшить в твоем творении?» — «Я в тебя верю», — ответил он. Представь себе, насколько мне это польстило. Несколько миллионов лет я ничего не делала — просто сидела и думала. И вот пришла мне презабавнейшая идейка. Я бы подскочила и прищелкнула каблуками, будь у меня каблуки, а у всего сущего — гравитационные постоянные. Дождавшись нужной последовательности, я внесла свое малюсенькое презабавное изменение и стала ждать заслуженной награды. Но Балдуина мое изобретение не позабавило. Когда он увидел, что́ я сотворила, глаза его гневно вспыхнули и запылало сразу несколько континентов. Он немедля приговорил меня к худшему наказанию, какое только можно измыслить. Один за другим мои земляки исчезали, словно затухающие искры, и только я была обречена на вечную жизнь.

— Не очень-то похоже на наказание.

— Я тоже так подумала — и думала еще где-то миллиард лет.

Женщина сняла очки, прищурилась, плюнула и принялась тереть стекла большими пальцами. Воспользовавшись этой заминкой, Кошка достала из-за воротника камень с дыркой и поднесла к глазу.

На месте неприметной соседки чернел мазок беззвездной ночи. Он горел холодом, зиял дырой в ничто. Края его бесшумно хлопали, будто на неслышном ветру. То, что было головой, повернулось к Кошке. Выплывшие из ниоткуда полумесяцы сложились в щербатую зубастую и безглазую ухмылку.

Камень выпал у Кошки из пальцев. И снова перед ней сидела совершенно ничем не примечательная женщина.

Голос у несущества был тихий и нежный. Будто она рассказывала ребенку сказку на ночь.

— Вот какую судьбу предрек мне Балдуин: неустанно бродить по миру, который я слишком хорошо знаю, до самого конца всего сущего. Но вот в чем шутка. Он мог бы уничтожить мою работу, но не стал этого делать. Долго размышляла я над этой загадкой и пришла к выводу: Балдуин хотел, чтобы все сложилось именно так, а не иначе. Но зачем же тогда меня наказывать? Затем, что он мог. Он жесток, этот Балдуин. Не совершай ошибки — помни об этом его свойстве. — От женщины повеяло холодом, хотя в автобусе было душно и жарко; Кошка поймала себя на том, что сидит, уставившись на носки своих ботинок, лишь бы только снова ненароком не увидеть ту ухмылку. — Ты же хочешь знать, зачем я все это тебе говорю, правда?

Кошка заставила себя поднять взгляд:

— Я… Да, мэм. Если вам не сложно.

— Потому что, дитя, его смрад покрывает тебя с головы до пят. Я почуяла бы его за полмира. Будь осторожна, маленькая мошка-однодневка, ибо Балдуин коварен и неумолим, а хитроумные его пути выше нашего понимания. — Она перегнулась через сиденье Кошки и дернула за шнур. — Сойду здесь.

Автобус притормозил и остановился.

— Но там ничего нет.

— Я надолго не задержусь.

Она встала и направилась к выходу.

— Постойте! — крикнула ей вдогонку Кошка. — Мне нужно знать: за что вас наказали? Что такого вы сделали?

Неприметная женщина повернулась и сказала:

— Когда я создавала высшие формы жизни, то разделила их на мужские и женские.

На мгновение вся вселенная, взметнувшись, сложилась в единую сверхплотную сущность в форме женщины, так что, кроме нее, остались лишь Кошка и ребенок, которого та прижимала к себе. Во тьме звезды и галактики взрывались, прогорали дотла, рассеивались в ничто. А потом женщина снова предстала в своем смертном обличье.

— Мои шутки никогда не были тонкими, — сказала она, вздернув уголок рта.

Когда автобус прибыл на конечную, уже рассвело. Кошка с Эсме сошли. На вокзале было пусто, цветочная лавка и сувенирные магазинчики еще не открылись. Почуяв аромат свежего кофе, Кошка вышла на улицу и увидела дешевую кафешку с неухоженной соломенной крышей, на которой пробивался зеленый мох. Позади высился древний город-крепость Каркассон.

В небе над ним парили гиппогрифы, на парапетах реяли знамена. На канале у подножия городской стены стояли пришвартованные баржи и парусники. Где-то во время долгой автобусной поездки жара спала, и теперь в воздухе чувствовалось легчайшее дыхание осени.

При виде такой картины Эсме захлопала в ладоши и закричала:

— Смотри! А можно забраться на стены?

— Да. Чуть позже. Заберемся, честное слово.

Кошка знала о Каркассоне лишь одно: тут располагается головной офис «Заговорщиков». Так что она купила местную газету и принялась внимательно изучать ее, сидя за уличным столиком, уплетая круассаны и попивая café crème [86]. Новости были тягомотные и ничем не примечательные, но среди объявлений о работе попалась вакансия секретаря-машиниста в «Заговорщиках». Задумчиво потягивая остатки кофе, Кошка решила, что…

Какие-то булькающие звуки заставили ее оторваться от газеты.

— Эсме, кончай пускать пузыри в молоко.

— Но мне соломинку дали.

— Все равно — прекращай.

— А я уже допила. Можно голубей погонять?

— Можно, только не мешай другим завтракать.

…не помешает взглянуть одним глазком на своих преследователей. И выяснить, насколько хорошо их финансируют и насколько эффективно функционирует эта организация.

Но больше всего ей хотелось собственными глазами увидеть хотя бы одного из тех подонков, которые загубили ей жизнь. Пусть бы и для того, чтобы было кого ненавидеть лично.

Кошка сняла дешевую комнату в «Отель де ля Гар» [87]и уже собралась было идти устраиваться на работу, но тут Хелен сказала:

— В таких-то одежках?

— А что не так с моей одеждой?

— Святая невинность. Однажды на телевидении меня ненадолго не то чтобы внесли в черный список, но уж точно сделали персоной нон грата. Чтобы прокормиться, пришлось взять одну театральную халтурку и рулить летними гастролями на задворках Коннектикута. Длинная история — не будем вдаваться в подробности. Но там я имела дело с актерами, потуги которых только с очень большой натяжкой можно назвать игрой, и поняла, что правильный костюм зачастую рассказывает зрителям о персонаже все, что нужно. Ты в жизни не работала в офисе. Но можно хотя бы выглядеть соответственно.

И вот, хорошенько вздремнув и пообедав, Кошка отправилась в салон, сделала себе стрижку, покрасилась и завилась. Более обстоятельную маскировку она сочла избыточной для быстрой рекогносцировки. Потом настал черед одежды.