Майкл Суэнвик - Мать железного дракона

— Серебряный — это я понимаю, серебро хорошо действует против волшебства. Но серп — зачем мне серп?

Когда Ворон ей объяснила, Кошка громко расхохоталась.

Когда Эсме проснулась в более благожелательном расположении духа, ее засадили мастерить картинки из клея и макарон, а Кошка с Ворон заказали пиццу. Потом девчонка залипла в телевизор, и Ворон сказала:

— Что-то засиделась я дома.

— День-то был долгий.

Ворон, сидя на полу, подбросила ключи от машины, а поймала их, уже стоя на ногах.

— Мы с тобой идем в поход по кабакам. Вперед. Я уже сто лет никого не растлевала — боюсь, заржавею совсем.

— А с Эсме как же?

— Эсме уже миллион лет. Одну ночь сможет сама за собой присмотреть. Эй, Эсме, что, если мы тебя оставим одну на весь вечер и разрешим есть и пить все, что найдешь в мини-холодильнике, только не алкогольное, смотреть телик и не ложиться допоздна? Что скажешь?

— Думаю, — торжественно ответила Эсме, — я скажу: «Да, будьте так любезны».

Первый кабак назывался «Джинн с тоником». Кошка и Ворон, словно в пику, заказали себе по мохито. В пустом баре торчал одинокий рыжий гном. Он пил так медленно и с таким унылым видом, что было совершенно очевидно: со своей жизнью ему больше делать нечего.

— А когда начнет становиться весело? — поинтересовалась Кошка.

— Вечер только начался, — отозвалась Ворон. — Еще пара-тройка кабаков — вольем в тебя выпивки побольше, твои планки сами собою сползут, и тебе начнет нравиться.

— Охо-хо.

Второй бар назывался «Логово Калки» [128]. Там они переключились на пина-коладу и поболтали с парочкой коммивояжеров, которые торговали грезами. Выяснилось, что с этим бизнесом связано много всего такого, о чем обычные потребители и не подозревают. Такого, о чем Кошка, как оказалось, предпочла бы не знать. Коммивояжеры заплатили за их коктейли, Кошка с Ворон отправились в дамскую комнату и не вернулись оттуда.

Потом было «Гнездышко Мары» [129], куда пускали только женщин. Кентаврица за стойкой бесплатно смешала Кошке «кловер-клаб».

— Как так вышло, что я тут единственный мужик? — спросила Ворон.

— Допивай и уходи, — нахмурившись, велела барменша.

Ворон вытянула руку с бокалом «розовой леди» и вылила коктейль на пол. Кентаврица вышла из-за стойки, подняла Ворон над головой, а Кошку вытолкала через дверь на парковку. Там она поставила трикстера на землю, негодующе фыркнула, взмахнула хвостом и повернулась к ним обеим спиной. Почти то же самое произошло в «Гарцующем пони» [130]: Ворон, напустив на себя самый что ни на есть мужицкий вид, напропалую флиртовала с мускулистым молодым феем, пока тот совсем не распалился, а потом, подвывая от смеха, показала ему грудь. В тот раз Кошка успела вытащить подругу на улицу прежде, чем до них добрался вышибала.

— Сплошные неприятности от тебя, — удивлялась Кошка, пока Джилл везла их к следующему кабаку. — Тот парень точно собирался тебе врезать.

— Я же говорила, еще не вечер — будет веселее.

В «Тихом мужчине» было громко, темно и многолюдно [131]. Играла музыка, срок годности которой истек десятилетия назад, над небольшим танцполом висел диско-шар.

— Я мыслей своих не слышу! — прокричала Кошка.

— Так и не думай ни о чем!

Ворон ухватила ее за запястье и вытащила на танцпол. Сначала они отплясывали друг с другом, потом с незнакомцами. Когда вернулись за столик, с ними увязался сатир — притащил стул и уселся без приглашения.

— Чем на жизнь зарабатываешь? — прокричал он Кошке.

— Я офицер Драконьего Корпуса Ее Отсутствующего Величества. Так что, видимо, убийством.

— Да? И многих уже убила?

— Честно? Никого. Но одного парня отправила в больницу.

— В бою или на тренировке?

— Ни то ни другое. Я славно проводила вечер, а он ко мне подкатил.

— Во девчонка! — Мохнатую сатирову рожу прорезала ухмылка. — Да ты крутышка, знаешь об этом? Повезло тебе, что мне нравится жесткий секс.

Ворон встала и сказала скучающим голосом:

— Пора наведаться в дамскую комнату.

Закруглились они в «Dies Infaustus» [132]. Там было потише и поприличнее, вместо барной стойки — большой полированный спил с латунной табличкой, на которой значилось, что это остатки мирового древа Онгисдрейла [133], которое рухнуло так давно, что почти целиком (кроме таких вот остатков) сгнило, превратившись в лишайник и перегной. Кошка заказала «Джонни Уокер Кримсон» на два пальца и тут только заметила, что Ворон почесывает щеку.

— Эй, а ты же не куришь! Если подумать, уже несколько дней не видела у тебя сигареты. Что стряслось?

— У меня запланировано большое дело. После того, как каждая из нас отправится своей дорогой.

— И какое же?

— Секрет. — Ворон пальцем помешала кубики льда в своем бокале. Она казалась совершенно трезвой. Кошка сообразила, что Ворон вообще в основном не пила, а только игралась со своими коктейлями. — Но раз уж мы задаем друг другу неуместные вопросы, чего это ты там заливала тому сатиру, что, мол, зарабатываешь на жизнь убийством?

— А, это. Сказать по правде, вокзал Броселианда меня здорово тряханул. С тех пор я вроде как переосмысливала всю эту историю со службой и драконами.

— И как — переосмыслила?

— Ага. Может, я не обдумала ничего толком, когда поступала на службу. А может, думала, что думать и не надо. Что начальство уже подумало за меня. — Кошка отпила виски. — Может, я неправильно думала.

— Мне, как трикстеру, по закону положено критиковать и подвергать сомнению любой отказ от личной системы ценностей, точно так же, как и саму эту систему. Но что-то не хочется. Любой, кто управляет боевым драконом, — преступник и мерзавец.

— Эй! — запротестовала Кошка. — Я-то думала, мы друзья.

— Многие мои друзья — преступники и мерзавцы. Просто ты оказалась и тем и другим сразу. — Ворон протянула руку. — Дай-ка ненадолго тот камушек, лады? Пора уже вдумчиво на тебя взглянуть.

— Возможно, делать этого не стоит, — предупредила Хелен.

Не обращая на нее внимания, Кошка вытащила из-за ворота цепочку. Цепочка запуталась в волосах, но она кое-как сумела ее распутать.

— От этого никакого проку. На мне чар нет.

— Чары опутывают весь мир, если смотреть правильно. А трикстеры знают столько разных способов смотреть — тебе и не снилось. — Ворон взяла камень и поднесла к глазу.

Повисла долгая-предолгая тишина. Наконец Ворон присвистнула.

— Ого. Ну у тебя там и херота. Поверить не могу своим глазам.

— Что? Что?

— Не то что б я тебя запугиваю, но внутри у тебя большая темная штуковина — на ящерицу похожа, только мерзкая и страсть какая злобная.

— А, это, — ответила Кошка.

— Вот этого-то объяснения я и ждала, — сказала Хелен. — Ты уж постарайся.

— Мы называем их призрачной памятью. Если на достаточно долгое время впустить в себя дракона, внутри остается его образ. Ты знаешь, как дракон мыслит, как чувствует. Если ему поддаться, можно даже обрести частицу драконьей силы. В самом начале, когда только-только создали Драконий Корпус, разная жуть случалась, призрачная память иногда поглощала пилотов в отставке. Но теперь мы проходим курс биоуправления, чтобы это предотвратить. Так что — не проблема.