Майкл Суэнвик - Мать железного дракона

— Почему на многие вопросы ты не отвечаешь?

Кошка молчала.

— Я ошибаюсь — не следует искать ответов?

— Не ошибаешься.

Они отходили все дальше от деревни. Стоял прекрасный день, но Кошка не особенно обращала внимание на то, что творилось вокруг. Она прислушивалась к запахам и пробовала на вкус звуки: вот в заросшую водорослями воду шлепнулась лягушка; едва слышно скреблись крабы — прилежно расширяли свои норки в грязи, пропахшей серой, и чинили кирпичную кладку в крошечных печных трубах; шептались на ветерке козьи ивы и кизилы. Когда Кошка решила, что подсказок накопилось достаточно, она спросила:

— Знаешь, где мы?

Энна подняла голову и глубоко вдохнула:

— Знаю! Возле Ведьмячьего пруда.

По дрожи в голосе Кошка догадалась, что это важное для Энны место.

— Расскажи, что здесь случилось.

— Был один мальчишка. Мужчина. Нет, мальчишка. Мой первый. Сказал, у меня красивые глаза. Все говорили, что у меня очень красивые глаза.

— Они были красивые. А теперь они принадлежат твоей дочери.

— Да. Спасибо. Да, теперь они ей принадлежат. Это совершенно меняет дело!

Всю дорогу Кошка несла одну из палок Энны. Теперь она вернула ее и сказала:

— Сейчас я уйду. Тебе придется самой искать дорогу домой.

— Но я не могу…

— Можешь, вот увидишь. Ты не такая беспомощная, как думаешь.

В гостиничном номере стоял запашок сигаретного дыма и дешевого туалетного мыла. Но поскольку окна были распахнуты настежь и в них залетал ветерок с болот, пахло не так ужасно.

— Надеюсь, твой денек выдался получше моего, — пожаловалась Ворон. — Сначала у мальца приключились опрелости; когда я с этим разобралась, он начал мучиться зубами. А потом до барменши наконец дошло, что я не мужчина, и она нацелилась стребовать с нас за комнату «трибадический допналог». Пришлось на нее орать до посинения.

— А чего ты с ней препиралась? Мы же все равно не собираемся платить по счету.

— Вопрос принципа. Не люблю, когда мне выставляют счет за не предоставленные услуги. Как прошла прогулка с Энной?

— Очень утомительно. — Кошка рухнула на кровать. Когда она закрыла глаза, комната вокруг нее завертелась. — Бедолага возомнила меня богиней, ниспосланной ей, чтобы все снова стало распрекрасно.

— Да, именно такой сценарий мы для нее и придумали. Успехи есть?

— Не знаю. Наверное, есть. Напомни-ка, почему этим занимаюсь я, а не ты? Тебе гораздо лучше удаются подобные фокусы.

— Потому что Энне сейчас больше всего на свете нужны правда и искренность, а у меня от них живот сводит. В любом случае скоро все это кончится.

Кошка потеряла счет дням и не знала, сколько это продолжается. Но в конце концов она вывела Энну из деревни по Луговой тропинке на вершину Эддистонского холма:

— Чтобы ты почувствовала ветерок со стороны ферм.

Софи, машину-пикап, которая любила отпускать грязные шуточки, слушала кантри-энд-вестерн и заливала насчет техосмотра, Ворон накануне отправила обратно Войскам Запада с полным баком и новенькими свечами зажигания. Когда Кошка с Энной поднялись на холм, трикстер уже поджидала их там.

— Я прихватила сумку с подгузниками. — Она бросила сумку под ноги Энне. — Влажные салфетки там же.

— Богиня? — Слепая Энна повернулась к Кошке, почти верно угадав направление. — Кто это? Что происходит?

— У меня кое-что для тебя есть. — Кошка взяла у Ворон ребенка. — Это не замена твоей дочери. Никто и ничто не сможет ее заменить. Но это младенец, и ему требуется защита. — Она положила ребенка на руки Энне. — Всем нужна цель. Он может стать твоей целью.

Неожиданно почувствовав на руках ребенка, Энна издала отрывистый тоскливый звук, похожий на крик чайки.

— Чей?..

— Это сын твоей сестры, — объяснила Ворон. — Помнишь сестру, которая исчезла, когда ты была совсем еще девочкой? — (Это была выдумка от начала и до конца, и поэтому они обе согласились, что скажет все именно Ворон.) — Его родители погибли во время налета на вокзал Броселианда, так что ты его единственная родня. Позаботься о нем хорошенько. — Она двинулась прочь, но на ходу обернулась. — Его зовут Вилл. Вилл ле Фей.

Кошка выдернула серебряные булавки, размотала с головы вуаль, и черную извивающуюся змеей ткань понес вниз по склону легкий ветерок. Поблизости не было ни души, так что можно было больше не скрываться.

— Мы встречаемся во плоти последний раз. Но ты навсегда останешься в моих мыслях, уверена, что и я останусь в твоих. — Она поцеловала Энну в губы. — Да пребудет с тобою навечно умиротворение Богини.

— Но у меня есть еще вопросы!

— Загляни внутрь себя, — сказала Кошка, не обращая внимания на циничную улыбку, промелькнувшую на губах Ворон. — Все ответы, которые ты ищешь, — там.

Тихо и неспешно в воздухе появилась лестница, уводящая наверх во тьму.

Прямо под ногой возникла ступенька, и Кошка осторожно начала подниматься. Ворон уже опередила ее на дюжину шагов, в руках у нее был портфель, за которым они и явились так неимоверно давно. Оглянувшись, Кошка увидела Энну с малюткой Виллом на руках, Энна склонила голову и казалась отсюда маленькой-премаленькой. Ступеньки позади таяли с каждым шагом.

Ощущение было точно такое, будто карабкаешься в небо.

Никакая боль не длится вечно.

В воздухе висели бессчетные микроскопические ледяные лезвия.

Кошка успела позабыть, как холодно у Саши, и вспомнила об этом, лишь сделав вдох, когда тысячи этих ледяных лезвий впились изнутри в легкие, так что она ахнула. Колдунья Кошку больше не пугала. С таким же успехом можно бояться высоковольтной линии: она ведь может убить. Но убить может что угодно. Например, побег остролиста, если выстрелить им из достаточно мощного огнестрельного оружия. А если разогнать этот побег до скорости света, получится удар почище взрыва водородной бомбы.

Но холод очень донимал.

Стуча зубами, Кошка наблюдала, как Саша с изяществом айсберга протягивает руку:

— Дай-ка я заберу свои сокровища.

Ворон почесала щеку:

— Ну да. Кстати, о сокровищах. Я тебя предупредила: ловлю на слове. Ты велела вернуть портфель. Вот тебе портфель. — Ворон выпустила порфель из рук, и он с тихим шлепком упал на пол. — Про то, что внутри, ты ни словом не обмолвилась.

Саша подняла портфель, перевернула, потрясла. Удостоверившись, что он пуст, она сжала кожу с такой силой, что та ломкими осколками рассыпалась по полу.

— Ты смеешь играть со мной в слова?

Ворон крутанула кистью и сунула в рот появившуюся в руке сигарету. Прищелкнула пальцами. В воздух поднялся дымный завиток.

— Я трикстер, забыла? У меня лицензия на мошенничество. Могу тебе факсом скан выслать, если хочешь.

Саша и Ворон мерились взглядами. Кошка подумала, что они друг другу ни капельки не уступают. Наблюдать за этой схваткой титанов было невероятно захватывающе, если бы только не донимал смертельный холод. Наконец Саша спросила: